– Почему? – спросил Кэлли.
Рейд вздохнул. Он сел на маленький стул у кровати, не оставив Кэлли и Доусону никакого иного выбора, как усесться на кровать, что они и сделали, расположившись бок о бок, вроде пассажиров в поезде. Кэлли рассматривал Рейда. Мужчина казался погруженным в какие-то свои мысли. У него была борода, за которой он не следил – с одной стороны отросшая немного больше, и мелкие локоны, как у Синей Бороды. Его лицо выражало какое-то свойство натуры, которое словно впиталось в его поры. Присмотревшись получше, Кэлли понял, что это была доброта.
– Ну... – заговорил Рейд, не поднимая головы. – Мы встретились около четырех лет назад. Даже четыре с половиной. Мы были с ней вместе... три года, так? Да, что-то около того. Я хочу сказать, были вместе большую часть времени. У Сюзанны была комната в доме, принадлежащем одному парню, Генри Норту. Она боялась потерять свою независимость, которая была для нее чем-то вроде символа, понимаете? Но главным образом она была со мной.
– Здесь? – спросил Доусон.
– Здесь?! – Рейд произнес это так, словно эта мысль слегка поставила его в тупик. – Нет, не здесь. У нас была квартира, достаточно большая и ближе к центру города. Отец регулярно выдавал ей деньги. А немногим больше года назад Сюзанна продала эту квартиру. Пожалуй, почти два года назад. – Временная шкала, кажется, имела для Рейда важное значение.
– И она никогда не жила здесь? – спросил Кэлли.
– Она заходила повидаться со мной. Иногда, бывало, и оставалась. Я бы не назвал это ее житьем здесь. – Глаза Рейда вдруг встретились со взглядом Кэлли. – Я не понимаю, зачем все это? Она мертва. А этот снайпер...
– Возникла необходимость вернуться назад. Снова взглянуть на все это. Мы ничего не слышали о вас во время первых опросов.
– Взглянуть на что?
– Мы и сами не знаем. На что-нибудь.
– Она от вас ушла, – сказал Доусон.
Внезапный переход вызвал у Рейда улыбку, и Кэлли снова увидел это: доброту, мягкость... и еще усталость.
– Это зависит от того, что вы имеете в виду, – сказал Рейд.
– Оставила из-за кого-то другого, – упорствовал Доусон.
Кэлли подумал, что Доусону не стоило бы играть такую роль. А улыбка словно застряла на лице Рейда.
– Мы с Сюзанной, так или иначе, еще оставались вместе. Просто стали видеться не так часто. В каком-то смысле это было немного похоже на брак.
– И в каком же это смысле? – не унимался Доусон.
– У нее была одна связь. Была около полутора лет. – Рейд говорил это непосредственно Доусону, говорил спокойно и негромко, как бы отвечая на вызов.
– И вы не возражали? – нанес ответный удар Доусон.
– Ну, я съехал с той квартиры, снял в аренду этот дом, что, по правде говоря, мне не по карману. Ну а Сюзанна продала квартиру, и это оказалось более чем символично. Я по-прежнему любил ее, скучал по ней, я пытался понять, что она чувствует... Я надеялся, что это нечто такое, с чем она в конце концов сумеет справиться, и, стало быть, мы смогли бы снова быть вместе. Ну и что же это говорит вам?
– А вы знаете отца Сюзанны? – спросил Кэлли.
– Нет.
– Сюзанна вообще-то говорила о нем хоть что-нибудь? О его деловой деятельности и так далее?
– А почему вы это спрашиваете? – заинтересовался Рейд. Но Кэлли не ответил, и Рейд в конце концов сказал: – Все, что Сюзанна когда-либо говорила о своем отце, – это что он был перворазрядным дерьмом и не замечал ее большую часть жизни. Он, по ее словам, считал, что деньги прекрасно заменяют любовь. Нет, я никогда не видел его.
– А я видел, – сказал Кэлли, не особенно вдумываясь в назначение своей неожиданной реплики.
– Так дело в нем? – негромко засмеялся Рейд. – Я не испытываю особого восторга от этих долгих разговоров о Сюзанне. Я все еще люблю ее.
Прямота этого последнего сообщения заставила Кэлли приступить к делу. Он сказал:
– Да, я думаю, что дело в нем.
Когда они вернулись в прихожую, ребенок стоял у двери комнаты и готов был вот-вот расплакаться. Рейд поднял девочку на руки, и она тут же уткнула лицо ему под мышку, цепко обхватив обеими руками его шею. Открыв входную дверь, Кэлли задержался, чтобы еще разок взглянуть на Рейда. Тот обернулся тоже, чтобы скорее прикрыть девочку от взгляда Кэлли, чем для того, чтобы попрощаться.
– Вы бы хотели узнать имя? – спросил он.
– Да, – кивнул Кэлли.
– Йорк. Алекс Йорк. Он есть в адресной книге, живет на Дэйвс-роуд.
