— Чувствую, не отпирался Альберт Васильевич.
— Это пока не то. Вот когда начнут ворошить наши гнезда, тогда наступит полный капец. А пока воруйте, не бойтесь. «Бабочкой он не станет — червяк на осеннем ветру», — с чувством произнес стишок-хайку Крокодил и перешел к прозе: — Давайте о деле. На что можно рассчитывать?
— Но моим прикидкам, семейка наворовала около миллиарда.
Крокодил поднял руку:
— Атьберт Васильевич, у нас так не принято. Надо отвечать за каждое слово. Поэтому оперируйте точными цифрами и фактами, домыслы в расчет не принимаются. Ваше дело доверять, наше — проверять. Говорите проще: мне стало известно, что можно пограбить мерзавцев, для этою есть дискета с номерами счетов — нет кодовых ключей, они у другого лица, к которому надо подобрать ключи, для чего я сюда явился. Так?
Альберт Васильевич вытер пот после монотонной тирады и согласился:
— Так. — И произнес с прудом фразу, которую приготовил в самом начале разговора: Давайте сначала заключим соглашение о сотрудничестве, а потом все остальное.
Крокодил посмотрел на него скептически:
— Результат тепличных условий, созданных для вас папенькой. Вас самого потрошить надо, Альберт Васильевич. Это ж за десять лет роскошной жизни вы ни копейки не отстегнули санитарам! Стыдитесь.
— Почему я должен стыдиться? Я исправно оплачивал охрану своих точек милиции, никому не должен, — возразил Альберт Васильевич и сразу напоролся на отповедь Крокодила:
— Поэтому лишились в одну ночь всего. Паразитов кормили, а они вместо стражей порядка стали вымогателями. Не буду вам читать мораль, а если хотите заработать, придется отдать половину. Таковы наши правила.
Альберт Васильевич про себя ужаснулся, его откровенно грабили! Разум возобладал в нем, едва он заглянул в светлые глаза Крокодила: в них плавали холодные льдинки. Впрочем, чего ему не соглашаться, чего не делить шкуры неубитого медведя? Даже сотой части ему за глаза хватит, и сколько же радости будет, если этот холодный молодой человек выпотрошит мафиозную семейку один! За незначительные секунды в нем произошли перемены от черных тонов к светлым, и он произнес:
— А я согласен на третью часть. Удивлены?
— В какой-то мере, — кивнул Крокодил. — Тем не менее правил нарушать не буду. У кого дискета с кодами?
Альберт Васильевич слегка помялся, по назвал адрес:
— В конторе генерала Судских.
— Судских? Судских, Судских… — припоминал имя Крокодил. — Слышал где-то… А, вспомнил: товарищ детства служит под его началом.
— Спутали, — поправил Альберт Васильевич. — Это бывший шеф УСИ. Его убрали. Чересчур честный.
— Убрали? Это не страшно, умные люди его обязательно найдут. Сейчас дефицит честности. Так, говорите, ключи у него?
— Не совсем. Расчеты делал его программист Лаптев. Ас. Хотя и не знал, что именно рассчитывает. Он…
— Понял, — остановил неожиданную словоохотливость Альберта Васильевича Крокодил. — Несмотря на то что курочка в гнезде, а яичко там, где его определили рифма и Господь Бог, наша сделка состоялась. По рукам? Нагадить Борьке-алкашу приятно.
Альберту еще хотелось поговорить, но хозяин уже поднялся со своего места. Получалось, собеседник с удовольствием выговаривается, выкозыривается знаниями и знать ничего не хочет о партнере. Ему не было ведомо, что люди этого клана быстрее многих вычисляют объект внимания, не тратя времени на досужие разговоры. Зачем? Крокодилу Гене с Альбертом Васильевичем детей не крестить, а для бесед ему проще найти не дилетанта.
— У вас особые счеты с венценосцем? — спросил на прощание Альберт Васильевич.
— У всех особые. «Из нашего села корову, что я продал, уводят сквозь туман», — процитировал Крокодил без пояснений, которых дожидался Альберт Васильевич — к слову пришлось, — хайку древнего японского поэта.
Вот ведь как получается: встреча сулила в начале душевного партнера, а возвращался Альберт Васильевич моралью обворованным. Его не поняли, его не приняли.
— «И я бы остался нагим. Да снова пришлось одеться — дует холодный ветер», — пробубнил на улице Альберт Васильевич. — Тоже мне, хрен в золотой оправе. И мы Басё читывали, и совсем он не древний, господин Крокодил…
А Гена Крокодил, расставшись с Альбертом Васильевичем, налил себе малаги и, смакуя прекрасное испанское вино, обдумывал информацию.
