— Аммасут, ее приемную мать, я хорошо помню. Она была красивая, и имела много детей от разных мужчин. 10 или больше, не знаю. Теперь уже все уехали. В то время у нее уже были внуки, старшая дочь вышла замуж за норвежского нефтяника, старший сын сделал хороший рыбный бизнес в Канаде, а второй сын занялся туризмом в Исландии.
— А не знаете, что с ней случилось? — спросила Элис, — В полицейском досье написано «пропала без вести».
— Аммасут без вести пропасть не могла, — веско сказал шаман, — наверное, когда стала совсем старая, то уехала к кому-то из детей, а полиции сказать забыла.
— Я знаю, что здесь нередко люди пропадают в море, — заметил Норман.
Соакюк рассмеялся и от избытка чувств хлопнул себя по коленям.
— Приемная мать Седны пропала в море? Скорее Луна пропадет в море вместе с Большой Медведицей и Полярной звездой. Так вот, в то время Аммасут было уже сильно больше пятидесяти. В таком возрасте не очень хорошо рожать, но без малышей ей было скучно. И вот, как-то утром, идет она кормить ездовых лаек, а там — девочка, примерно годовалая.
— Подкинули? — предположила Элис.
Шаман пожал плечами и продолжал:
— Аммасут очень радовалась, что девочка уже немножко говорит на нашем языке и даже знает свое имя. Правда, удивлялась, что имя такое странное, но уж какое есть, такое есть. Менять нельзя. Потом уже все поняли, что имя не странное, а правильное. В ту зиму, когда ей исполнилось 6 лет, на той стороне пролива появился белый медведь. Он таскал собак, это иногда бывает. Однажды посреди ночи он зашел на двор Аммасут, и, конечно, лай собак ее разбудил. Потом она рассказывала, как перепугалась, увидев, что дверь открыта, а Седны в доме нет. Вышла на двор — а девочка босиком и в одной рубашке, подходит к белому медведю вплотную, касается его рукой и говорит…
Шаман нараспев произнес несколько слов на эскимосском и пояснил:
— Это значит: «я — Седна, ты — медведь, и ты — мертв». Он упал и умер. Прибежали соседи с фонарями. Говорили, этот медведь был смертельно ранен в схватке с большим моржом. На нем были глубокие раны от клыков. Это бывает. Удивлялись, что с такими ранами он мог еще ходить и охотиться на собак. А девочке просто повезло.
— Странная история, — сказал Норман, после некоторой паузы.
— Да, — согласился Соакюк, — странная. Вокруг нее происходило много странного. Чего только не рассказывали про нашу Седну. Но вас, наверное, больше интересуют не слухи, а то, что я видел сам?
— Да, — призналась Элис, — все-таки слухи сильно искажают события, не так ли?
— Так, — согласился шаман, — но, я подозреваю, вы не очень-то мне поверите… Хотя, кто знает. Мне кажется, вы и сами кое-что видели.
Норман утвердительно кивнул и Соакюк продолжил.
— Для старших сводных братьев и сестры Седна была как дочь, и кто-нибудь из них все время брал ее с собой то в Америку, то в Исландию, а то и в Европу. Так она объездила полмира, много повидала, наверное. Но все равно ей очень нравилось сюда возвращаться, а ко мне она заглядывала непременно. Как-то весной Гуннар из Петерсварде подвозил ее через озеро, и они провалились в трещину в полутора километрах отсюда. Гуннар зацепился штаниной и пошел ко дну вместе со снегоходом. Седна сбросила пуховик и унты, нырнула за ним, вытащила, откачала и доволокла до моего дома на куртке, как на санях, — шаман помолчал немного и продолжил, — в тот день была метель и 30-градусный мороз. Гуннар был крепкий мужчина, но замерз бы насмерть, если бы не сухой пуховик Седны. Она переодела его, как только вытащила. Пуховик был большой, армейский.
— Погодите, а как она сама? — удивился Норман.
— В мокром свитере и мокрых штанах, — ответил Соакюк, — когда она ввалилась в дом, от нее от всей шел пар, как изо рта лайки. Хей, давай быстро спасать дядю Гуннара, так она сказала. Она даже не замерзла, у нее были теплые руки. Мы его отогрели. Если человек жив, его всегда можно отогреть, только надо делать это правильно. А потом Седна стала есть. Она съела подряд четыре фунтовых упаковки бекона.
Норман хмыкнул и почесал в затылке.
— А сколько ей было лет тогда?
