– О'кей. Четверо в маскировочной форме ворвались в порнографическую книжную лавку, убили троих служащих, стреляли в хозяина, но он выжил. Их оружие: три автомата и девятимиллиметровая «беретта». Оставили отпечатки протекторов, которые обычно стоят на фургонах и пикапах фирм «Дженерал моторс» и «Крайслер». Ограбления не было. Владелец магазина утверждает, что главарю банды лет сорок пять – пятьдесят, рост не менее шести футов, у него крупный нос и заметные, оттопыренные уши. Остальные молодые, без особых примет. А что было у вас?
– Располагаю девятимиллиметровыми гильзами, тела жертв изрешечены пулями. Вот и все. Никаких описаний, ничего. И тоже без ограбления. Это была расправа.
– Какие-нибудь надписи? Мы обнаружили текст «Смерть гомосексуалистам и евреям».
– Здесь ничего такого не было.
– Можете или сообщить по факсу результаты баллистической экспертизы?
– Безусловно. А чем порадуете меня?
– Пытаюсь установить главаря по описанию, полученному от хозяина магазина. Если что-то прояснится, я вас извещу.
Стемнело. Дождь продолжался. Питмэн надел пальто и взял ключи от машины. Нужно было поесть и выпить.
Энн Хитс, редактор воскресного приложения к «Атланта конститьюшен», была хороша собой: высокого роста, модница, длинные темные волосы... На взгляд ей было чуть за тридцать. Уилла определенно потянуло к ней. Том Блэк был прав, заметив, что она способна очаровать. Уилл подумал, что она способна и на большее. Пообщаться бы с ней в другое время и в другом месте... И по другому поводу, подумал он.
Уилл встретил ее и фотографа на крыльце и пригласил их в дом. После дождя похолодало. Уилл зажег в камине дрова. Не хотят ли приезжие выпить?
– С удовольствием выпила бы вина, – сказала она. Уилл спустился в погреб и взял бутылку калифорнийского..
– Что пьёте вы? – спросил он фотографа. Тот сделал отрицательный жест.
– Считайте, что его нет, – сказала Энн Хитс. – Он сделает снимки и уедет.
Энн усадила Уилла в кресло, затем был кадр у компьютера, потом она заставила его облокотиться о каминную полочку. Последовали снимки на крыльце и у озера. Наконец она отпустила фотографа, он сел в свою машину и уехал.
– Вы приехали на двух машинах? – спросил Уилл, слегка взволнованный тем, что остался с ней.
– Он снимал в Уорм-Спрингсе, и мы встретились здесь, – ответила она, снова усаживаясь за стойку, отделяющую гостиную от кухни. Подняв стакан, она сказала: – 3а успех в политической деятельности.
– Готов выпить за это, – произнес он.
– Не возражаете? – спросила она, включив диктофон. – Это для точности.
– Прекрасно, – сказал Уилл.
– Расскажите немного о себе – семья, школа и все такое.
Уилл изложил свою биографию.
– Большинство людей вашего возраста, вступая и политику, имеют жену, детей и собаку, которых они, как правило, предъявляют репортерам, – сказала она. – Вы не были женаты? Почему?
Уилл рассмеялся.
– Просто я удачлив, – сказал, он. – Могу пригласить собаку, если это существенно.
– У вас должна быть девушка. Какая-нибудь особенная.
– Никого конкретно, – соврал он. Брови ее поползли наверх.
– Даже так? Немного найдется таких замечательных холостяков в этом штате, а может быть, и в стране.
– Но я не первый холостяк, захотевший в сенат. Джон Кеннеди еще не был женат, когда его впервые избрали.
– И вы, по всем данным, женский угодник, – сказала она. – Забавно, но в Вашингтоне о вас не сплетничают, я проверяла.
– О, в Вашингтоне я был всего лишь помощником сенатора, люди смотрели сквозь меня. Я не бывал на приемах, а, кроме того, хватало работы на Бенджамина Карра.
– Необычный человек, а? – промолвила она, – С какой стати вы-то баллотируетесь в сенат? Ощутили себя личностью? Вы тщеславны, честолюбивы?
– Едва ли, – ответил Уилл.
– Тогда почему? – спросила она.
– Все в моей семье, даже те, кто не занимался политикой профессионально, непременно участвовали в общественной жизни. Прослужив в офисе сенатора Карра пару лет и узнав, как работает конгресс, я понял, что эта работа меня привлекает, и что в один прекрасный день я должен буду выдвинуть свою кандидатуру.
– Думаете, что сможете преуспеть?
– Я видел, как это делается, с близкого расстояния. Я знаю, что за этим кроется, лучше, чем большинство людей, не заседавших в сенате. По сути, я превратился в профессионала-организатора. Любой сенатор очень зависит от своего аппарата. И в главном, и в мелочах.
