Пейдж была не сильна в готовке, так что жареная курица у нее получилась местами сыроватой, а запеченная картошка – слишком твердой.
Но у Гретхен так и так не было аппетита. С того рокового матча она почти ничего не ела. Желудок будто завязался тугим узлом, есть не хотелось совсем.
В доме было так тихо, что Гретхен слышала, как за стеной тикают часы на каминной полке. «Не знаю, что хуже, – подумала она, – вымученный разговор с мамой или эта жуткая тишина».
– Ну что я могу сказать? – беспомощно проговорила миссис Пейдж, словно прочитав ее мысли. Она отложила вилку. – Извини за курицу. Знаю, ее надо было подержать в духовке подольше. Я прошляпила.
– А… ничего страшного, – пробормотала Гретхен.
– Ты не можешь себя винить, – неожиданно сменила тему мать. – Дорогая, это была ужасная случайность. Но именно случайность.
Гретхен вздохнула.
– Как будто от этого легче, мама.
– Что я могу сказать? Ты как могла старалась быть осторожной. Я знаю, что старалась.
Гретхен стиснула зубы.
– Я старалась недостаточно. – Она отодвинула тарелку. – Ты права, мама, не надо поднимать эту тему. Все это слишком ужасно, чтобы обсуждать.
– Это надо оставить в прошлом, – проговорила миссис Пейдж, облизнув губы.
Гретхен терпеть не могла мамину привычку облизывать губы. Что, так сложно купить увлажняющую помаду, раз они постоянно пересыхают? И что за бред – «оставить это в прошлом»? Разве не тупость? Нашла что сказать…
Гретхен открыла было рот, чтобы попросить маму просто помолчать. Но не успела сказать ни слова, как зазвонил телефон, лежавший перед ней на столе. Она взяла его и посмотрела на экран. Звонила Мэдисон.
Гретхен вскочила.
– Мам, я должна ответить.
Миссис Пейдж нахмурилась.
– Я десерт приготовила. В смысле, пирог купила.
– Потом, – отмахнулась Гретхен и убежала в свою комнату.
Она плюхнулась на край кровати, прижала телефон к уху.
– Мэдисон, где ты была? Я тебя всю неделю вызваниваю.
– Моя кузина Эмма родила ребеночка, – ответила Мэдисон. – Та, что живет возле Гроув-Сити, помнишь? Мама очень хотела помочь, вот мы на всю неделю туда и отправились. А телефон у меня там не ловит, связи нет, наверное. А у Эммы нет вай-фая. Так что я оказалась вне досягаемости.
– Ого, ничего себе. А мне позарез нужно с тобой поговорить. Я…
– Мне тоже нужно, – перебила Мэдисон. – Я, Гретхен, должна кое-что тебе рассказать. Нечто реально кошмарное.
Тут Гретхен услышала, как мама поднимается по лестнице. Она что, шпионить пришла?
– Кошмарное? О Господи, Мэдисон, что там?
– Я… мне нужно заниматься на скрипке, – пробормотала Мэдисон. – Завтра утром выступление. Но… я не могу сосредоточиться. И вообще едва соображаю. Я… я просто убита.
– Мэдисон, что там? – повторила Гретхен.
– Приходи сама. Скорее. Это не телефонный разговор.
Комната вдруг закружилась перед глазами Гретхен. Она зажмурилась, чтобы унять дурноту. Что там может быть такого ужасного?
– Это насчет Стейси? – спросила Гретхен дрожащим голосом. – Так?
– Просто приходи скорее, – сказала Мэдисон.
Гретхен дала отбой, сунула телефон в карман и скатилась по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Но не успела она распахнуть входную дверь, как дорогу ей преградила мама.
«Как ей это удается? – подумала Гретхен. – Стоит мне куда-то собраться, она уже тут как тут! Как же она достала!»
– Я к соседям. – Она попыталась протиснуться мимо матери.
– Зачем? – спросила миссис Пейдж, не сдвинувшись с места.
– Мэдисон хочет мне что-то сказать.
– Извини, – покачала головой миссис Пейдж, уперев руки в бедра, – но ты забыла о своем обещании.
Гретхен моргнула.
– Обещании?
– Кто-то обещал мне помочь сегодня с фотоальбомами. Не делай вид, что этого не было.
– Ну мам… – взмолилась Гретхен, не сводя глаз с дверной ручки. Такой близкой и такой далекой.
– Альбомы в полном беспорядке. Там сам черт ногу сломит. Ты обещала помочь, Гретхен. Сегодня вечером. И никаких отговорок!
– Нет, я правда не могу, – ответила Гретхен, стараясь говорить спокойно, не повышая голоса. Но она понимала, что вот-вот взорвется. – Мэдисон…
– Ты же знаешь, Гретхен, что эти альбомы не дают мне покоя с самого переезда. Они шли следующим номером в моем списке, и я хочу разделаться с ними сегодня.
Гретхен разочарованно застонала.
– Мама, как ты достала! Мэдисон нужно срочно что-то мне сказать. А дурацкие альбомы подождут до завтра!
– Не смей на меня кричать. Думаешь уломать меня, если будешь капризничать, как ребенок? Нет уж. Никуда ты не пойдешь. Что бы ни хотела тебе рассказать подруга, это как раз и подождет до завтра. А ты останешься дома и поможешь мне. Обещания, милая, надо выполнять.
Миссис Пейдж стояла перед дверью как вкопанная, напрягшись всем телом и скрестив на груди руки.
– Мам, клянусь…
Но Гретхен видела, что против лома нет приема.
Неужели у нее самая доставучая мама в мире? Она невыносима. Невыносима!
Ее плечи поникли. Она закатила глаза.
– Ну ладно, мам. Альбомы так альбомы. Если это тебя порадует.
Может, управимся с ними пораньше, подумала она. И я еще успею смотаться к Мэдисон. Или придется поговорить с ней завтра, после выступления.
А потом в голове у нее пронеслась череда вопросов.
Что Мэдисон так отчаянно хотела мне сказать?
Что-то насчет Девры?
Что там может быть такого ужасного?
В актовом зале Гретхен заняла место в третьем ряду, по соседству с Анной. Обернулась, чтобы окинуть взглядом ряды кресел, которые уже занимали ребята. Интересно, а где Сид? Он вроде говорил, что будет сидеть рядом. Но что-то его не видно…
Анна держала на коленях сотовый и переписывалась с кем-то, тыча в экран большими пальцами. Ей приходилось прятать телефон за спинкой кресла впереди, потому что ученикам запрещалось пользоваться ими в актовом зале.
На другом конце ряда Гретхен заметила Девру. Та тоже ее увидела, но сразу отвернулась. Они с Кортни оживленно болтали, склонившись друг к другу.
Анна закончила писать сообщение и убрала телефон в сумочку. Мотнула головой, поправляя челку.
– Как дела?
– Получше, – сказала Гретхен. – Не знаю, смогу ли когда-нибудь выбросить тот вечер из головы.
Анна серьезно кивнула.
– У меня до сих пор в ушах звучат ее крики. Вчера приснилось, что наш дом горит, а я не могу выбраться из комнаты.
– Ого, какой кошмар, – покачала головой Гретхен.
Свет в зале померк. На сцену поднялся директор Олифант, одетый в серый костюм.
– Тренер Уокер не говорила тебе? – спросила Анна. – Олифант запретил огненные жезлы. Нам больше нельзя с ними выступать.
– И правильно, я считаю, – пробормотала Гретхен. А сама подумала: «И все по моей вине».
Она заметила, что Анна смотрит на нее пристальным, изучающим взглядом. Интересно,
