Гудвина я решил не будить. Кое-как приведя себя в порядок, начертал ему короткую записку и покинул гостеприимный вагон.
Вопреки здравому смыслу, воображение мое с похмелья трудилось куда лучше, чем на ясную голову. По пути в Бескудниково я попробовал соединить «Третий полюс» с «Дека-Банком», и вышло следующее. Со слов Руслана, одной из сфер деятельности «Третьего полюса» являлся нефтяной бизнес. А в названии моего банка смутно просматривалась единица меры жидких тел, каковой чаще всего принято измерять бензин и прочие нефтепродукты. Допустим, в составе учредителей обоих предприятий, взаимосвязанных на деловом рынке общими финансовыми интересами, ключевую позицию занимает брат Ивана Ильича по матушке Аркадий Петрович Маевский. Что тогда получается? Получается, что управляющий казино «Медный сфинкс» когда-то случайно добыл сведения, из которых следовало, что я и еще тринадцать душ занесены, как говорили древние римляне, в проскрипции. То есть нас собрались не просто уволить, а поочередно – учитывая сомнительные обстоятельства гибели Яновского, Шумовой и, вероятно, Половинкиной – пустить в расход. Причем собрались давно и окончательно. Допустим теперь, что Иван Ильич, учитывая его с Мариной родственные отношения, знал о нашей с ней близости и, как человек неравнодушный к ее чувствам, попытался вытащить меня из этой мясорубки. Тогда это объясняло желание Штейнберга услать «мальчишку-охранника» от греха подальше и нежелание, учитывая все те же родственные отношения, только уже с братом, ввести его, то есть меня, в курс дела. Словом, это полностью объясняло все следствия. Но даже частично не объясняло причин. Насколько я понимал, все четырнадцать указанных в его посмертной записке персон, во-первых, не были связаны друг с другом, во-вторых, судя по мне во всяком случае, не имели в структуре концерна сколько-нибудь значительного веса, и, в-третьих, маловероятно, что обладали информацией, угрожающей жизнедеятельности олигарха. Короче, логики в поведении моего противника или таковых по-прежнему не прослеживалось. Либо я вообще не с того боку подходил к данным фактам и не под тем углом их рассматривал. Что и подтвердилось последующим ходом событий.
Так или иначе, погруженный в собственные мысли, я доехал до нужной остановки. Затем прошел между «хрущевскими» пятиэтажками, выстроенными вдоль бульвара в длинную шеренгу, к дому Андрея и вдруг замер. Белые «Жигули» у дальнего подъезда почему-то сразу привлекли мое внимание, хотя до них стояло еще не менее шести припаркованных машин.
По гороскопу я – Рыба, и при всем скептическом отношении к зависимости личных качеств от случайного скопления звезд интуиция у меня развита отменно.
Кто бы ни находился в этих «Жигулях» – если там вообще кто-то находился, – заметить меня на таком расстоянии он не мог. Обогнув дом с обратной стороны, я выглянул из-за угла. За рулем машины сидел молодой парень в сером костюмчике. Я видел только его затылок и профиль, когда он поворачивал голову к подъезду. Возможно, он дожидался и не меня. Возможно, он вообще никого не дожидался, но гадать в моем положении было противоестественно. Вместе с тем я настолько устал и обозлился, что решил действовать напролом. Подойдя сзади к открытому окну, из которого струился дымок, я просунул руку и тыльной ее стороной сделал зажим на горле водителя. Тот захрипел и выронил сигарету.
– Ничего не говори! – предупредил я его, сдавливая горло еще сильней. – Руки на руль! Убью!
Глаза у паренька выползли из орбит, и он судорожно вцепился в рулевое колесо.
– Сколько вас?! – Я слегка ослабил хватку.
Он поспешно поднял два пальца вверх. Прижав следопыта изнутри к дверце машины, я свободной правой резко распахнул ее снаружи. Парень вывалился мне под ноги, и его тут же стало рвать.
– Это ничего. – Я похлопат его по спине. – Меня тоже от вас давно тошнит.
Когда он слегка успокоился, я помог ему встать и быстро обыскал. Паренек был до смерти перепуган, близок к обмороку и далек от всякой мысли о сопротивлении.
– Ого! – Я выудил из бокового кармана его пиджака «Макаров». – Статья 222 Уголовного кодекса! Незаконное ношение оружия либо его основных частей! До четырех лет с конфискацией имущества!
Парень посмотрел на меня с болью в глазах.
– И за подделку документов два года! – Я извлек из другого его кармана удостоверение сотрудника ГАИ. – Статья 327 того же Кодекса!
– Это настоящее, – прошептал он.
