— Да, вы понимаете все совершенно верно, господин Вайс.
— Так, хорошо, это мы выяснили. Скажите, что за прибор у меня в руках на этом полотне, с помощью которого я что-то разглядываю?
— Бинокль, это же очевидно! — с некоторым пафосом ответил художник.
Николас усмехнулся.
— Мсьё Делакруа, в наше время таких биноклей уже нет на вооружении армии. Наступил 2717 год, вы это понимаете!? Они, может, и были, когда Эрик Злой захватил Акрит, но сейчас, хочу вас заверить, такие бинокли лежат на полках музеев… — Вайс, пристально разглядывая картину, указал на лицо персонажа. — А это!? Вы ничего не замечаете?
Делакруа ничего не понимал, чего хочет от него этот человек. «Эх, знал бы, что типаж такой проблемный, не взял бы предоплату, которую к тому же уже спустил на дорогих проституток», — подумал про себя художник, хмуря брови и разглаживая пальцами тонкие усы.
— Делакруа, ответьте! Делакруа, вы вообще меня слушаете!? — обратился к художнику Вайс, в то время как сам Делакруа задержался на мысли о приятной стороне потраченных денег.
— Да, конечно, господин Вайс. Вас что-то не устраивает, но я не могу понять вашу критику в отношении этой работы.
— Критика? Позвольте, мсье, никто вам не говорит о критике.
Я вам заплатил хорошие деньги и теперь имею право говорить как заказчик. Так вот, данная работа не стоит тех денег, которую я за неё заплатил. Вам придется вернуть предоплату, которую вы уже, видимо, потратили, устроив грандиозный кутеж, который показывали по всем новостям, или вернуться к разговору о той картине, которую я вчера видел в вашей мастерской. Как она называется?
— Имперский ответ в Антарктике, — произнес Делакруа, вспоминая вчерашние попытки Вайса выкупить озвученную работу.
— Вот. Я хочу у вас её приобрести за те деньги, которые я вам обещал за эту картину, которую вы уже испортили, — Николас показал пальцем на полотно, стоявшее на треноге перед художником.
Для Делакруа это был плевок в лицо.
— Господин Вайс, картина «Имперский ответ в Антарктике» была написана по заказу жены викария Виктории, как подарок Императору на день его коронации. Кристина Руфо уже видела работу и распорядилась прислать рабочих для её погрузки. Правда, она пока ничего не заплатила, — уточнил Делакруа и, помолчав, добавил, — …но я уверен в порядочности этой барышни, она, знаете ли, очень воспитанная.
Вайс поднял глаза кверху. Убрав рукой волосы со лба, он шумно выдохнул.
— Мсьё Делакруа, может, к нам следует пригласить Филипса? Возможно, он увидит в ваших произведениях признаки символизма «Седьмой печати»?
Филипс… Нет, с этим господином Делакруа не хотел бы больше встречаться, тем более в качестве цензурируемого лица. Спектрат спокойно мог отобрать лицензию художника, а это табу на профессию, которой ты учился десятки лет. Без лицензии тебя нигде не примут, не предоставят экспозицию, не сделают телесюжет и даже не пригласят в какую-нибудь дешевую рекламу про престарелых ветеранов, которые, играя на зеленых лужайках в гольф, призывают молодежь вербоваться на контрактную службу.
В молодости Делакруа поработал в одной рекламной конторе в качестве «артиста, одобренного комитетом Цензоров». В рекламе он изображал подростка, который вышел с аттестатом из школы и, проходя мимо пансионата, увидел играющих в гольф стариков. Он поворачивался и на камеру произносил следующие слова: «Я знаю своё будущее, а ты?». Далее бежала строка: «Служба по контракту в акритской армии. Первым пятерым позвонившим гарантия службы в имперском батальоне. Телефон 8888–00–8888». Конечно, никаких мест в имперском батальоне, который базировался в столице, не было. Это была, как говорила его тогдашняя любовь Люсьен, «маркетинговая уловка». Звонивший попадал на автоответчик, который сообщал ему о том, что к нему уже едут, и перечислял вещи, которые могут понадобиться контрактнику на призывной комиссии. И через 72 часа желающие послужить вдыхали зловонные запахи гниющих джунглей на учебных полигонах Южной Америки. Уйти было можно и ранее пятилетнего срока, но то большее, что ждало отказника в метрополии — это тяжелая физическая работа либо на рудниках, либо на поселениях. Хорошо, что матушка отговорила его от службы в армии, подарив ему на юбилей лицензию художника, за которую она заплатила хорошую взятку.
— Нет, с Филипсом мне бы не хотелось встречаться, но, сударь, прошу вас быть милосердным — удвойте хотя бы цену! — немного подумав, залепетал Делакруа.
— Эта цена была вчера. Вчера двойная цена вас, видите ли, не устроила. Сегодня цена другая. Меньше в два раза. Я думаю, нужно брать, пока дают. Тем более что после этих художеств, — Вайс указал на картину, — я разочаровался в вас как в творце. Делакруа, принесите мне «Имперский ответ в Антарктике» из своей мастерской, а вместо изображения Императора, нарисуйте мой героический профиль. И мы квиты. Да, кажется я совсем заболтался тут с вами — меня ведь ждет встреча!
Не выслушав ответа художника, Вайс вышел из зала, с шумом захлопнул за собой дверь.
Делакруа был зол сам на себя. Тем не менее, он парой мазков исправил бинокль, изображенный на картине, на кое-что непотребное, упиравшееся прямо в лоб ненавистному персонажу. Ухмыльнувшись, он тут же закрасил пошлый коллаж, при этом предусмотрительно посмотрев по сторонам. Если бы он знал, что у этого проблемного типажа какие — то дела с главой Спектрата Аланом Филипсом, он бы просто отказался работать.
Собирая свои художественные принадлежности, мсье Делакруа невольно содрогнулся от воспоминаний опыта работы с этим ужасным человеком…
* * *
Однажды, сам Алан Филипс заказал художнику картину. Таким людям, конечно, не отказывают. Делакруа тогда приехал в его загородный особняк, обнесенный высоким металлическим забором, вдоль которого ходили хорошо вооруженные патрули, держащие на поводках больших клыкастых псов, лающих в сторону художника, когда тот проходил мимо. Судя по системе безопасности, это был не особняк, а какая — то маленькая крепость. «Как форт», — Делакруа вспомнил названия поселений, которые основывали римские легионеры, высадившиеся на берегах континента, названного ими потом Америкой в честь римского генерала Америго Веспуччи, прозванного «Мореплавателем». Уроки истории в школе были для Делакруа всегда интересны. Позже увлечение историей найдёт отражение во многих его картинах, посвященных знаменитым победам Акритской метрополии.
Но мсье Делакруа имел и свой собственный стиль в искусстве. Особенно популярна стала его картина, названная «Соцветие патриотов». Делакруа, создавая фокус сверху, запечатлел детей, сидящих вокруг костра, который символизировал центр цветка. Дети кидали в костер шпионские листовки, на которых большими буквами было написано: «ВАС ОБМАНЫВАЮТ». Сам шпион, в черных очках и шляпе, был мертв и лежал подле сидящих, играя в композиции роль стебля. Откинутый подол его плаща символизировал лист цветка, а дети, протягивающие к костру листовки, были его лепестками…
— Не однозначно, — сказал Император, увидев его картину на экспозиции, посвященной бомбардировке Даутсона.
Маленькие глазки Делакруа тревожно забегали.
— Ваше Императорское Величество, — с придыханием заговорил художник. — Мне просто необходимо знать ваше мнение о картине в целях дальнейшего самосовершенствования…
— Делакруа, вам не интересно моё мнение. Вам интересно то, что я скажу о вас прессе, которая толпится в соседней комнате, жадно поглядывая, когда ей дадут команду, — Император перевел взор с художника на картину. — Деликатно закрасьте на листовках слова «ВАС ОБМАНЫВАЮТ». Знаете, если бы я не знал вас лично, мсьё Делакруа, я бы подумал, что это какая — то провокация художников — авангардистов.
Император, смотря на трясущегося Делакруа, негромко рассмеялся.
— Делакруа, вы повесили в центре Акрита прокламацию государства, с которым мы находимся в состоянии войны… Вы понимаете это? — Император многозначительно посмотрел на художника.
— Я все понял, — услужливо закивал художник, который после этого случая стал избегать в своих работах каких — либо надписей…
…Но вернемся к истории о том, как Делакруа приехал к Филипсу создавать очередной шедевр. Художник почему-то вспомнил о той неловкой ситуации с прокламациями, когда подходил к железным воротам особняка, принадлежащего главе Спектрата. Справа от ворот стояла довольно высокая башня, ощетинившаяся оружием и камерами. Обыскав художника, охрана пустила его за высокий забор.
Перед особняком, на зеленой лужайке под ветвистым деревом стоял стеклянный столик. На столике находились чайный сервиз и шоколадный торт, который был уже изрядно подъеден. За столиком сидел человек небольшого роста в дорогих очках с круглыми линзами в черной оправе. На вид ему было лет пятьдесят. Историки говорили, что Филипс, Император и полковник Орокин, создали Триумвират, свергнув Восьмого Императора Тиберия Предателя. Хотя статуя Восьмого Императора и стояла в Сенате, перед ней никогда не зажигали свечи и не возлагали цветы.