– Не намекаете ли вы, что сенаторами управляют их сотрудники?
– Разумеется, нет. Руководить такими людьми, как Бен Карр, не под силу и президенту.
– Тем не менее, есть сенаторы, которыми управляют сотрудники их аппарата?
– Я таких не знаю. – Уилл не хотел развивать эту тему.
Он подхватил тарелку с салатом и стакан вина и направился к маленькому обеденному столу. За ним со своим диктофоном последовала Энн Хитс.
– Хорошо. Вы надеетесь быть лучшим сенатором, чем Мак Дин? – спросила она.
– Что ж, – сказал он, чувствуя себя здесь уверенно, – во-первых, занятия сенатора принципиально отличаются от того, что делает губернатор штата. Во-вторых, за последние восемь лет с сенатором Бенджамином Карром я получил бесценный опыт и думаю, что сумею представлять интересы Джорджии в Вашингтоне лучше, чем кто-либо из тех, кого я знаю.
– Притом, что вы никогда не служили на выборной должности?
– Повторяю и уточняю: я знаю всю деятельность сената. Я был настолько близок к формальному положению сенатора, насколько это возможно без мандата. Квалификации, позволяющей быть, например, губернатором штата, у меня нет, а для работы в сенате – есть.
– Надеетесь ли стать таким же деятелем конгресса, как Бен Карр?
– Я не уверен, что кто-либо может достичь высот, освоенных сенатором Карром. Знающие люди называли его величайшим сенатором века. Но у меня, однако, есть то преимущество, что я долго служил при нем, и, стало быть получил прекрасное образование.
– Собирается ли сенатор Карр поддерживать вас?
– Не знаю, будет ли сенатор достаточно хорошо чувствовать себя, чтобы вообще поддерживать кого-либо, но перед тем, как он заболел, он дал мне понять, что, если я решу баллотироваться в сенат, я могу располагать его полной поддержкой.
– Это легко говорить теперь, когда он безгласен, не так ли?
Уилл сдержался и не повысил, голос.
– Я бываю у сенатора, – сухо сказал он. – Если бы это не было правдой, я не мог бы смотреть ему в глаза.
– Хотите сказать, что мы должны верить вам на слово?
– Надеюсь, сенатор поправится и сам подтвердит это.
– Не находите ли вы необычным, что мужчина вашего возраста живет вместе с родителями?
Уилл почувствовал, что краснеет.
– Во-первых, в последние годы мне пришлось, в основном, жить в Вашингтоне. Во-вторых, у меня в Джорджии собственный дом недалеко от родительского. Вы находитесь в нем.
Казалось, она не заметила упрека.
– Том говорил, что вы собственноручно выстроили коттедж. Это правда?
– Я спроектировал его и построил вместе с двумя помощниками. Полагаю, на мою долю приходится не менее трети общей работы.
– Вы скромничаете, – сказала она, протягивая стакан, чтобы он снова наполнил его.
– Я не занимался электрооборудованием и сантехникой, иначе этот коттедж давно бы сгорел или его затопило бы. Перекрытия, сборка, оконные рамы и интерьеры – вот это было по моей части. Правда, плотник я не из лучших.
Она глотнула вина.
– Как же рабочие, Джорджии должны относиться к человеку, который владеет яхтой, машиной «порше» и аэропланом? – лукаво спросила она.
Уиллу удалось рассмеяться.
– Попытаюсь объяснить, – сказал он. – Смолоду я провел два года в Ирландии, где помогал другу построить лодку, а потом мой друг трагически погиб и выяснилось, что он оставил мне лодку по завещанию. Это было более пятнадцати лет назад. Я сохраняю суденышко, как память о нем и других друзьях того времени. Если бы мне предложили продать ее... я бы лучше потопил ее в море. Следующий экспонат – «порше»... Года. четыре назад я купил эту уже изрядно подержанную машину фактически за бесценок. Продал мне ее знакомый сенатор. Именно его называть не стоит. Ему нужно было избавиться от «порше», поскольку он баллотировался на новый срок, а в его штате производились машины других компаний... Самолет?.. Шесть лет назад куплен, чтобы оперативно добираться в Делано из Вашингтона. У нас с отцом общая юридическая практика, мы работаем вместе, и от меня здесь зависело многое. Кроме того, я люблю летать, и меня интересуют проблемы гражданской авиации. Если меня изберут в сенат, я намерен вникнуть в них более основательно.
– Вы богатый человек?
– Бедняк счел бы меня богачом, богач снисходительно пожал бы плечами. По сравнению с ним я неимущий.
