– Я прошу вас – не надо! Этим наши займутся...
– Да не будут ваши этим заниматься! – негодующе воскликнул водила. – Где что происходит, там и расследуют, я это точно знаю! Уйдете сейчас – все пропадет, у них там своя экспертиза и все такое... Да вы даже место можете потом не найти: скоро стемнеет, они что, с фонариками там будут лазить?
– Я вас прошу... Давайте уже поедем побыстрее... Нам бы только домой добраться... Там все свои... Они все сделают, все решат...
– Хорошо, как хотите. Но вы делаете неправильно: надо вызвать милицию, оставаться здесь, ждать, потом показать им место, протокол писать, потом сразу с ними на экспертизу ехать...
– Господи, да я лучше сдохну... – еле слышно прошептала Ленка.
– Черт, вы почему такой тупой?!! – я от отчаяния едва не вывихнул вконец онемевшую челюсть. – Мы поедем сегодня или нет?
– Ладно, садитесь.
Мы уселись на заднее сиденье, водила уточнил:
– Полторы тысячи вас не разорят?
– Нет, нормально.
– Хорошо, – водила протянул мне трубку, но трогать машину с места почему-то не торопился. – Будешь звонить другу из милиции?
– Нет, просто другу.
– А в милиции есть свои?
– Да.
– Сначала им позвони. Своим. Они тебе тоже самое скажут: надо заявлять в местную милицию и оставаться здесь! Нельзя уезжать. Пусть они сюда приезжают, а вы пока здесь...
– Нет! Поехали уже, нам домой быстрее надо.
– Ладно, поехали, – водила наконец-то тронул машину с места. – Но вы делаете неправильно...
Я вызвонил Федю, сказал, чтобы брал деньги и ждал нас у горотдела. И подогнал туда всех, кого может: «скорую», родных, своих друзей из милиции, короче, всех, кто может понадобиться.
– Что-то случилось? – Федин голос мгновенно сел на четыре тона и охрип до неузнаваемости.
– Да, у нас беда.
– А что такое?!
– Ну... не по телефону. Короче, давай: подымай всех, кого можешь. Будем минут через сорок...
* * *
«Подымай кого можешь» Федя истолковал превратно.
Я-то имел в виду нужных людей, которые могут оказать посильную помощь и организовать первичные следственные действия.
Федя у нас, несмотря на молодость, имеет в городе большой авторитет: если только своих друзей позовет, уже будет целая толпа. А если друзей отца (или моего отца – это одни и те же люди) и просто хороших знакомых – наверное, как раз полгорода наберется.
В общем когда мы подъехали к горотделу, нас ждала толпа за полусотню лиц. Кто из этих лиц в настоящий момент был реально полезен, это уже другой вопрос, но факт: каждый из них бескорыстно, от души, желал оказать нам хоть какую-то помощь.
Вот кто там был: мои предки; тетя Галя; мать и отец Ленки; Борман с Ромой и дюжиной наших наиболее рукопашных юнг, настроенных донельзя боевито и решительно; начальник охраны комбината и трое с ним – тоже изрядные кабаны; начальник штаба нашего ГОВД и с десяток товарищей в форме милиции; Федины друзья в штатском – командир ОМОНА, его зам, старший опер Гена Ефремов и трое ребят из его отдела; ГБР (группа быстрого реагирования) того же ОМОНА – человек восемь в полном вооружении и бронежилетах; две бригады «скорой» и судмедэксперт Павел Моисеевич с ассистентом.
– Ничего себе – вас встречают! – присвистнул наш водила.
– Почему они все собрались? – горестно прошептала Ленка. – Как я сейчас к ним выйду?! Господи... Да лучше бы я там сдохла...
Да, об этом аспекте я как-то не подумал. Впору свернуть куда-нибудь в переулок, потихоньку вывести Ленку, как-то изолировать от посторонних взглядов, а уже потом решать все вопросы...
А все, поздно. Машина доехала до горотдела, остановилась, и толпа тотчас же взяла нас в плотное кольцо.
Лица встревоженные, хмурые, в багровом свете заката – какие-то гротескно угрожающие и даже зловещие... Почему зловещие? Да потому что мне сейчас придется отвечать за все подряд. Мне доверили охранять неприкосновенность лучшей в мире женщины и с этой задачей я не справился. Значит – что? Вытащат сейчас из машины, и порвут, как та пресловутая собака некое медицинское изделие...
Однако, пронесло: с ходу привлекать меня к ответственности за срыв поставленной задачи никто не стал.
Все сосредоточились на Ленке.
Пристальное внимание общественности в этот момент Ленке было нужно меньше всего, поэтому реагировала она вполне ожидаемо: салон покидать не пожелала, намертво вцепилась в подголовник водительского кресла и закатила истерику:
– Прочь! Поехали отсюда!! Не хочу!!! Не пойду никуда...
