— Благодарю вас, сэр, хорошо, — отвечаю я, почтительно приседая.
Потом спрашиваю миледи, можно ли мне отнести починенный воротничок в гардеробную. Положив воротничок на место в комод, я уже собираюсь вернуться в гостиную, когда вдруг слышу, как мистер Вайс спрашивает леди Тансор:
— Так это та самая девушка?
— Да, — отвечает миледи приглушенным голосом. — Но миссис Кей ничего ей не сказала.
— Вы уверены?
— Разумеется.
Я не могла дольше задерживаться у приоткрытой двери гардеробной, не вызывая подозрений, а потому, нарочно погремев дверной ручкой, вышла обратно в гостиную.
— Да, кстати, Алиса, — промолвила леди Тансор беззаботным тоном, — по совету мистера Вайса я отправила мисс Гейнсборо письмо с просьбой подтвердить выданную вам рекомендацию. Будучи юристом, мистер Вайс относится к подобным делам весьма щепетильно и считает, что я проявила легкомыслие, не написав вашей прежней работодательнице в первый же день. Но я была совершенно очарована вами, а потому не сделала того, что сделала бы в любых других обстоятельствах при найме новой служанки. Разумеется, это простая формальность.
— Простая формальность, — с улыбкой повторил мистер Вайс.
— Собственно говоря, я только что получила ответ от мисс Гейнсборо.
Она взяла письмо с секретера. Я с замиранием сердца взглянула на почерк, но сразу увидела, что он принадлежит не мадам и не мистеру Торнхау.
— Все в порядке, как я и следовало ожидать, — сказала леди Тансор.
— Как и следовало ожидать, — повторил мистер Вайс, снова с хитрецой улыбаясь.
— Благодарю вас, миледи, — ответила я, радуясь, что принятые моей опекуншей меры оказались столь действенными. — Я вам понадоблюсь в обычное время сегодня вечером?
— Да, Алиса. А сейчас можете идти.
В положенное время я явилась в покои леди Тансор, чтобы помочь ей одеться к ужину.
— Какое у вас сложилось мнение о мистере Вайсе? — спросила она, разглядывая свое отражение в зеркале.
— Даже не знаю, миледи. Мне показалось, он очень приятный джентльмен.
— Приятный? Ну да, мистер Вайс умеет быть приятным, когда хочет. Что еще?
— Я, право, не знаю, миледи.
— Не знаете или не хотите говорить? — осведомилась она, явно раздраженная моим нежеланием поподробнее высказать свое мнение о госте. — Ну же, Алиса! У вас наверняка есть что еще сказать о мистере Вайсе, даже после столь краткого знакомства. Мы с вами не поладим, коли вы не будете откровенны со мной.
— Уверяю вас, миледи…
— Уверяете меня?! Вы смеете уверять меня?!
Словно черная туча набежала на лицо госпожи, омрачая черты (точно такое выражение я видела у нее прежде, когда она потребовала обращаться к ней не иначе, как «миледи»), и она уставилась на меня в совершенной ярости, причины которой я решительно не понимала.
— Не вам уверять меня в чем-либо; вам надлежит делать, что я велю и когда я велю. У вас составилось некое мнение о мистере Вайсе — и вы мне его выскажете.
Я попыталась сообразить, как лучше ответить, но в следующий миг миледи вдруг прижала ладони к вискам и отвернулась, словно мучимая жестокой болью. Тогда я поняла, что дело вовсе не во мне и вспышка бешенства вызвана иной причиной.
— Хорошо ли вы себя чувствуете, миледи? — спросила я.
— Да-да, вполне, — резко произнесла она. — Пожалуйста, не полошитесь. Я просто хочу, чтобы вы сообщили мне свои впечатления о мистере Вайсе, а потом удалились восвояси. Он вам понравился?
Я почтительно заметила, что мне не пристало высказывать какое-либо мнение о мистере Вайсе, а уж тем паче говорить, понравился он мне или нет, когда я совсем ничего о нем не знаю, но миледи не приняла такого ответа. Она продолжала раздраженно настаивать, и наконец я в мягких выражениях коротко изложила свои впечатления и в заключение заметила, что мистер Вайс, судя по всему, разносторонне одарен от природы, каковая особенность всегда заметна в мужчинах определенного типа (откуда взялось это категоричное утверждение, я понятия не имею), и потому он показался мне человеком, к которому всегда можно обратиться за советом и помощью в трудных обстоятельствах, с уверенностью рассчитывая и на первое, и на второе.
— Простите меня, Алиса.
Не промолвив более ни слова, миледи быстро прошла в спальню и затворила за собой дверь.
Я прождала свыше десяти минут, но дверь спальни оставалась закрытой. Наконец я поднялась обратно к себе и занялась там своими делами, каждую секунду ожидая звонка.
