Вкратце я пересказал оперу то, что узнал за последнее время.
— То есть, за городом произошло ДТП. За рулем была женщина, Галина Косникова. Но она, скорее всего, была не одна. С ней был пассажир. Который не мог допустить, чтобы его имя всплыло в этой аварии. Может быть, он женат на какой-нибудь бизнес-вумен. Или он известная личность, и эта история могла его сильно… как это называется?
— Скомпрометировать, — не без труда выговорил Дулкин. — С чего ты взял?
— У него был номер, не зарегистрированный ни на кого. Зачем? Или он бандос или кидала, или он муж богатой жены, или он известный человек. Разве не так?
Дулкин поскреб затылок. Я заставлял его думать прямо с утра, это было жестоко.
— Продолжай.
— Есть вариант, что этот человек вообще сидел за рулем, и авария произошла по его вине. Труп своей любовницы он пересадил за руль. А чтобы скрыть все улики, поджог машину. А потом позвонил Сергею, чтобы тот помог ему добраться до города.
Дулкин внимательно слушал.
— Вилами на воде писано, Рогов.
— Коврик в машине брата, — напомнил я. — С кровью. Помните? Тот самый, который вы отказались принимать, когда я его принес?
Дулкин замялся. Я понял по его лицу, что ему досталось за ту историю после угона отцовской «Киа». Все-таки есть справедливость на белом свете. Даже в московской полиции.
— Кто старое помянет, тому глаз…
— То пятно крови — доказательство. Это кровь человека, который был с Косниковой. Она в ДТП погибла, а он выжил, но был ранен.
— Хм, — отозвался Дулкин. — Продолжай.
— Сергея все это тяготило. Он помог человеку скрыться с места аварии, тем более, аварии со смертельным исходом. Не знаю, почему он так поступил. Может быть, это какой-то его приятель. Может, у того человека был какой-то компромат на Сергея, и он просто заставил его помочь. Сергей подчинился. Но не находил себе места. Потом он пришел ко мне и сказал, что у него проблемы. А через неделю исчез. Выводы, в общем, напрашиваются сами собой. Как думаете?
Дулкин молчал.
— Валерий Николаевич, — не выдержав, горячо сказал я. — Здесь все не просто так, вы же видите. Это какой-то заговор. Или как у вас говорят? Умышленный сговор с целью сокрытия преступления. Так, кажется?
Дулкин как-то странно смотрел на меня. Смотрел долго.
— Ты не сдаешься, да?
— И не сдамся. Месяц назад в моей семье было четыре человека. Сейчас вдвое меньше. Я не могу смотреть на это и ничего не делать. Вы бы на моем месте — что делали?
Дулкин покивал — я так и не понял, своим мыслям или мне в ответ. Поколебавшись, он достал из ящика стола визитку и положил передо мной.
— Рогов, здесь мой рабочий и сотовый. Узнаешь что-нибудь важное — звони сразу. Помогу, чем смогу.
Визитку я сохранил, хотя номера Дулкина для подстраховки — мало ли, вдруг пригодятся — вбил в память своего телефона.
В тот же день новости появились и у Тимура.
— Я порыскал в инете, — провозгласил он, когда вечером мы встретились в родительском дворе. У меня на карманах не было ничего, Тимур об этом, видимо, забыл. Пришлось ему раскошеливаться на пиво для обоих. — По поводу этих твоих клофелинщиц из Самары.
— И что с ними?
— Самарские газеты вовсю пишут о них. Там, в общем, целая индустрия. Приезжим и попутчикам в поездах подсыпают в выпивку и вообще в какие-нибудь напитки — ну, типа кофе, или сок, а может, и в воду… Хотя в воде, наверное, сразу чел просечет привкус левый, как думаешь? Хм…
— Тимур, остывай, закипаешь, — традиционно прекратил я его словесный поток.
— А, ну да. Так вот, девки симпатичные работают приманкой. Шалавы, скорее всего, как тебе тот рыжий и сказал. Главная обязанность шалавы — подсыпать колеса в напиток. Если у него есть кредитка, то им нужно еще и раскрутить его так, чтобы он расплатился картой. Сама девка запоминает ПИН-код. Когда клиента совсем развозит, девка выводит его из бара подышать. А там его грузят в машину.
— В машину, — хмуро повторил я.
— Угу. Обчищают по полной, а потом клиента выкидывают на какой-нибудь улице. Без денег, без документов, без сознания. И тут самое интересное. Когда клиент приходит в себя, у него кратко… кратковременная, короче, потеря памяти. Вообще ничего не помнит: где был, с кем пил, что делал. Ноль. Врачи говорят, что у всех в крови были обнаружены следы нейролептиков.
— Что это?
— Препараты, блин.
— Догадался, что не аттракцион в парке. Что за препараты?
