– Ты что это, никак с супружеским долгом? – с ехидным изумлением спросила Ольга.
– Ну типа да. А ты против? – промурлыкал ей на ушко Белов.
Он заглянул ей через плечо. Оля мгновенно прикрыла написанное ладонью.
– Знаешь, что там? – с улыбкой спросила она. – Предъява.
– Та-а-ак… – с веселым недоумением протянул Саша.
Засмеявшись, он шагнул назад и, раскинув руки, повалился на широкий диван.
– Ну давай, предъявляй. Я слушаю.
Оля подняла листок к глазам.
– Я ходить буду, ничего?
Саша с удивлением заметил, что его жена явно нервничает. Он молча кивнул, Оля откашлялась и принялась читать, расхаживая по комнате.
– Значит так. Белов Александр Николаевич обвиняется в следующих преступлениях: «а» – пренебрегает семьей, «б» – не желает делать ремонт, «в» – заставляет пользоваться кредитными карточками, «г» – носит щетину, которая колется, «д» – трижды без уважительных причин не ночевал дома, – с каждым новым пунктом она становилась все серьезней, улыбка постепенно совершенно исчезла с ее лица. – Что ты можешь ответить по существу предъявленных обвинений? Особенно меня интересует последний пункт.
– Это про щетину? Я побрился, – Саша демонстративно провел тыльной стороной ладони по щеке.
– Нет, про не ночевал дома, – жена смотрела на него строго, без тени улыбки.
– А вот это – чистой воды провокация, – помотал головой Белов. – У меня был очень трудный период, я обеспечивал безопасность семьи. Что касается…
Оля попыталась что-то сказать, но Саша остановил ее жестом поднятой руки.
– Минуточку! Что касается всего остального – да ради бога! Вот компенсация.
Саша поднял стоявший у компьютера кейс и достал из него пластиковую папку с бумагами и фотографиями. Небрежно бросив документы на стол, он снова запустил игру. С экрана монитора плотоядно зарычали монстры.
Оля села рядом и с недоверчивым видом открыла папку. Документы в ней были сплошь на английском, а на фотографиях были виды шикарной виллы в каких-то южных широтах.
– И что все это значит? – озадаченно спросила Ольга.
– Домик, – объяснил Белов, не отрываясь от игры. – Корт, бассейн, четыре спальни… Штат Флорида… Черт, монстров-то сколько…
Наконец до Оли дошло – сбылась ее давняя и заветная мечта. Она не раз заводила речь с мужем о домике за границей, но каждый раз он чем-нибудь отговаривался. И вдруг – на тебе!
– Сашка! – Оля подскочила и бросилась на мужа, заваливая его на диван.
– Тише, Оль, ты что! Ваньку разбудишь! – довольно посмеивался он.
Вдруг компьютер издал душераздирающий стон, сменившийся торжествующим ревом монстров. Саша приподнял голову и взглянул на экран.
– Ну вот, меня убили!
– Типун тебе на язык! – Оля шлепнула его по губам и тут же впилась в них долгим, жарким поцелуем.
Белов с готовностью ответил на него, успев подумать напоследок, что его расчет оказался точным и вопрос с отправкой семьи решен, похоже, положительно.
Со стороны, вероятно, Володя Каверин немного напоминал нетерпеливого влюбленного на свидании, потерявшего голову в ожидании своей ветреной пассии. Впрочем, причины для беспокойства у него были куда весомей. Вагоны с оружием были благополучно и в срок доставлены на место назначения, а получатели груза куда-то запропали.
Погромыхивая своей амуницией, Володя мелкой рысцой пробежался вдоль состава. На бегу он крутил из стороны в сторону головой и беззвучно шевелил губами – ругался, наверное. Петрович и сидящие рядком на платформе трое мрачных бородачей-кавказцев хладнокровно поглядывали на эту суету. Добежав до последнего вагона, Каверин свернул за угол красного кирпичного пакгауза и через минуту выскочил с другой стороны здания.
– Ну, где эти вайнахи, а?! – теряя остатки терпения, закричал он. – Дико необязательный народ!
Петрович попытался успокоить своего шефа:
– Мы на месте, все путем… Сейчас и клиенты приедут. Что ты дергаешься?
– Здесь оружия на дивизию – раз! – моментально взвился Каверин. – И у меня связь с Москвой горит – два!
Петрович ткнул носком армейского ботинка по ящичку со спутниковым телефоном.
– Володь, так позвонить и отсюда можно…
– С поля надо, дубина! – выкатил на него взбешенные глаза Каверин. – Сто раз уже говорил!
Он развернулся к невозмутимым бородачам и что-то крикнул им на чеченском. В ответ все трое молча и почти синхронно покачали головами. Каверин по-бабьи всплеснул руками и возмущенно воскликнул:
– Нет, ну это ж надо так! Через полконтинента протащить час в час, а на приемке такая лажа!