Прошло полчаса, а колокольчик так и не зазвонил. Тогда я спустилась к Красно-золотой гостиной и заглянула в приотворенную дверь.
Миледи находилась там, восседала во главе стола. Мистер Вайс и мистер Персей Дюпор располагались по обеим сторонам от нее, друг напротив друга. Мистер Рандольф сидел рядом с братом, дальше всех от своей матери.
С ней произошла явная перемена. Теперь она выглядела оживленной и безмятежной: непринужденно болтала, улыбалась, смеялась, отпускала шутки, обращаясь поочередно то к старшему сыну, то к мистеру Вайсу. В чем бы ни заключалась причина ее недавнего скверного настроения, она, казалось, и думать о ней забыла.
Своего младшего сына миледи словно не замечала, и ни она, ни двое других джентльменов не предпринимали никаких попыток вовлечь его в общий разговор. Как следствие, мистер Рандольф поглощал пищу и пил вино в отстраненном молчании, предоставляя остальным троим наслаждаться живой беседой.
Мистер Персей Дюпор только сегодня вечером вернулся в Эвенвуд из Лондона, где провел несколько дней, и я впервые увидела его после нашей случайной встречи в первое утро моего пребывания здесь.
Сейчас, когда он сидел рядом с младшим братом, разница в наружности у них двоих казалась еще более разительной, чем мне помнилось. Сходство же мистера Персея с леди Тансор было поистине изумительным — оно проявлялось не только во многих чертах внешнего облика, но также в нескольких особенностях мимики и жестикуляции, которые я только теперь начала замечать: молодой человек в точности, как мать, чуть запрокидывал голову и смотрел словно бы свысока, когда мистер Вайс обращался к нему; он точно так же слегка поджимал губы, обдумывая какой-нибудь вопрос; а главное — точно также порой вперял вдруг в собеседника немигающий пристальный взгляд, превращавший его красивое лицо в застылую маску.
Поглощенная своими наблюдениями, я не сразу осознала, что рядом со мной кто-то стоит.
— Эй! Чем это вы тут занимаетесь, а? Шпионите в нашем стане?
Ко мне с ухмылкой обращался парень лет восемнадцати, с румяными щеками и непокорными волосами, торчащими в разные стороны, невзирая на обильное количество нанесенной на них помады. Он был в ливрее и слишком тугом для него воротничке, а в руках держал поднос с мороженым — хотя, похоже, не особо спешил подать лакомство на господский стол.
— Кто вы такой? — осведомилась я.
— Скиннер, Чарли, — сообщил он, а потом добавил, подмигнув: — А вот кто вы такая, можете не говорить. Я уже знаю. Мне Сьюки Праут сказала. Вы мисс Горст, и я рад, страшно рад с вами познакомиться.
Он обшарил меня глазами с головы до пят, но с таким откровенным, простодушным интересом, что я нисколько не обиделась, а лишь позабавилась.
— Что ж, Чарли Скиннер, — сказала я, — я тоже рада знакомству с вами. Вы друг Сьюки?
— Даже больше, — ответил он. — Она мне приходится двоюродной сестрой.
— Не знаете ли, где я могу найти вашу сестру сейчас? Она у себя дома?
— Как пить дать. Могу отвести вас к ней, коли хотите, — вот только закончу здесь.
Я сказала, что не нуждаюсь в провожатых, поскольку уже знаю, где живут Сьюки и ее мать, и у Чарли вытянулось лицо от разочарования.
— Погодите-ка, — сказал он потом, посмотрев в окно позади меня. — Вам сейчас нельзя идти, мисс. Уже темнеет, и на дворе дождь.
И действительно, последний вечерний свет, еще окрашивавший небо, когда я спускалась вниз, теперь погас, и по оконному стеклу стекали дождевые струйки.
— Хорошо, Чарли Скиннер. Будьте так любезны, передайте сестре при следующей вашей встрече, что мисс Горст низко ей кланяется и желает переговорить с ней при первом же удобном случае. Вы сделаете это?
— Да, мисс, конечно, — ответил малый, расправляя плечи, точно солдат на параде, да с такой живостью, что я испугалась, как бы он не выронил поднос.
Тут из служебной двери появился мистер Покок.
— Так, Скиннер, в чем дело? — сурово вопросил он. — Давай-ка пошевеливайся, парень, пока мороженое не растаяло.
— Слушаюсь, мистер Покок, — откликнулся Чарли и поспешил в столовую залу, подмигнув мне напоследок.
— Ах да, мисс, сегодня вам пришло письмо с почтой, — сказал мистер Покок. — Мэннерс должен был отнести его к вам наверх, но я только сейчас увидел, что оно по-прежнему лежит на столике у передней двери. Прикажете сходить за ним?
