– Скажи мне правду: по вашему телевидению идет передача «Вращение Земли» или нет?
– Нет, – ответил Валашников.
– Ты солгал мне.
– Я солгал во имя великой цели.
– Нехорошо дурачить Мастера Синанджу.
Римо тем временем сдерживал толпу репортеров, не давая им приближаться к памятнику более, чем на тридцать футов.
– Простите, ребята, но туда нельзя.
– Почему?
– Радиация, – объяснил Римо.
– Я так и знал! – воскликнул Кэндлер. – Правительство использует ядерное оружие против индейского освободительного движения.
– Ага, – ответил Римо. – А потом оно займется теми, кто сует нос не в свое дело.
Все камеры были нацелены на Валашникова, который орал изо всех сил:
– Я русский шпион! Эта ракета, чтобы взорвать весь мир! Она сломалась!
Она больше не работает! Эта деталь делать ее сломанной!
Он размахнулся над головой металлическим предметом, словно лассо, и бросил его на землю. Спрыгнув вниз, он посмотрел на свои руки. Ладони были покрыты волдырями, они горели, словно обваренные кипятком.
Он встретился взглядом с генералом Ван Рикером.
– Я выиграл, генерал! – торжествующе произнес Валашников.
Ван Рикер молчал.
– В России увидят эту хронику и поймут, что «Кассандра» безопасна.
Вдруг Валашников резко обернулся: Чиун схватил его за плечо.
– Почему ты солгал мне, – потребовал Мастер Синанджу.
– Я не мог иначе. Простите меня. Но я победил. Я все-таки победил! – Лицо Валашникова сияло. – Теперь в России узнают, где находится «Кассандра»! Я победил!
– Мы еще увидим, кто победил! – прошипел Чиун.
Он нырнул под брезент, укрывающий мраморную глыбу. На пути продвижения Чиуна ткань зашевелилась. Так ребенок, играя, залезает с головой под одеяло.
– Мы хотим побеседовать с русским шпионом, – обратился к Римо Бушек.
– Нельзя, – сказал Римо, исказив лицо гримасой, чтобы сделать себя неузнаваемым. – Этот человек – опасный сумасшедший.
– Что вы сказали о радиации? – задал вопрос другой репортер.
– Государственная тайна. Не подлежит разглашению, – ответил Римо.
Позади себя он услышал глухие удары и щелканье, исходившее от пальцев Чиуна.
Римо бросил взгляд через плечо и увидел, что Чиун вылезает из-под брезента. Старик снял тяжелую материю с черной мраморной глыбы, в верхней части которой теперь тянулась тонкая длинная трещина.
Ван Рикер беседовал с Валашниковым – Что ж, вы победили.
– Спасибо, генерал, – ответил русский. Его сердце колотилось, а боль в обожженных руках стала невыносимой. – Сколько я проживу?
– Как долго вы держали эту штуку?
– Примерно, десять минут.
Ван Рикер опустил голову:
– Я глубоко вам сочувствую.
– Я должен убедиться, что победил окончательно, – Валашников повернулся к представителям прессы, но на его пути встал Чиун.
– Ты хочешь полной победы? Я тебе ее приготовил, – сказал старик.
– О чем вы?
– Ты хочешь доказать русским, что это – «Кассандра»?
– Да.
– Хорошо, – сказал Чиун. – Видишь там, вверху, трещину? Иди туда и раздвинь ее.
Под жужжание телекамер Валашников, шатаясь, побрел к мраморной глыбе.
Яд радиации уже разливался по его телу, отравляя мозг, в котором закипали какие-то отрывочные мысли. Он с трудом сохранял контроль над собой.
– Я русский шпион... – выкрикивал он. – Это американская капиталистическая ракета...
Он наконец нашел трещину, о которой говорил Чиун, споткнулся и упал рядом с ней. Кусок мрамора отъехал, обнажив под ним вторую мраморную плиту Валашников увидел ее:
– Нет! – простонал он. – Нет!
И потерял сознание. Камеры все стрекотали. Репортеры столпились вокруг его безжизненного тела, распростертого рядом с мраморной глыбой, на которой было высечено: «Кассандра-2»
Репортеры вопросительно смотрели друг на друга.
– А что означает «Кассандра-2»? – спросил Джонотан Бушек у Римо.
– Секретное оружие, предназначенное для того, чтобы взорвать весь мир, – ответил за него Кэндлер.
– Вы ручаетесь за свои слова? – обернулся к нему Бушек.
– А что же это еще, по-вашему? – возмутился Кэндлер. И внезапно умолк, услышав позади какой-то странный шум. Сначала он напоминал дуновение легкого западного ветра. Затем, по мере приближения, он усилился. Все обернулись.
Их глазам предстало необычное зрелище.
