— Вовсе не обязательно.
Она проследила за взглядом Райма, а затем прошла в угол комнаты. Он проследовал за ней в своем кресле.
Амелия присела на корточки рядом. Райму хотелось, чтобы она взяла его за руку (чувствительность частично восстановилась в пальцах правой руки и в запястье, и для Райма теперь очень большое значение имели рукопожатия). Нет — между их личной и профессиональной жизнью пролегла тонкая, но глубокая грань, и Амелия сохраняла внешнюю отчужденность.
— Райм, — прошептала она.
— Я знаю, что…
— Позволь мне договорить.
Он пробурчал что-то недовольное.
— Я должна продолжать это дело.
— Нельзя забывать о приоритетах. Твое дело не такое срочное, как дело Часовщика, Амелия. Что бы ни случилось с Крили, даже если с ним действительно кто-то расправился, его убийца не столь опасен, как Часовщик. Он у нас первый на очереди. Все материалы по делу Крили мы внимательно рассмотрим и проанализируем после того, как накроем нашего парня.
Амелия покачала головой:
— Я не согласна, Райм. Я нажала на спуск. Я начала задавать вопросы. И ты прекрасно знаешь, что за этим следует. О деле быстро распространятся слухи. И у нас из-под носа станут разбегаться подозреваемые и исчезать улики.
— А Часовщик, возможно, уже в данный момент держит кого-то на прицеле. А может быть, и убивает кого-то… И поверь мне, если он совершит еще одно преступление, которое мы провороним, нам, а не кому-нибудь придется за него расплачиваться. Бейкер говорил мне, что запрос на наши услуги пришел с самого верха.
— Я ничего не провороню. У тебя свое дело, у меня — свое. Если Боб Хауманн решит проводить тактическую операцию, я буду участвовать.
Райм нахмурился, изображая преувеличенное неудовольствие:
— Тактическую? К десерту не приступают, пока не доедены овощи.
Она рассмеялась, и он наконец почувствовал ее крепкое и теплое рукопожатие.
— Да ладно тебе, Райм. Мы ведь подданные царства копов. Ты что, не знаешь его законов? Никто не работает только над одним делом. Большинство столов детективов по особо тяжким преступлениям завалены десятками папок. Почему бы мне не заниматься сразу всего лишь двумя? Я справлюсь.
Райма беспокоило нечто другое, но что, он и сам толком не мог понять. После небольшого колебания он сказал:
— Будем надеяться, Сакс. Будем надеяться.
Лучшее благословение, на какое он был способен.
13.25
«Он приходил сюда?!»
Амелия Сакс стояла рядом с цветочным горшком, от которого несло мочевиной. Оттуда торчал засохший желтый стебель. Она заглянула в грязное окно.
Узнав адрес, Амелия сразу же поняла, что место будет не из лучших, но такого предположить не могла. Она стояла у закусочной «Сент-Джеймс», на краю торчащей из мостовой сломанной бетонной плиты. Бар находился на Восточной Девятой улице, в Алфабет-Сити, получившем это название благодаря улицам, проходившим здесь с севера на юг: А, В, С и D. Несколько лет назад здешний район — остаток прежних пустырей в Нижнем Ист-Сайде, на которых властвовали местные банды, — пользовался весьма дурной славой. За последнее время его репутация несколько улучшилась, однако в глазах большинства он все еще оставался районом крайне подозрительным. Под ногами у Амелии в снег была воткнута использованная игла, а на подоконнике на расстоянии шести дюймов от ее физиономии лежал одноразовый шприц.
Что, черт возьми, забыл в подобном месте крупный экономист, располагавший значительными капиталами, владелец дорогой недвижимости и шикарного автомобиля, Бенджамин Крили? Что он мог делать здесь накануне своей гибели?
Сейчас, днем, большая и грязная забегаловка не была заполнена и наполовину. Сквозь замызганные окна Амелия разглядела у барной стойки и за столами нескольких местных стариков, рыхлых расплывшихся женщин и тощих костлявых мужчин, получавших большую часть своих дневных калорий из бутылки со спиртным. В задней комнатенке собрались панки — белые, в джинсах, комбинезонах и рабочих рубахах. Их было четверо, все разговаривали очень громко — даже сквозь окно Амелия слышала грубые голоса и хриплый хохот. Она сразу вспомнила тех панков, что часами просиживают в старых мафиозных клубах. Некоторые из них тупые, ни на что дельное не способные ребята, другие просто лентяи, но все как один наглые и опасные. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы понять: эти из самых задиристых.
Войдя в бар, Амелия нашла табурет в самом конце барной стойки, загнутой буквой «L», где она была меньше заметна. Барменом здесь работала женщина лет пятидесяти с узким лицом и ярко-красным маникюром, прической напоминавшая исполнителя песен в стиле «кантри» со Среднего Запада. Во всем ее облике чувствовалась страшная усталость. Бедняга выглядит так, подумала Сакс, не из-за того, что ей пришлось повидать в таких барах, а из-за того, что и видала-то она в своей жизни только такие бары.