— Если считать, что Аммасут подобрала ее годовалой, то 12, но, выглядела она постарше. Когда она приехала через три года, я сказал: хей, Джерри-Седна ты уже стала женщиной. Хотя, чему удивляться? Редкий мужчина на нее не заглядывался. Она тогда долго здесь гостила. Однажды, притащила ко мне молодого канадца, туриста. Я подумал, парень побывал в лапах у медведя, а оказалось, Седна так его любила. Как вам объяснить…
— Я поняла, — перебила Элис, — похоже, Седна за последние уж не знаю сколько лет не сильно изменила своим привычкам в смысле секса. Я видела спину парня, обработанную ее коготками в ночь любви. Впрочем, он не выглядел из-за этого очень несчастным. Скорее наоборот.
— Нет, вы не поняли, — шаман покачал головой, — того парня она притащила на плечах. Он не смог бы сам идти. У меня всегда есть полевой набор военврача. Там антибиотики, кое-какие хирургические инструменты, много чего. Мы лечили парня несколько дней.
— Вы умеете работать хирургическими инструментами? — поинтересовался Норман.
Соакюк подмигнул ему:
— Уж не хуже, чем тот недотепа, который штопал ваше бедро. Осколок, да?
— Да, от мины. Неужели до сих пор заметно? Я уже лет 7, как прихрамывать перестал.
— Мне — заметно, другим — нет. Мне заметно, потому что вы об этом помните. Ваше тело помнит и это можно заметить, если правильно смотреть.
— Что дальше было с тем канадцем? — спросила Элис.
— Выздоровел и уехал. Подарил мне очень хорошие часы, до сих пор работают.
— А как он с Седной?
— Хорошо. Они потом еще встречались. Однажды прислали мне фото из Мексики. Она не всегда так опасно себя ведет, когда бывает с мужчиной. Только если ее цепляет.
— В каком смысле?
— Она так сказала, — пояснил шаман, — я сам не понимаю этого слова.
— Слушайте, — сказала Элис, — может, я дура, но после всех этих историй, мне как-то резко захотелось посмотреть, что там делают мои дети.
— Это нормально, — ответил Соакюк, — пойдем. Мне кажется, мы как раз успеем вовремя, чтобы поесть только-только зажаренной рыбы.
Действительно, у самого берега был разведен костер, рядом с которым расположилась Тейра, Диззи, Макс и… Элис помотала головой.
— У меня в глазах двоится или волков стало два?
— Я же говорил, этот негодник нашел себе подружку, — напомнил шаман.
— Вы хотите сказать, это — дикая арктическая волчица? — спросил Норман.
— Не бойтесь, она никого не тронет, — успокоил Соакюк, — по ее волчьему разумению, мы звери из клана ее мужчины.
— Да? — с некоторым сомнением переспросила Элис, — может быть… Норман, мне будет спокойнее, если ты окажешься между этими милыми волками и нашими детьми.
Полковник пожал плечами и быстро двинулся к костру. Похоже, он был совершенно согласен с шаманом, и ускорил шаг только чтобы Элис не нервничала попусту.
Ночь, проведенная у шамана, была для всех четверых наиболее ярким впечатлением от Гренландии. Диззи и Максу больше всего запомнился пикник с волками и экспрессивные эскимосские песни, которым несколько неосмотрительно научила их Тейра. Диззи, дитя эры информатики, конечно, записала эти песни на диктофон своего мобильника, вместе с переводами. Элис и Норман в основном беседовали с Соакюком и следили, чтобы Макс не подходил слишком близко к волкам, так что оба пропустили этот момент.
Они ознакомились с этими образцами гренландской фольклора уже в самолете Какорток — Рейкьявик. Диззи поделилась идеей использовать их в школьном сочинении на тему:
«Я узнаю мир». Элис заметила, что отношений полов в этих песнях не вполне соответствуют европейским стандартам. Европейские стандарты были осмеяны Диззи. Она считала, что строка «при взгляде на нее у всех мужчин твердел ствол» гораздо выразительнее постных описаний принцесс в европейской классике, и в жизни говорят, как у эскимосов, а не как в классике. Элис стала выяснять: где так говорят? Не на тех ли интернет-чатах, куда одна юная леди (не будем показывать пальцем) уже 100 раз обещала не заходить? Ситуацию разрядил Норман:
— От знакомства с эскимосской лирикой у учителя возможен нервный шок. Ты умеешь выводить человека из шоковых состояний? Нет? Так не подвергай личный состав риску!
Диззи взяла под козырек.
— Yes, sir!
Элис покачала головой и фыркнула. Норман изобразил крайнее смущение — впрочем, не слишком убедительно. Диззи использовала паузу, чтобы перевести разговор с хождения по чатам на что-нибудь менее скользкое:
— А я, между прочим, нашла в интернете ее статью!
— Чью? — не поняла Элис.
— Ну, Седны, — пояснила девочка, — так и подписано: Седна Расмун.
— Ты ее скачала? — спросил Норман.