– И за дачу заведомо ложных показаний еще парочку! – подвел я итоги. – Смотри статью 307! В общей сложности у нас набегает восемь лет исправительных работ. Хотя чистосердечное признание и сотрудничество смягчит, я думаю, твою участь. Ну что? Будем сотрудничать?
Он обреченно кивнул.
У меня иной раз такое ощущение, что этих ребят уже набирают в органы прямо со школьной скамьи.
– Будем сотрудничать. – Я подтолкнул его к подъезду. – Пошли. Пятый этаж, восемнадцатая квартира. Лифта нет, извини. Пока дойдем, рассказывай, кто вас на задание послал.
– Начальник велел проверить адрес, – докладывал паренек, поднимаясь по лестнице. – По оперативной установке здесь проживает свидетель наезда, Журенко Андрей Георгиевич, шестьдесят второго года выпуска… Рождения то есть… А вы из РУБОПа?!
– Из него, – согласился я. – А что напарник твой наверху застрял?
– Не знаю! – Юный инспектор пожал плечами. – Двадцать минут жду! Рацию-то мы сдали после смены.
– А почему машина без опознавательных знаков?
– Да ведь это мой «жигуленок»! – пояснил он с готовностью. – С ночного дежурства мы! В гражданку переоделись уже, а начальник адресок этот велел проверить. И если, значит, свидетель по нем…
– По нему, – поправил я.
– По нему… То задержать и доставить в наше ГИБДД для выяснения. И оружие велел с собой захватить на всякий случай.
Так мы за разговорами добрели до пятого этажа. Дверь в квартиру Журенко была приоткрыта. Я поднес палец к губам и жестом приказал инспектору зайти внутрь. Для начала он опрокинул в прихожей ящик с картофелем.
– Вась, ты? – раздалось из глубины. – До Совка, чертова мать, не могу дозвониться! Занято, к свиньям!
– Совок – это кто? – спросил я, заглядывая на кухню.
Медно-рыжий, с веснушками на добродушном лице юноша не старше моего сопровождающего сидел за столом и накручивал телефонный диск. Он вопросительно посмотрел на вошедшего следом Васю.
– Из РУБОПа! – поспешил объявить его напарник, трогая шею.
– Это Совков! Наш отделенный! – Рыжий встал и опустил руки по швам. – Лейтенант! Дверь-то нараспах была, когда я пришел! Может, взлом?!
– Разберемся. – Я закурил и кивнул все еще бледному водителю. – Ты, Василий, присаживайся! Не обессудь, что помял тебя! Сам знаешь, какая обстановка в городе! Выборы скоро!
Вася посмотрел на меня с пониманием и присел на уголок табуретки.
– А вы, товарищ… – обратился я к рыжему.
– Заяц! – отрапортовал тот, вытягиваясь. – Младший сержант!
– Вы, товарищ Заяц, вольно и звоните куда вы там дозванивались. – Я зажег газовую конфорку и налил в чайник воды из-под крана. – Чаю хочешь, Василий?!
Тот вздрогнул и отказался.
После серии безуспешных попыток сержант попал наконец в отделение.
– Это Заяц, господин лейтенант! – заорал он, опасаясь, быть может, что его не расслышат и снова придется полчаса набирать проклятый номер. – Тут с вами из РУБОПа хотят говорить!
Он с облегчением передал мне трубку.
– Угаров, – сухо представился я. – Вы, лейтенант, отзовите своих ребят. Они после ночного дежурства как-никак.
На другом конце провода возникло замешательство.
– Угаров?! – услышал я голос начальника охраны Шибанова. – Это ты, Александр?! Ты куда пропал?!
– Подожди. – Я прикрыл микрофон ладонью и обернулся к инспекторам. – Свободны, ребята! Благодарю за службу!
Рыжий, несмотря на штатскую свою форму одежды, отдал честь и потопал к выходу, а Вася замялся на кухне.
– Ах да! – Я вернул ему служебное удостоверение с «Макаровым» и дождался, пока в прихожей хлопнет дверь.
– Слушай меня, Шибанов! – возобновил я прерванный разговор. – Если с Журенко что-нибудь случится, я тебе член оторву!
– Дурак ты, Сашка! – обиделся мой шеф. – Это же я к Андрею ребят направил, чтоб они, если он жив еще, в отделение его привезли, где мой свояк начальником! К телефону-то у Журенко третий день никто не подходит! Я и тебя, дурака, хотел проинструктировать, да ты сам шибко умный оказался! Пропал и с концами!
– Это ты, Шибанов, пропал, – снова постарался я донести до него свою мысль. – Моли Бога, чтоб Андрей в живых остался!
– Меня пугать-то не надо! – помолчав, отозвался Шибанов. – Я и так испуганный! Ты Варданяна помнишь? Того, что в банке отделом заведовал?
– Ну? – насторожился я.