– А ее как зовут?
Девочка пугливо прижалась к Рейду поплотнее. Кэлли даже показалось, что она прячется от звука его голоса. Рейд машинально погладил ее по голове.
– Дэйзи, – ответил он.
* * *
Доусон втиснул автомобиль в поток транспорта и почти сразу же остановился.
– Было бы слишком большим удовольствием ехать в этом проклятом городе на третьей скорости, – сказал он. – Я все-таки не понимаю. Он что, не был против? Против другого ее приятеля, этого Йорка?
– А ты-то как думаешь?
– Но он же ничего не делал!
– Чего не делал?
– Да не знаю я! Ну, дал бы ему по морде.
– А ты, верно, так бы и поступил, а?
– Ну, наверное, как-нибудь в этом роде.
Кэлли послышался отголосок какой-то давней обиды Доусона. И к своему удивлению, он спросил:
– И что же, помогло бы это?
– Самому ему особенно не помогло бы, – ответил Доусон, – но мне от этого могло бы стать легче.
А ведь что-то еще было в лице Рейда, помимо печали и доброты. Кэлли напряг память, пытаясь определить это. Он как бы услышал голос Рейда: «Я пытался понять, что она чувствует...» Кэлли снова увидел запущенные комнаты, мебель из лавки старьевщика... «...Надеялся, что это нечто такое, с чем она в конце концов сумеет справиться, и, стало быть, мы смогли бы снова быть вместе».
Сила, вот оно что! В лице Рейда Кэлли увидел еще и силу. Особый вид силы, которая допускает и поражение и смятение, но при этом остается неизменной.
– А этот ребенок, – сказал Доусон. – Это ведь, должно быть, его и Сюзанны Корт, как думаешь?
– Транспорт здесь, кажется, не намерен двигаться, – заметил Кэлли. – Нарушил бы ты пару правил, что ли...
Доусон мгновенно включил фары и вырулил из общего потока на полосу встречного движения. Спустя мгновение Кэлли сказал:
– Да. Разумеется.
* * *
Элен внимательно следила за лицом Кэлли, пока он рассказывал ей о Джоше Рейде и о ребенке. Она старалась сдержать легкое раздражение.
– И никто не знал? Что у Сюзанны Корт была дочь?
– Ну, не совсем так. Я уверен, что ее папаша, Джеймс Корт, не знал, но другие-то должны были знать. Люди из того дома, к примеру. Просто никому не приходило в голову упоминать об этом. Как будто ребенок – это что-то второстепенное.
– Но только не для этого Рейда... как его там?..
– Джош. Джош Рейд.
– Как-то нелепо звучит.
– Да уж... Мы поговорим с другим ее парнем, Йорком. Это выглядит более перспективным. Рейд помог нам узнать о нем, а другой пользы от него не было...
– Но он ведь тебе понравился.
– Да. Понимаешь, она довольно долго встречалась с Йорком, спала с ним, а Рейд не... Я думаю, он просто чувствовал, что не способен помешать ей. А может, считал, что не должен, что не имеет никакого права. Он сам растил эту девочку, Дэйзи, они ютились в жалком домишке с мебелью из фанеры, он работал в какой-то забегаловке с гамбургерами и ждал, когда Сюзанна Корт соизволит вернуться домой. Это не слабость. – И Кэлли приподнял руку, словно Элен собиралась оспорить этот вывод. – Нет, не слабость, но и не блеф. Он не старался ради собственного спокойствия сделать вид, будто на самом деле никогда не хотел ее и даже ненавидел. Он был так хорош с ребенком! Я хочу сказать, что он выглядел так, словно мог справиться со всем этим, вовсе не притворяясь, что все, мол, прекрасно.
Раздражение Элен понемногу росло. Она сказала:
– Я не совсем понимаю, какой урок мне предлагается извлечь из вышесказанного. Передо мной что, новый Робин Кэлли, чуткий, терпимый к человеческим слабостям? Это что же, своего рода намек на твои собственные благородные усилия возродить наш брак? Или ты намекаешь, что я должна подарить тебе ребенка?
– Нет, ничего подобного, – пробормотал захваченный врасплох Кэлли. – Просто я чего-то не замечал раньше. Или даже если и замечал, то не понимал сути этого. Он был...
– Дело в том, что мои наиболее стойкие воспоминания о тебе – это поздние вечера или самые ранние утренние часы, исходящий от тебя запах полицейского участка, набитого человеческим отребьем... и ты, все еще не остывший от только что пережитого наслаждения опасностью. Тебе всегда это нравилось. Готова поручиться, нравится и сейчас. Темные места, темные побуждения... А насчет детей – это для тебя какое-то новенькое развлечение. Мне даже трудно представить себе это.
Кэлли тоже почувствовал злость, но не знал, как вести себя в подобной ситуации. Понимая, что это довольно глупая реакция, он просто сказал:
