Притормозив под знаком «Остановка разрешена», она взглянула на другую сторону улицы, где висел белый почтовый ящик, тронутый ржавчиной. К нему клейкой лентой была прикреплена табличка с золотистыми цифрами 1 и 6. Ни имени, ни фамилии под ними не было.
Подъехав к тротуару, Джейми припарковалась во втором ряду автомобилей, заполонивших каждый дюйм узкой улочки с односторонним движением. Она включила знак аварийной остановки, не стала глушить мотор и вышла из фургона, низко надвинув на лоб козырек бейсболки с эмблемой «Ред сокс». Солнечные очки прикрывали ее глаза, а под старой штормовкой Дэна с той же надписью «Ред сокс» на спине спряталась наплечная кобура с уютно устроившимся в ней «глоком». По некотором размышлении она заменила им свой «магнум». Если в доме случится нечто непредвиденное, она не хотела оставлять полиции следы, которые могли бы связать ее с Белхэмом.
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что на нее никто не смотрит, Джейми открыла почтовый ящик. Он был битком набит письмами и каталогами. Слава Богу! Она вытащила несколько конвертов и быстро пробежала их глазами. Сплошь одни счета, адресованные одному и тому же человеку, Мэри Дж. Рейнольдс. Джейми до сих пор ни привлекла к себе ненужного внимания и потому перевела взгляд на алюминиевую проволочную сетку на дверях, спасающую от насекомых.
Притаившаяся за ней дубовая дверь выглядела так, словно ее устанавливали не раньше чем в прошлом веке. Дерево вокруг овального стекла, врезанного в ее середину, потемнело и покоробилось от непогоды. А вот два замка были совсем новенькими.
Прижавшись лицом к проволочной сетке, Джейми рассмотрела темную прихожую, коридор с грязно-белыми стенами и пол из поцарапанных досок лиственницы. В дальнем его конце виднелась кухонька, на всех рабочих поверхностях которой громоздились картонные коробки. Некоторые из них были открыты. Полки зияли пустотой.
Джейми нажала кнопку звонка и бегом вернулась к своему фургону. Она делала вид, будто разговаривает по мобильному телефону, уголком глаза наблюдая за домом Бена.
Передняя дверь оставалась запертой.
В кармане у Джейми лежали ключи Бена. И сейчас она могла попробовать отпереть ими дверь. Нет, еще рано. Она должна быть уверена, что в доме никого нет, поэтому отъехала, чтобы подыскать место для парковки.
Последний раз она была в Чарльстауне много лет назад в качестве новоиспеченного кадета, только-только закончив Полицейскую академию Бостона. В те времена, в самом начале восьмидесятых, на этих улицах заправляли ирландские банды. Теперь, когда большая часть их лидеров пребывала или в могиле, или за решеткой, городок захлестнула волна джентрификации. Как грибы после дождя, здесь выросли фешенебельные рестораны, кофейни и антикварные магазинчики, более соответствующие вкусам состоятельных представителей среднего класса, поселившихся в домах и квартирах многоэтажек, цены на которые безбожно завысили спекулянты. Этот новый Чарльстаун показался ей чуточку менее шикарной версией Бикон-хилла, одного из самых фешенебельных и дорогих районов Бостона: старые кирпичные дома без садовых участков, с навесными ящиками для растений и редкими деревьями на растрескавшемся асфальте тротуаров. Гаражей не было и в помине, только между домами протянулись старые подъездные аллеи, настолько узкие, что на них с трудом хватало места для одной машины. Как и в Бикон-хилле, жильцы Чарльстауна вынуждены были парковать свои автомобили вдоль тротуаров на любом свободном кусочке проезжей части.
Получасом позже Джейми удалось найти крошечную автостоянку, прилепившуюся к кирпичному зданию, принадлежавшему какой-то аудиторской фирме, неподалеку от нужного ей дома, куда можно было дойти пешком. Она втиснула фургон на последнее свободное место и не стала глушить мотор, чтобы не выключать кондиционер.
Джейми вставила аккумуляторную батарею в телефон Бена, включила его и набрала номер справочной службы.
— Город и штат, — ответила оператор.
— Чарльстаун. Масс… а-а…
— Массачусетс?
— Да.
— Имя?
— Мэри… а-а… Рейнольдс. Эшмонт… а-а… стрит.
Услышав щелканье клавиатуры на другом конце линии, Джейми схватила блокнот и ручку, лежавшие в отделении для перчаток.
Оператор соединила ее бесплатно. Джейми представила себе, как на определителе номера домашнего телефона отобразился номер и имя Бена. Она надеялась, что если внутри находится человек в гавайской рубашке или кто-нибудь еще, то, увидев имя Бена, он снимет трубку.