Детектив заказала диетическую колу.
— Эй, Соня! — послышался голос из заднего помещения. Посмотрев в грязное зеркало за барной стойкой, Амелия поняла, что голос принадлежит блондину в узких джинсах и кожаной куртке. Лицом он был похож на хорька и явно пил уже не первый час. — Дики хочет, чтобы ты пришла. Он ведь скромняга. Ну, иди. Развлеки нашего скромнягу.
— Пошел ты!.. — крикнул кто-то еще. Наверное, Дики.
— Ну, Соня, милашка, иди! Посиди на коленях у мальчугана. Тебе понравится. Там все ровно и гладко. Ни кочек, ни выступов.
Хохот и улюлюканье.
Соня, конечно, понимает, что они и над ней смеются, делая предметом своих унизительных шуток, тем не менее отвечает им игривым тоном:
— Дики? Да он же моложе моего сына.
— Все нормально, дорогуша, он любит заниматься этим с мамочкой!
Дикий хохот из задней комнаты.
Соня встретилась взглядом с Амелией и тут же отвела глаза, словно ее застали за участием в надругательстве над честью и достоинством всех женщин мира. Однако у пьяных есть одно преимущество: они ни на чем не способны задерживаться надолго — будь то радость или жестокость, — и вскоре они перешли к спорту и грубым анекдотам. Амелия глотнула газировки и обратилась к Соне с вопросом:
— Ну и как оно?
Барменша ответила непроницаемой улыбкой.
— Нормально.
Ей было неприятно сочувствие со стороны более молодой и более привлекательной женщины, которой не приходится обслуживать отвязных посетителей в баре, подобном этому.
Что ж, ее можно понять. Амелия сразу перешла к делу. Она молча продемонстрировала свою бляху сотрудника нью-йоркской полиции, а затем показала фотографию Бенджамина Крили.
— Вы его здесь когда-нибудь видели?
— Его? Да, несколько раз. А что такое?
— Вы его знали?
— Да, собственно, нет. Просто продавала ему выпивку. Вино, насколько помню. Он всегда просил, чтобы ему принесли красное вино. У нас тут дерьмовое вино, однако он не возражал. Выглядел таким джентльменом. Был не похож на некоторых из тех, что сюда часто заходят. — И без взгляда в заднюю комнату было ясно, кого она имеет в виду. — Но я уже давно его не видела. Наверное, месяц. В последний раз он ввязался здесь в драку, так что я решила, что он больше не придет.
— И что же случилось?
— Не знаю. Я просто услышала какие-то крики и потом увидела, как он вылетел в дверь.
— А с кем он повздорил?
— Я ничего не видела. Только слышала.
— А вы, случайно, не замечали, он не употреблял наркотики?
— Нет.
— А вам известно, что он покончил с собой?
Соня заморгала.
— Черт!.. Нет.
— Мы расследуем обстоятельства его смерти. Поэтому, пожалуйста, не распространяйтесь пока ни с кем на эту тему. Я буду вам очень признательна.
— Да, конечно.
— А вы можете мне что-нибудь о нем рассказать?
— О Господи, я даже не знаю его имени. Наверное, он был здесь раза три. А у него есть семья?
— Да.
— Тяжело им придется. Ничего не попишешь.
— Остался мальчик-подросток.
Соня печально покачала головой и добавила:
— Может, Герта знала его лучше. Она второй бармен. Она работает чаще, чем я.
— Сейчас она здесь?
— Нет. Но скоро придет. Хотите, чтобы я попросила ее вам перезвонить?
— Дайте мне ее номер.
Барменша записала его на клочке бумаги. Амелия наклонилась вперед и кивнула на фотографию Крили:
— Он ни с кем здесь не встречался?
— Я знаю только, что ходил он вон туда. Где они обычно сидят. — И она кивнула в сторону задней комнаты.
Бизнесмен-мультимиллионер — и такое отребье? Возможно, двое из них и вломились в уэстчестерский особняк Крили и устроили «пикник» у его камина?
Амелия взглянула в зеркало, обвела глазами стол, заваленный пивными бутылками, пепельницами, обглоданными куриными крылышками. Те ребята, должно быть, состояли в какой-то бандитской группировке. Возможно, молодые капо[6] из мафиозного подразделения. В городе полно районов, в которых хозяйничали свои «Сопрано». В основном это были мелкие воры и вымогатели, но часто они сбивались в группы, которые могли стать опаснее традиционной мафии, как правило, избегавшей непосредственного столкновения с гражданским населением, торговли крэком и денатуратом и прочих наиболее низменных проявлений криминальной вселенной. Амелия попыталась освоиться с мыслью о том, что у Бенджамина Крили могли быть связи с гангстерами. Непросто вообразить подобное.