Федя и Ленкин отец хором уговаривали ее выйти. Ленкина мать истошно орала: «Да что ж они с тобой сделали, кровинушка ты моя?!!!», оба врача «скорой» через головы родителей пытались выяснить, каково состояние пострадавшей. Остальные сочувственно переговаривались и давали советы по методике экстракции – один тупее другого.
Воспользовавшись суматохой, я вышел и стал протискиваться к ближайшей машине «скорой».
Не тут-то было! Меня тотчас же обступили суровые милицейские товарищи и стали наперебой выяснять детали происшествия. Вопросов было много и с разных сторон, а я, будучи слегка не в себе, отвечал невпопад, так что не знаю, сколько бы мы могли развлекаться подобным образом и получилось бы у нас вообще что-нибудь дельное, что могло бы помочь расследованию. Единственный факт, который установили очень быстро: это собственно характер происшествия.
Короче, минуты не прошло, а толпа вовсю гудела: джигиты изнасиловали Лену Даневич!!! Надругались, мрази, над нашей красой и гордостью...
Выяснение деталей уже давалось с большим трудом – эмоции взяли верх. Кроме того, я же говорю, там было полно лишних людей и эти люди создавали нездоровый фон. Борман и Рома с напористыми юнгами злобно вещали что-то из серии «Мочить! Всех мочить!», командир ОМОНа негромко, но вполне внятно толковал насчет «овраг, расстрел, без суда и следствия», товарищи в бронежилетах были безоговорочно «за», а остальные сдержанно, но очень адресно негодовали.
Да уж... Вот это я устроил пресс-конференцию. Вспомнил вдруг: в кино показывают, что в таких случаях надо все делать как-то тоньше, деликатнее, без огласки, чтоб не травмировать чувства пострадавшей... А я – «подымай всех». И Федя хорош: ладно, я – неадекватен, а он мог бы и догадаться, парень вроде неглупый...
Старший опер Гена Ефремов, сообразив, что толку от такого опроса немного, сказал, что сей момент во всем разберется, отвел меня в сторонку и, обдавая дежурным перегаром, быстро и толково выяснил все детали происшествия. То есть спрашивал он то же самое, что и милицейские начальники, но вопросы задавал по какой-то простой и логически выверенной схеме: четко, последовательно, и в то же время как-то ненавязчиво и спокойно. Отвечать было легко, даже задумываться не приходилось – и вообще, как и следовало ожидать, Гена был здесь самым полезным. Наверное, достаточно было позвать одного его и еще эксперта. Остальные здесь явно были лишние – только нездоровый ажиотаж создавали...
Ленку уговаривали, как ребенка, местами доходило до маразма: Федя сюсюкал «домой, моя красивая, домой, моя хорошая», врач предлагал витаминки, а папа показывал мобильный – смотри, какой замечательный телефон, выйдешь – подарю. Ленка ненавидела всех разом и охрипла от крика и плача: ей бы сейчас «красную кнопку» – взорвала бы, к той самой матери, весь земной шар.
Наконец ее каким-то неимоверным усилием достали – с подголовником (водила додумался), посадили в «Фольксваген» родителей и изготовились везти в фамильную резиденцию. Родители у Ленки небедные и довольно влиятельные, у них вполне добротная усадьба в том же районе, где обосновались первые лица города. О том, чтобы оставить ее на попечение Феди в городской квартире, даже и речи не шло. Это правильно: Федя сейчас землю рыть будет, ему некогда, а за Ленкой в таком состоянии нужно присматривать.
Судмедэксперт Павел Моисеевич – тоже слегка поддатый, но вполне профпригодный, буквально грудью встал: уперся в капот «Фольксвагена» и категорически требовал сначала отвезти Ленку на экспертизу.
– Делов-то всего – на пять минут. Зато потом проблем не будет.
Милицейское начальство поддержало: да-да, надо, уж коль скоро мы так неосмотрительно удрали с места происшествия, экспертизу нужно сделать во что бы то ни стало. Если сейчас упустить момент – потом это будет просто невосполнимая потеря.
Ленкин отец вроде бы согласился, но тут Ленка крикнула, что смотреть себя не даст...
– Да я лучше сдохну!
... Ленкина мать категорически уперлась и велела отцу трогать – а ежели не пускает, дави его, козла плешивого!
Эксперт вовремя отскочил, «Фольксваген» резво дал с места и умчался прочь. Эксперт сказал, что есть вариант: договориться с отцом насчет одежды – «материал взять», а то, в самом деле, сейчас все постирают и останемся мы кругом без доказательств. Ради такого случая начальник штаба позволил воспользоваться своей машиной – эксперт с ассистентом тотчас же уехали.