После восьмого гудка, когда включился автоответчик, она дала отбой. В доме никого не было.
По лобовому стеклу поползли капли дождя. Небо потемнело. Вот-вот пойдет дождь. Отлично. В такую погоду люди предпочитают оставаться под крышей. Джейми выбралась из фургона.
У смартфона «Palm Treo» имелась крошечная, но вполне функциональная клавиатура и цветной дисплей размером два дюйма по диагонали с цифровой панелью с сенсорными кнопками. Она коснулась клавиши, и на экране показались иконки голосовой почты, списка контактов и журнала вызовов. В верхнем левом углу экрана мерцал золотистый колокольчик. Она нажала на него кончиком ногтя, У Бена обнаружились три пропущенных звонка и два новых сообщения голосовой почты.
Джейми попыталась войти в голосовую почту, но отказалась от этого, когда механический голос потребовал ввести PIN. А вот чтобы просмотреть контакты, вводить код не требовалось.
Контактов в списке было всего три: Иуда, Алан и Понтий. Никаких полных имен и адресов, всего лишь телефонные номера.
Иуда и Понтий… Годы учебы в католической школе позволили ей сделать вполне очевидный вывод: Иуда Искариот, один из учеников Христа, предал единственного сына Господа, а Понтий Пилат, римский наместник, обрек Иисуса на смерть.
Следует ли считать эти имена чем-то вроде зашифрованных прозвищ? И вновь она вспомнила слова Бена о том, что он — коп, работающий под прикрытием.
Джейми проверила журнал вызовов. Восемь входящих звонков, и все от Иуды, Быть может, Иуда — это мистер Гавайская Рубашка, тот самый человек, который привез Бена и мужчину в костюме в Белхэм на БМВ? Она подозревала, что полиция не поймала его. Во всяком случае, в новостях об этом не сообщалось. А она специально смотрела очередные выпуски по телевизору и слушала радио.
Она вновь вынула аккумуляторную батарею. Теперь сигнал мобильного телефона проследить невозможно.
Тем временем начался настоящий ливень, и струи воды забарабанили по крышам припаркованных автомобилей и асфальту тротуаров. Джейми побежала.
Достигнув Эшмонта, она посмотрела на здание на другой стороне улицы, стоявшее прямо напротив дома Рейнольдса. Большинство окон оставались темными, но в нескольких мерцал слабый свет. Однако никакого движения или теней за стеклами она не заметила.
Так, а теперь оглядеться по сторонам последний раз. Все чисто. Поднимаясь по ступенькам, Джейми вытащила из кармана вычурный брелок Бена с ключами и открыла алюминиевую сетку.
Она вставила в замочную скважину первый ключ. Он не подошел ни к одному из замков. Она попробовала следующий, затем еще один, а дождь все барабанил по ее голове и плечам и вода каскадом стекала с козырька бейсболки.
«Ну давай же! Какой-то ключ подойдет обязательно…» Первый замок щелкнул, отпираясь. Она вставила тот же самый ключ во второй замок и услышала, как открылся и он.
Впрочем, к замку на дверной ручке этот ключ не подошел, зато его отпер следующий.
Джейми расстегнула жакет и вошла в крошечную прихожую. Душный, спертый воздух долго не проветриваемого помещения напомнил ей дом бабушки: маленький, аккуратный домик, в котором всегда пахло тушеной брюссельской капустой и где постоянно, в любое время года, стоял запах болезни и смерти.
Никто не выскочил к ней по тревоге. Из кармана Джейми вытащила салфетку и быстро протерла все поверхности, к которым прикасалась голыми руками. Потом она надела латексные перчатки, осторожно прикрыла за собой дверь и заперла ее. Теперь самое время по-быстрому осмотреть дом. Джейми вынула из кобуры «глок» — приятная тяжесть оружия успокаивала — и пошла по потертому ковру густого винного цвета на второй этаж.
Такое впечатление, что эта женщина, Рейнольдс, обладала самой уродливой ванной комнатой на свете: розовая керамическая плитка до половины стены и такой же пол; душевая кабина с потрескавшейся цементной штукатуркой, почерневшей от плесени; ржавый туалетный столик, зеркало которого усеивали пятна от высохших капель воды.
В пустой спальне дальше по коридору ее поразили голые белые стены с царапинами и дырами от гвоздей, которые никто не удосужился зашпаклевать. Паутина в углах. Грязно-синее ковровое покрытие с темно-коричневыми следами от упавших непотушенных окурков износилось до дыр. Она заглянула в крошечный гардероб. Пусто.