— Те самые, усыпляющие. Типа клофелина. Эти колеса вызывают, — Тимур почесал затылок, вспоминая формулировку, — гипоксию головного мозга. Из-за чего у многих наступает амнезия. Та самая. «Кто я?» и все такое. В газетах самарских пишут, что на счету этой банды уже человек 40 жертв. Большинство приезжие. — Тимур поколебался, прежде чем продолжить: — Из них трое померли. Еще человека четыре в коме из-за передозировки этими колесами. А у десяти человек — амнезия.
Я угрюмо кивнул.
— Это уже интересно.
— Еще бы! — Тимур щелкнул пальцами. — А что, если Серегу как раз так и поимели? Понимаешь? Он может быть жив. Но ничего не помнит. Вообще ничего. Поэтому и не может позвонить и вообще как-нибудь дать сигнал, что живой, что с ним все в порядке. Он просто не помнит, куда и кому нужно звонить.
Тимур только подтвердил то, что я уже знал. Самара — это след номер один, и мне следует как можно быстрее рвать туда. Правда, на пути дальнейших поисков стояли два препятствия. Первое — поминки отца, на которые я пообещал остаться. Второе — полное отсутствие денег.
Решать проблемы нужно по мере поступления. Сейчас самое время. Деньги я мог найти только по одному адресу. Туда я и отправился прямо с утра.
Приемная Щербакова в офисе компании «Гермес» была закрыта. Впрочем, часы показывали без четверти девять — я приехал слишком рано. Коротая время, обошел весь этаж, обнаружил курилку там, где она обычно и располагалась — на лестнице — и засел там, выглядывая в фойе с лифтами каждый раз, когда створки с характерным звуком открывались.
Щербаков показался минут через десять. В костюме, с портфелем в руках, он говорил по сотовому телефону. Я быстро вышвырнул окурок — попал в урну с трех метров, я никогда не промахиваюсь (практика наше всё) — и шагнул ему навстречу.
— Ладно, я попозже перезвоню, — нахмурился Щербаков. Отключившись, сунул сотовый во внутренний карман пиджака и вопросительно уставился на меня. — Доброе утро.
— Николай Андреевич, — кивнул я.
— Вы ко мне?
— Больше здесь я никого не знаю.
— Действительно. Что-то важное?
Я подумал, в какую бы форму облечь слова «дайте денег».
— Кажется, я напал на след.
Щербаков энергично кивнул.
— Идемте!
Мы расположились в кабинете. Щербаков поцокал языком, поминая недобрым словом опаздывающую секретаршу. Затем вспомнил о деле и дал мне слово. Я рассказал все. О клофелинщицах из Самары. О Галине Косниковой, погибшей в тот вечер, когда Сергей получил звонок «из офиса».
— Я подумал, вдруг вы знаете эту девушку, Галину.
— Я? — удивился Щербаков. — Почему я должен ее знать?
— Вдруг она когда-то работала в «Гермесе». Или была одним из ваших клиентов. Ее любовник, которого нам сейчас нужно найти, был небедным человеком. Раз обеспечил Косникову жильем, обставил квартиру и даже наверняка машину ей купил. На которой она и разбилась.
Щербаков задумался.
— Клиентов у нас не так много, как хотелось бы. Я бы запомнил. Вы уверены, что там ищете? Может, у Сережи были какие-то знакомые, о которых не знали вы? Такое возможно?
Я был вынужден признать, что да. В последние годы мы с Сергеем виделись не так часто, как хотелось бы. У брата — сначала институт, потом Женя, затем работа. А у меня — улица, со всеми вытекающими последствиями.
— Наверное, — нехотя согласился я.
Щербаков покачал головой.
— Но то, что вы узнали, не может не беспокоить. Здесь прослеживается злой умысел. Я начинаю думать, что вы с самого начала были правы. Может, поэтому Сергей и вызвался в командировку? Уехать подальше, хотя бы на время? Может быть, на него слишком давила вся эта история?
— Я тоже так думаю.
— Хорошо. Это уже что-то. Держите меня в курсе, если выясните что-то еще, договорились?
Я пообещал. Но не двинулся с места, хотя его последняя фраза была намеком на завершение разговора. Щербаков кашлянул.
— Что-нибудь еще?
— Мне очень неудобно, — сказал я.
— По поводу?
— Просить. Неудобно просить.
— Деньги, — осенило Щербакова.
— Последний раз. Я чувствую, что след в Самаре меня выведет туда, куда нужно. Но до Самары нужно добраться.
Щербаков встал и направился к лифту.
— Можете не продолжать.
Он порылся внутри внушительных размеров металлического ящика, зашуршали купюры. Подойдя к столу, Щербаков положил на него несколько пятитысячных купюр.