Петрович лениво поднялся и шагнул за угол последнего вагона, предупредив шефа:
– Володь, я пойду отолью.
Его остановил радостный возглас Каверина:
– Петрович, едут! Ну, слава тебе!
Он обернулся на ходу – вдалеке по путям приближалось около десятка разномастных машин.
– Ну вот… А я что говорил? – довольно хмыкнул Петрович.
Он пристроился к углу вагона и начал расстегивать брюки. В этот момент в десяти шагах позади него непостижимым образом с совершенно ровного места приподнялась фигура в лохматом маскировочном костюме. Твердая и умелая рука резко, почти без замаха, метнула нож – его лезвие вонзилось под левую лопатку Петровича.
– Е… – удивленно-растерянно выдохнул он и мягко завалился на спину.
Возможно, еле слышный звук падения тела и насторожил бы остальных, но по ту сторону состава царило радостное и шумное оживление. Звучала громкая гортанная речь, смех, резко хлопали дверцы машин. Каверин, как эстафетная палочка, переходил из одних горячих восточных объятий в другие.
По эту сторону состава тоже началось движение. Один за другим с земли поднимались странного вида бойцы – в косматых одеждах, с черными масками на лицах, обвешанные самым разным оружием. Повинуясь сдержанным, но красноречивым жестам своего командира, они занимали исходные позиции для атаки.
Они ударили сразу с трех сторон, прижав огнем всю группу боевиков к кирпичной стене пакгауза. Чеченские водители рванулись к своим машинам, но с фланга тутже ударил гранатомет. Два крайних КамАЗа вспыхнули ослепительно-яркими факелами, перегородив пути отхода остальным.
Из-под вагонов по мечущимся чеченцам длинными очередями били пулеметы. Споро, но без промахов с крыши соседнего склада работали двое снайперов. С истошными воплями «Аллах акбар!» очумевшие боевики яростно палили в ответ. Но они не видели атакующих, и потому их стрельба была абсолютно бесцельной. Один за другим чеченцы, обливаясь кровью, валились на землю.
В невообразимом грохоте и пламени боя Каверин не потерял головы. Он сразу же попытался укрыться между вагонами, но его и там нашла пуля снайпера. Вернее, сразу три. Первая, размозжив кость, прошила левую ногу чуть ниже колена, вторая ударила в грудную пластину бронежилета, третья (видимо, контрольная) разворотила локоть правой руки.
Володя замер. Простреленные конечности жгло так, что хотелось выть и кататься от боли. Но он не двигал ни единым мускулом своего тела – знал, что в эту самую секунду снайпер, разглядывая его в свою оптику, решает – нужен ли этому клиенту еще один контрольный выстрел или ему уже больше ничего не нужно.
Пулеметные очереди стихли. Каверин, едва не теряя сознание от боли, понял – все кончено. Он повернул голову к пакгаузу и увидел, как люди в мохнатых маскировочных костюмах неторопливо шли вдоль состава, добивая раненых боевиков из табельных «Макаров». Медлить было нельзя. До судорог стиснув зубы, Каверин стал осторожно пробираться под вагоном.
А в это время другие бойцы вкручивали взрыватели в лепешки противопехотных мин. Снаряженную взрывчатку они растаскивали по вагонам с оружием. Обе группы закончили со своими делами почти одновременно, в это время Каверин уже был под соседним составом. Когда каблуки армейских ботинок прогремели по гравию в трех метрах от него, Володя перестал дышать.
А потом грянул взрыв. Вагоны с оружием разнесло в клочья, от них заполыхали чеченские машины и тоже начали подрываться, выплескивая в весеннее небо фонтаны пламени. Через пару минут остовы взорванных вагонов и развороченные взрывами машины утонули в сплошном море огня.
Из последних сил Каверин успел отползти от злополучного пакгауза еще на несколько метров. После первого же взрыва он потерял сознание, и потому не видел, как в бушующем пламени на крохотном чеченском полустанке горели одиннадцать миллионов долларов Саши Белого.
Обстановка в кабинете Белова мало отличалась от той, что была здесь несколько дней назад. Снова у телефона собрались все четверо, снова ждали звонка и снова волновались, потому что звонок, как и в прошлый раз, задерживался. Волнение достигло своего пика. Ведь сегодня был не просто последний сеанс связи с Кавериным – сегодня заказчики должны были принять груз.
Пчела метался по кабинету. Он то нервно взлохмачивал волосы, то ежился, словно в ознобе, то принимался грызть ногти. Белов, наоборот, замер в кресле за своим письменным столом, как каменное изваяние. Он неодобрительно поглядывал на суетящегося друга и, наконец, не выдержал.
