Странно…
Или это объясняется тем, что они не профессионалы?
Нет, не похоже, если судить по слаженности действий и выучке бойцов.
Что же тогда?
Эксперты вычистили фотографии трупов в фоторедакторах и, увеличив, показали их медикам и патологоанатомам.
— Непонятно…
Что им непонятно?
— Вот здесь… это входное пулевое отверстие. Видите, вокруг него почти нет крови?
— Ну и что, что нет?
— А то, что это свидетельствует о том, что это посмертная рана, которая была нанесена после того, как человек умер, с расстояния, не превышающего десять-двадцать сантиметров, если обратить внимание вот на эти обгоревшие волоски.
То есть стреляли в труп? Причем в голову. Причем в упор…
А зачем стрелять в труп, да еще в голову, да еще с расстояния десять сантиметров, когда он уже никому никакого вреда причинить не может? То есть получается, что после того, как террористов застрелили снайперы, их кто-то застрелил еще раз? Хм… Все это очень напоминает так называемый контрольный выстрел, который обычно используют профессиональные киллеры, которых теперь так много у них в России.
Странно, очень странно…
Но, с другой стороны, это уже не имеет прямого отношения к теме операций по освобождению заложников. Возможно, это у них такой варварский обычай — стрелять в головы покойникам. Кто их, этих русских, поймет…
А может, и точно… Может, это просто дурная привычка, приобретенная на халтурках, которыми бойцы спецподразделений подрабатывают в свободное от основной работы время? Может, так?
А что — может, и так…
Но… только вряд ли так! Что-то не верится!..
От судьбы не убежишь. От службы тем более. Как бы ни мечтал солдат, что там, куда он попадет, будет лучше, чем там, откуда попадет, — лучше редко бывает. Бывает по-другому — что-то лучше, что-то хуже, а что-то — хуже не придумать… Примерно как при обмене шила на мыло.
В Чечне кормили лучше.
Но реже.
Денег обещали платить больше.
Но пока только обещали.
Офицеры солдат в Чечне почти не гоняли.
Гоняли — чеченцы.
И еще в Чечне было одно неудобство, которого не было в России. В Чечне — убивали.
Первые потери подразделение понесло через две недели после прибытия. Ночью пропали двое заступивших в караул солдат. Вначале, как это часто бывает, все решили, что они подались в бега. Солдаты часто бегают, особенно когда вырываются из частей в командировки и дуреют от близости свободы. Наверное, и эти подались…
Личный состав подняли на поиски дезертиров, но не для того, чтобы найти, скорее для очистки совести. Что они, дураки, в кустах возле лагеря торчать, ожидая, когда их поймают и на губу спровадят?
Но беглецов нашли. В кустах. Недалеко от лагеря.
Мертвых.
Это были первые трупы, которые Александр Мохов видел так близко. Эти трупы он хорошо знал, это были ребята из его взвода, одного с ним призыва. Один лежал на соседней койке. А теперь лежал на земле со вспоротым животом, зажав мертвыми руками выпирающие во все стороны сизые петли кишок. Головы у него не было. Его голова валялась дальше, метрах в двадцати. Глаза у головы были открыты и смотрели куда-то вверх, в небо…
Мамочка моя!..
Солдаты испуганно смотрели на мертвецов, с которыми только вчера сечку ели. И все как один думали об одном и том же, о том, что на их месте запросто могли оказаться они.
— Ну, чего вылупились? — недовольно спросил подбежавший сержант. — И с вами то же будет, если на посту хлебалом щелкать станете. Давай за командиром!
Солдаты опрометью бросились за командиром.
— Товарищ старший лейтенант, там… там…
Лейтенант побежал вслед за солдатами. Увидел пропавших бойцов.
— Вот падлы! — в сердцах выругался он. Имея в виду убитых солдат, из-за которых у него ожидались серьезные неприятности по службе. Потому что это были солдаты его взвода.
На земле расстелили плащ-палатки, перевалили на них трупы и понесли…
Вечером, после отбоя, бойцы накушались водки.
Водку в Чечне достать нетрудно — водкой в любой час дня и ночи торгуют чеченцы. Если нет денег, они часто соглашаются отдать «пузырь» в обмен на тушенку, патроны или гранаты. Потому что во многих районах Чечни патроны имеют хождение наравне с деньгами. Курс зависит от количества завезенной водки, активности бандформирований и наличия или отсутствия поблизости складов боеприпасов. Если такие есть, то прапорщики сбивают цены, заваливая окружающие базары оптовыми партиями почти дармовых патронов и гранат.