В первую очередь он отдал должное Сомнениям. Спору нет. взяв такую кассу, можно жить припеваючи, и душу будет греть, и тело, только кто закроет глаза, если увести такой сармак?
«Вычислить адрес денег и даже украсть их возможно, — плел нить раздумий Крокодил. — Но когда из мирового сейфа улетит такая жирная утка, даже дворник дядя Ваня проследит ее полет. И где потом прятать этот кусок?»
От нечего делать Геннадий включил телевизор. Он помогал ему найти нужный ход. Если, конечно, умная передача. Только таких практически не случалось: как раз давали репортаж о пребывании президента в Нижнем Новгороде. Что-то он нес о процветании области, об отсутствии экономического кризиса в стране, и посему Россия на подъеме и возвращает статус Великою Новгороду. За спиной, как всегда, торчал неутомимый брехун Ястржембский. Их так и прозвали в народе: «Зомби и сын». Поскольку даже малец знал, что Нижний есть нижний, Верхний есть верхний, а Великий всегда стоял на середине. Наверху играли в свои игры, в низах не верили вранью, но прислушивались, куда их увлекают верха, а глава как раз взялся резюмировать происшествие с несостоявшимся мэром Клементьевым. В принципе подоплека происшествия была обычной: вор у вора дубинку украл.
Только один вор был родненький, из своей шайки, а другой намеревался общак сделать своим.
— Купцом, понимаешь, себя возомнил, благодетелем! — вещал глава. — Уничтожали эту нечисть и будем уничтожать дальше!
Будем и будем, понимаешь…
Слов у главы не хватало— подсказки вылетали из головы, пресс-брехун снисходительно улыбался: слава Богу, хоть основную мысль продавил.
«По Клементьеву проехался, — понял Крокодил. — А вместе с ним остальную братву зацепил».
Начался поход не с Андрея Клементьева, а с Коняхина. Новая олигархия столкнулась с третьей силой в лице братвы и загодя расчищала себе путь к полному главенству в стране. Методы оставались прежними: вор должен сидеть в тюрьме, а мы — спасители страны и, опираясь на закон и порядок, добьемся этого самого закона и порядка. Шли разборки и отстрелы, народ запугивали беспределом, а олигархия под шумок грела руки на этом самом беспределе, благо рычаги оставались в се руках. Чубайсам, Немцовым и кириенкам коняхины и Клементьевы были не нужны.
«Надо бы с Вованом нижегородским связаться, — отвлекся от прежних забот Крокодил: тут за живое брало.
Гели гоняют скопом, дело плохо».
В Нижнем Вована не оказалось. Отвечал его напарник:
— В бегах, Гена. Стреножат всех. Кампания началась — уяснил, Геннадий?
«Значит, работать по семейке пало с опережением. Брать на изумление», — сделал вывод Крокодил.
Через известную ему цепочку осведомителей он получил телефон Буйнова и связался с ним.
— Надо бы встретиться, — лаконично предложил он.
— Давно пора, — в тон ему ответил Буйнов.
— Задавят нас поодиночке, брат.
— Верно, брат. Только нам пока не по пути.
— Чего так?
— Твои на моих наехали, мои ответили. Сам знаешь, мы без причин никого не трогаем, только с нечистью воюем.
— Не начинали мои. Ларьки Мастачного менты прикрывали.
— Слушай, Гена, я о тебе наслышан, считаю тебя мужиком правильным, а твоя братва распоясалась, на жидво работает, это, сам понимаешь, не наша дорожка.
— Не согласен. Олег, неверная у тебя информация. Давай пересечемся и все обсудим. Откупное за разборку тебе выставили.
— Принимается. Только приходи с золотой ложечкой. Как, не слабо тебе помочь в розыске человека, из-за которого сыр-бор разгорелся? — затаенно спросил Буйков.
— По телефону скажешь?
Судских, хороший человек. Его след у ментов затерялся. Не знаю почему, но своими силами справиться не могу.
«И баркашу Судских нужен!» В этой просьбе Крокодил увидел вещий знак.
— Постараюсь, твердо ответил Геннадий. — Все переверну, но просьбу выполню.
Милиция из народа и, как весь народ, зарабатывала где могла. Кто приворовывал по случаю, кто приторговывал тайнами, кто укрывал воров. Время от времени милицейское начальство перетряхивали, когда майоры зарились на гонорары полковников. Тогда майоров увольняли, на их место приходили молоденькие лейтенанты, закон Сохранения вещества работал, и только работы не было. Умные и осторожные выходили в полковники. Таких ценили в воровском мире, оберегали от неприятностей и пустяками не обременяли, обращаясь в самых крайних случаях.