На плоскогорье, где находился городок индейцев Апова, появился всадник, за ним другой, третий. Множество всадников. Они выстроились в непрерывную линию на краю обрыва. Они были в перьях и военной раскраске, обнаженные по пояс, с ружьями и луками за спиной, они стояли и смотрели на церковь, в которой мирно выпивали члены Партии Революционных Индейцев.
И вот один воин, находящийся посередке, поднял ружье над головой, и с оглушительными криками воины Апова устремились вниз по склону на своих небольших лошадках.
Римо невольно улыбнулся. Не так-то легко заставить Брандта отказаться от своих намерений!
– Это индейцы на тропе войны, – закричал один из репортеров.
– Не дай себя одурачить. По всей вероятности, это переодетые зеленые береты, – сказал ему Кэндлер. – Для чего индейцам атаковать партию Индейцев, борющихся за счастье всех краснокожих в Америке?
– Ты прав, – согласился Джонатан Бушек. – Идем, – сказал он оператору, и они побежали по дороге, ведущей от памятника к церкви. Вместе с ними ринулись и остальные.
Воины Апова в количестве двухсот человек с воплями мчались по прерии туда, где возвышалась церковь.
Находящиеся в церкви тоже услышали шум. Члены Партии праздновали прибытие Перкина Марлоу. Основным напитком пирующих был двойной шотландский виски. Первым очнулся Деннис Пети.
– Что-то становится шумновато. Невозможно даже нормально отпраздновать встречу, – сказал он, швыряя пустую бутылку в угол алтаря, где она зазвенела и разбилась. Со стаканом в руке Деннис выбрался на крыльцо.
– Перкин, старина, наливай, не стесняйся! – бормотал он. Открыв дверь, Деннис Пети выглянул наружу. – Вот это да! – присвистнул он.
– Что там такое? – спросила сидящая на церковной скамье Линн Косгроув, что-то набрасывая в блокноте.
– Индейцы, – ответил Пети.
– Это индейцы! – завопил он на всю церковь. – Настоящие индейцы.
– Наверно, они хотят изнасиловать женщин, – сказала Косгроув.
– Вот зараза! Они приближаются, – орал Пети. – Они кричат: «Смерть революционерам!» Вот зараза! Я исчезаю.
– Правительственные прихвостни! – надменно произнесла Косгроув.
– Верно, – согласился Марлоу.
– Как бы не так! Вот дерьмо! Это настоящие индейцы. С ними шутки плохи, – сказал Пети.
Все сорок партийцев окружили Пети.
– Он прав, – произнес кто-то. – Нужно смываться.
– Быстрее, – крикнул Пети, – а то будет поздно.
Они сбежали по ступенькам церкви и ринулись к полицейскому оцеплению.
На бегу Пети сорвал с себя грязную рубашку и взмахнул ею над головой:
«Просим защиты! Мы сдаемся. Защиты!»
Остальные члены партии последовали его примеру, сняв рубашки и размахивая ими, как флагами.
– Помогите! Просим защиты! Из их карманов выскакивали пивные банки и бутылки виски.
Репортеры попытались остановить их, но их сбили с ног и затоптали.
– Убирайтесь с дороги, придурки! – крикнул Пети, давая оплеуху Джерри Кэндлеру и наступая на Джонатана Бушека.
Позади всех, спотыкаясь и падая, бежал Перкин Марлоу.
– Я просто хотел помочь! Я хотел помочь! Не трогайте меня! – хныкал он.
В одно мгновение бегущие миновали представителей прессы. Кэндлер приподнялся на локте и поглядел на спины улепетывающих революционеров.
– Не виню их за панику. Они испугались, что переодетые военные их убьют, – сказал он лежащему на спине Бушеку.
Кэндлер взглянул вверх и увидел смотрящего на него человека на небольшой приземистой лошадке. У него был бронзовый оттенок кожи и головной убор из перьев. В правой руке он сжимал ружье.
– Кто вы? – спросил человек.
Шатаясь, Кэндлер поднялся на ноги – Я рад, что вы спросили именно меня. Я – Джерри Кэндлер из «Нью-Йорк Глоуб»! Я знаю, зачем вы так вырядились, терроризируя этих несчастных индейцев. Вам это не сойдет с рук!
– Вы имеете в виду индейцев из чикагского Саут Сайда? – спросил Брандт, сверху вниз глядя на Кэндлера.
– Весь мир узнает о ваших зверствах, – сказал Кэндлер.
– У вас от рождения не все дома, или вас плохо учили в школе? – спросил Брандт. Он посмотрел вдаль и увидел, что партийцы наконец добежали до оцепления и один за другим начали сдаваться полиции. Затем он обернулся к остальным воинам.
– Пойдемте, друзья, вынесем мусор из нашего храма.
Они повернули лошадок и направились к церкви. Кэндлер побрел к полицейским, на ходу сочиняя заголовок для воскресного номера «Вьетнам, Аттика, Сан-Франциско, Вундед-Элк продолжает список американских бесчинств».
