Я всю жизнь был трусом. Никогда не отвечал за свои поступки, за свои ошибки.
Кирилл любил меня, всегда поддерживал и прикрывал. Он никогда не был злодеем. И теперь мне не хватает его.
Однажды он пришёл ко мне за помощью — просил поддержки, чтобы справиться с зависимостью, — а вместо этого я всего лишь прикрылся семьёй.
Может быть, злодеем в этой истории всегда был я?
Он, конечно, справился с зависимостью. Особенно ему помог ресторан, перешедший по наследству от отца. Благодаря «Очагу» он стал более ответственным, взрослым, чего не скажешь обо мне. В итоге я сел ему на шею, прося взять в долю, чтобы прокормить семью. Я высасывал у брата все деньги и мешал ему вести бизнес. Банкротство ресторана — полностью моя вина. И моя задумка была сэкономить на ремонте. За это Кирилл заплатил жизнью, а я ввязался в очередное приключение.
Ночь я провёл в машине. Спать даже на разложенном сиденье было чертовски неудобно, да и после употреблённого порошка закрыть глаза не получалось. Хотя снаружи была тишина, звук бешено бьющегося сердца я слышал отчётливо.
Не знаю, когда задремал, но мне снилось, как я сломя голову бегу по лесу. А может, это был не сон, а моё бессонное воображение, изображавшее то, как я справляюсь с проблемами. Кадрами видел, как борюсь с Кирком. Ощущения — как будто вернулся в далёкое прошлое. Он делал мне «крапивку», чтобы достать из моей руки желаемое, но я не поддавался. И, собравшись с силами, сбрасывал его с себя. Даже не верится, что всё это было…
В какой-то момент мой марафон нарушило подозрительное шипение. Сперва я подумал, что это шелест листвы, но больше напоминало сдувающийся шарик. Я подумал, что совсем чокнулся во сне.
Бабах!
Я открыл глаза — передо мной по лобовому стеклу расползалась паутина.
Бабах!
Второй удар пришёлся возле пассажирского сиденья. Из-за образовавшихся трещин я не видел вредителя.
Бац!
Кажется, это была фара.
Удары продолжались, но я никак не мог понять, сон это или реальность.
С трудом собравшись с мыслями, я выбрался из машины.
— Ты что творишь? — Я хотел это произнести громко, но по причине сонного голоса не получилось.
Аня размахнулась битой и долбанула по багажнику.
— Мы никуда не едем, — ответила она.
— А машина здесь при чём?! — Голос прорезался, но звук разбившейся задней фары его всё равно перебил. — Всё! Хватит! — Я вырвал из её рук биту.
Я открыл багажник и расстегнул сумку. Слава богу, капсула с Кирком цела. Я бросил биту к сумке, сел за руль и завёл мотор. Всё работало, но лобовое стекло…
— Я должен был тебя привезти ещё вчера, а теперь у нас день уйдёт на ремонт, да и как я с проколотыми шинами до автомастерской доеду?
— Не мои проблемы — я остаюсь здесь!
Аня развернулась и пошла в кафе неподалёку. За витриной заведения на нас смотрела с удивлением молодая пара; когда я их заметил, то от неловкости отвернулся. Вся произошедшая сцена ощущалась очень интимно, как будто мы — поссорившиеся супруги.
Я с размаху ногой пнул по пробитому колесу.
— Так делу не поможешь.
— А что мне делать? Хрен бы с ней, но как нам до Беломорска добраться? Она нужна нам.
— Ты не видишь? Она не хочет домой, не то что мы. Поговори с ней.
— Я пытался, но она уходит от ответов.
— «НО» «НО» «НО»… ты ещё что-нибудь кроме «НО» знаешь? Она же сказала, что её дед тиран, отца у неё не было, так что ей нужно крепкое мужское плечо.
— Да я заметил вчера, какое ей плечо нужно!
— Хватит язвить, ты понял меня!
Паршиво, что понял, но Кирк был прав: нужно было разобраться, в чём дело.
Я последовал за своей спутницей в кафе. Судя по взглядам молодой пары, они отчётливо видели, как я ругался с пустотой, что, скорее всего, не менее странно, что перед этим разбивали машину.
Аня сидела в тёмном уголке, но из-за волос ей исчезнуть не получалось. Я же тихонько подсел к ней.
— Как ты? — спросил я.
— Хреново… Хреново осознавать, что я никак не смогу сбежать от него — его секта везде.