Русские солдаты считаются лучшими покупателями, потому что им, в отличие от чеченцев, платят деньги. Кроме водки, «чехи» предлагают сигареты, пиво, а под заказ все, что угодно, — хоть целый супермаркет привезут, только плати.
Первая партия водки кончилась быстро.
Сбегали за второй…
Сашка Мохов водку не любил, его с нее воротило. Но тут он не отказывался, пил наравне со всеми. После того, что он увидел, хотелось забыться. Да и кто бы ему позволил оставаться трезвым, когда остальные пьют? Трезвый — он опасный, потому что чистенький — возьмет и вложит…
Ночью в палатку ввалился взводный, подняв всех на ноги и на уши.
— Водку жрете, гниды? — спросил он, втягивая ноздрями воздух.
— Никак нет, товарищ старший лейтенант, — нестройно ответили еле стоящие на ногах бойцы.
Хотя дураку было понятно, что после такого личный состав упьется в стельку. Да и хрен с ними — пусть пьют, главное, чтобы за рамочки не выходили.
— Все здесь?
— Так точно!..
Лейтенант пересчитал бойцов по головам, кое-кому для профилактики сунув кулаком в зубы.
— Если чего заначили — давай сюда!
Отдавать водку не хотелось, но тогда лейтенант устроит шмон, перевернув все вверх дном, все равно ее найдет и все равно заберет.
Бойцы нехотя вытащили три оставшиеся бутылки. Довольный лейтенант распихал их по карманам.
— Чтобы тихо мне тут! — приказал он. — Если что — урою!
И ушел.
— Вот гнус, теперь сам все выжрет, — тихо возмутился кто-то из стариков. — А завтра, с похмелюги, гонять начнет, как Сидоровых коз…
Утром снова давали осточертевшую сечку с сардинами. И пахнущий кислым хлеб, из расчета одна буханка на шестерых. Хлеб можно было, сбросившись, купить на базаре, но денег после вчерашнего не осталось.
Сашка Мохов, морщась, пережевывал совершенно несъедобную пищу и думал, что нет, там, откуда он прибыл, наверное, все же лучше было. Там хотя бы голов не отрезали…
Зря он так стремился в Чечню…
Дело было решенное, не хватало только исполнителей. Тех, что готовы отдать за свободную Ичкерию жизнь!
Считаете, что все готовы отдать?
Как бы не так! Все бы хотели отдать — давно бы отдали, а не сшивались на российских базарах, собирая с торговцев дань. Чеченцы, они тоже разные бывают…
И не надо мне толковать про шахидов! Какие они шахиды? Чеченские боевики, даже самые отъявленные, даже те, что объявляют себя смертниками, никакими шахидами на самом деле не являются, а остаются нашими в доску ребятами, еще той, советской закваски, отчего всегда норовят и рыбку съесть, и куда поудобней сесть. В бою — без проблем, в бою чеченец будет отстреливаться до последнего патрона, а потом попрет буром на пулеметы с кинжалом наперевес, себя не жалея. А вот так, чтобы сознательно, без вариантов, на смерть пойти…
Настоящему шахиду главное что — главное побыстрей себя жизни лишить, чтобы, пред светлые очи Аллаха представ, получить билетик в рай. А «нашим» — нет, «нашим», из бывших советских, мало что пожить охота, так еще хорошо пожить охота, что-нибудь сверх отпущенных ему благ урвав! Как раньше, когда можно было, оставаясь верным заветам Ильича партийцем, небольшой свечной заводик иметь, а дома гарем из молодых комсомолок и пионерок.
Не верю я таким шахидам, пусть они даже не один, а сто поясов с тротилом на себя навяжут и десять кнопок в руки возьмут, грозя взорвать себя и всех к чертовой матери. Они и тогда будут надеяться на халяву, на то, что все как-нибудь обойдется, что их испугаются, пойдут им на уступки, дадут самолет в Швейцарию и в придачу большую кучу денег. Возможно, новое поколение чеченских партизан будет другим, а эти вряд ли…
Но клич был брошен и был услышан.
Добровольцы нашлись, их было даже много, но все они в первую очередь интересовались, сколько за свою работу получат. Хотя деньги им вроде как будут ни к чему.
Выручили, как всегда, женщины и дети.
Детям, им только скажи: «Будь готов!» — и они: «Всегда готовы!» И тут были готовы взорвать себя прямо хоть сейчас и за просто так, лишь бы доказать, что они уже взрослые и могут сражаться наравне с мужчинами.
Ну а женщины… А женщин никто не спрашивал! Кто их о чем на Кавказе спрашивает?.. Тем более что их, которым терять нечего, в Чечне пруд пруди!
