— Ну все, пацаны, я пошел, — вскочил на ноги очередник, на ходу расстегивая ремень. — Ну я ей сейчас всандалю!..
Женщину пропустили через отделение, потом сходили к ней еще по разу и отдали соседям за бутылку водки. Чувства неловкости уже никто не испытывал — а с чего, подумаешь, какая-то проститутка! Туда ей и дорога!
От покупной любви отказался только Сашка Мохов. Ему почему-то стало ужасно противно и страшно ударить в грязь лицом. Если все узнают, что он ничего не смог, ему проходу не дадут.
— Ну ты чего, пойдешь, что ли? — толкнули его в бок.
— Не-а. Что-то не хочется, — нарочито грубо ответил он.
— Не стал, потому что не встал? — хохотнул кто-то.
— Да ну ее… Терпеть не могу черных!
Все понятливо заржали, но настаивать не стали. Не хочешь — как хочешь, твое дело! Но Сашкину долю, выплаченную за чеченку, не отдали.
Говорят, что раньше с этим делом было еще проще, что за пять-шесть тысяч можно было купить себе женщину не на ночь-две, а навсегда и, пряча ее от офицеров, пользовать хоть всем взводом за одну только кормежку, заставляя заодно грязное белье стирать. А потом продать, выгнать, хоть даже убить и бросить труп при дороге. Потому что ни ее жизнь, ни жизнь солдат, которые ее купили и используют по назначению, на войне ничего не стоит. Другая цена жизни человеческой на войне. Другие, не подходящие для гражданки, мерки. Все — другое!
Если это считать возмужанием, то все они возмужали очень быстро, превратившись из сопливых пацанов в настоящих мужиков.
И это та же самая, что навешивали им на грудь, медаль, только с обратной стороны. Почему мы даем им право убивать и умирать в девятнадцать лет за непонятно какие идеалы и лишаем права жить так, как живут на войне солдаты. Почему мы с них требуем, как со взрослых мужчин, а разрешаем, как мальчикам. Не бывает так! Бывает так — как бывает.
Как есть!..
— Сколько?
— Десять миллионов…
Ну, конечно, не рублей, а полноценных американских «президентов». Кому, кроме русских, их деревяшки нужны?
Запрашиваемая сумма была не самой большой, но раздавать деньги просто так, за здорово живешь, на Западе не принято.
— Мы вам уже давали деньги…
— Так те кончились.
— Все?!
— Все. Нам еще свои вложить пришлось! Вот, пожалуйста, калькуляция.
Ну-ка, что там?
Полмиллиона — на оружие, закупленное на выставках вооружений и в третьих странах, с приложением прайсов, чеков, счетов-фактур и прочей отчетной документации.
Ну, предположим, так.
Миллион на оружие, закупленное у русских прапорщиков, работающих кладовщиками на военных складах, с приложением рукописных прайсов и расписок на оборотах разлинованных листов, вырванных из амбарных книг. С ценами, равными мировым.
«Граната F-odin — фоти долларов штука…
Патроны к автомату Kalashnikoff — ван доллар штука…»
Тут вроде все сходится…
Питание боевиков из расчета сто долларов в сутки, с раскладкой и калькуляцией утвержденного недельного меню. Все сбалансировано, все как положено — соки, фрукты, йогурты, пищевые и витаминные добавки, шоколад, зубочистки… Помножить на число едоков…
Вот тебе еще пара миллиончиков.
Взятки русским милиционерам, военным, чиновникам…
Ну откуда иноземным спонсорам знать, что гранату F-1 можно в России поменять у прапорщиков на пару бутылок водки, которые с ним тут же оприходовать, а патронов к автомату Kalashnikoff он тебе после этого насыплет полное ведро с верхом, за просто красивые глазки! Ну не знают иностранцы такой валюты — «водка» и таких единиц измерения, как ведро или «до чертовой матери».
И не знают цен на йогурты в районах боевых действий и что никто партизанам никаких «вторых горячих завтраков» не выдает, а что всю еду они добывают сами. Да и кто тех едоков по головам считал, а тем более пересчитывал?..
А уж что касается взяток, которые берут русские милиционеры, пропускающие боевиков через блокпосты, то тут пиши что хочешь…
Вот и дурят все, кому не лень, глупых иностранных инвесторов, которые ни черта в специфике России не смыслят. Или делают вид, что не смыслят, понимая, что бесплатно никто воевать не станет.
Но и те, кто дурят, тоже не такие дураки, чтобы не соображать, что отпускаемые кредиты надо оплачивать. Потоками крови.
— На этот раз мы планируем проведение ряда масштабных акций на территории России…
Так-так, интересно!
— …которые могут иметь большой международный резонанс…
Что верно, то верно! Маленькую, затерянную в горах Кавказа Чечню никто на карте с увеличительным стеклом не найдет, а Россию, благодаря ее величине, ракетам, балету и Достоевскому, знают все! И значит, любые мероприятия на территории России более рекламоспособны. Особенно если туда, заранее зная о времени и месте действия, подкинуть журналистов и спутниковые тарелки.
— Где конкретно вы предполагаете проведение запланированных акций?
— Здесь и здесь…
— Сколько?
— Еще пять.
За такой товар пять не много. В самый раз!
— Хорошо, мы согласны…
Итого… два организаторам, два посредникам… а исполнителям миллиона хватит. Деревянных рублей.
На войне, как в любом другом бизнесе, больше всех получает тот, кто меньше всех воюет.
— Ну что — о’кей?
— O’key!
Исполнители были найдены, суммы проплачены и тут же разворованы. А раз так, то ничего уже изменить нельзя…
Где-то высоко, очень высоко, выше, чем способны залететь самые выносливые птицы и подняться самые современные самолеты, где уже нет воздуха и почти нет земного притяжения, в абсолютном вакууме и невозможном холоде висит «изделие». Одно из многих. Висит не само по себе и не где придется, а строго там, где положено. «Изделием» управляют закрепленные за ним «пилоты». Которые не скукожились внутри тесной железяки, дыша воздухом из баллона и крутя баранку, а удобно расположились на земле, вернее, под землей, в засекреченном ЦУПе. Где так странно и причудливо соединяются две стихии — неба и земли.
Апогей.
Перигей.
Угол стояния…
Из «изделия», как из одежной щетки, во все стороны торчит щетина направленных антенн. «Изделие» висит совершенно неподвижно, расправив «крылья» солнечных батарей, как парящий коршун, выслеживающий добычу. А внизу медленно плывет Земля.
Об этом «изделии» никто, кроме тех, кому положено, не знает. Не должен знать! Потому что «изделие» «подвесили» на чужую орбиту — а что поделать, если все точки стояния на геостационарной орбите давно разобраны и поделены и занять удобную позицию можно только внаглую — самозахватом.
«Изделие» висит не одно, их висят десятки, образуя совместно с наземными стационарными и передвижными антеннами единую сеть, которая отслеживает мировой эфир Не весь, на весь силенок не хватает, но тот, который в данный момент интересен заказчику. Так что когда ты, находясь где-нибудь в Москве, Улан-Удэ или на Канарах, болтаешь по сотовому с любовницей, признаваясь ей в любви и нелюбви к своей жене, нет никакой гарантии, что в этот момент тебя не слышит кто-нибудь третий.
В современном мире хранить тайны становится все труднее и труднее. Слишком много до них охотников и слишком длинные у них уши. Такие, что где угодно достанут…
Апогей…
Перигей…
На пустынной горной дороге затормозил джип. Из него выпрыгнул человек в камуфляже, с автоматом, болтающимся на плече, отошел на несколько шагов от машины и присел на обочине, раскрыв черный чемоданчик, похожий на сумку-«дипломат». Его окружили со всех сторон несколько бойцов. Их указательные пальцы нервно теребили спусковые крючки автоматов. Человек раскрыл «дипломат», повертел его так и сяк, направляя крышкой в разные стороны, поднял трубку, нажал какие-то кнопки и сказал:
— Але…
Словно не в глухом лесу был, а возле уличного телефона-автомата на минутку остановился.
— Але!..
Но прежде, чем раскрывать чемоданчик и набирать номер, он оглянулся по сторонам и вверх тоже посмотрел. И конечно, ничего не увидел. И даже если бы взял бинокль — не увидел. И даже если бы взял не бинокль, а телескоп. Он был один на пустынной грунтовой дороге, на дне горного ущелья, посреди дремучего леса.
— Слушаю!
— Это я…
— Здравствуй, дорогой!..
Абонент, ответивший человеку в камуфляже, был от него далеко. Вернее, очень далеко. Он полулежал в удобном шезлонге под расправленным цветастым зонтиком на пляже в окружении пальм и сверкающих корпусов пятизвездочных отелей, лениво поглядывая в сторону невероятно синего моря, по которому плыл ослепительно белый пароход. На столике перед ним стоял бокал с запотевшей минералкой и ваза с нетронутыми фруктами.
— Как там наши дела? — спросил человек в камуфляже, кивая своим бойцам.