— А я никак понять не могу: что такого плохого в нём? Он же всё тебе даёт. В темнице не держит. Да и вчерашние твои развлечения на чьи деньги?
— Ты не поймёшь. Это не сравнится с тем, что он отнял у меня… — Она вся тряслась — то ли от мысли о своём деде, то ли это последствия вчерашней вечеринки. — Какие у тебя были отношения с отцом?
Такого вопроса я не ожидал.
— Толком и не помню — ведь он вечно торчал на работе, возвращался домой, и ему уже не было дела до двух сыновей. Был только короткий период, когда мы переехали в Ястребск, он налаживал новое дело и тогда брал нас с собой. Но эти воспоминания уже где-то затёрлись в памяти. Единственное, что напоминало о нём, — так это «Очаг», да и тот я спалил.
— В этом нет твоей вины. Поджигателя поймали же.
— Всё могло быть по-другому, и Кирилл это понимал… Послушай я его — всех этих жертв не было бы. Он предупреждал, что любое пламя — и наш ресторан как пух сгорит. Ты правильно сказала, когда познакомились: весь этот пожар случился от человеческой безответственности. Моей безответственности.
— Главное, ты сейчас это осознал.
— А толку? Никого уже не вернёшь. Особенно моего брата.
— Ты ради него отправился в это путешествие — это должно что-то значить.
— Это эгоизм. Я это делаю ради себя. Как сказала бы моя жена, бегу от проблем.
На это Аня уже ничего не ответила, лишь ушла в свои мысли. Я не мешал ей. Может, ей нужно время, чтобы рассказать мне, в чём дело.
— А какие отношения были с братом?
— С Кирком… В целом всё хорошо. У него со мной так точно.
— А у тебя к нему, значит, есть претензии?
— Он во всём лучше меня, даже по сей день, и это бесит. Я завидовал ему.
— Ох ты ж, ещё один! — Аня выдала укоряющее лицо.
— Что значит «ещё один»?
— Меня Игорь этим достал: у него вечно тёрки со старшей сестрой. Из-за этого он вечно и убивается. Ноет. Прямо противно! Да станьте лучше своих братьев и сестёр, станьте для себя лучше, не обязательно себя сравнивать с ними — вы те, кто вы есть.
— Я пытался, и у меня была возможность стать лучше, хотя бы в семейных отношениях, но в них я наломал ещё больше дров.
— Тогда исправь то, что натворил. Развей прах, вернись и исправь. Твоя жена занимается благотворительностью, помогает жертвам пожара. Так и ты последуй её примеру. Занимайтесь помощью вместе. Стань лучше своего брата.
— Уже не стану. Ничего не исправить. А то, что делает Маша… — Как сложно это произносить вслух! — Я банкрот, ресторан уже длительное время не приносил прибыли, вдобавок к этому закрыли счета из-за моего вспыльчивого характера, так что Маша тратит последние наши сбережения.
— Она знает об этом?
— Нет. Я так и не собрался с силами сказать ей об этом. Я трус. Даже сейчас бегу от проблем. Так что она правильно всё говорит обо мне. Видимо, им лучше без меня, я приношу только проблемы.
Теперь пауза требовалась мне. Наш диалог напоминал партию в теннис — мы перебрасывались диалоговым мячиком друг другу. Пора было переключиться на неё.
— А что мы обо мне? Что тебя грызёт изнутри?
— Я разбила твою машину… Прости.
Мы смотрели друг на друга, после чего вместе рассмеялись.
— Я прибью тебя, Ань!
— Да на здоровье! Я только рада буду. Просто так устала от всего этого ужаса в своей голове! Мне порой кажется, что у меня шизофрения: то я одна, то другая.
— Поверь, я тебя прекрасно понимаю. — Я лишь бросил взгляд на Кирка.
— Вызывай аварийку — отвезём твою рухлядь в автомастерскую, починим и поедем.
— Серьёзно? Ты больше ничего не выкинешь, и мы спокойно поедем?
— Про спокойно не обещаю. Просто прошу: пойми меня! Я не знаю, что делать со своей жизнью.
— Меняй её. Мне же говоришь исправлять всё — так что и ты тоже берись. Если не хочешь ехать — не езжай, я без тебя найду способ добраться до Беломорска.
— Тогда он будет искать нас обоих. Так что поедем, я хоть сниму с тебя обязательства, а там уже сбегу в последний раз — надеюсь, в этот раз получится. Может, Максим и правда чего дельного предложит.
