Никаких свидетелей. Как тайная свадьба. Как будто мимоходом решили зайти в церковь и обвенчаться. Мои приемные родители к этому времени уже умерли, а его родня и слышать ничего не хотела о браке. Грандиозное, великолепное начало. Самым примечательным было то, что Билл так нервничал, что пролил около трех пинт своего белого, англосаксонского, принстонского, протестантского пота.
Парень из высших слоев общества. Куча денег. Он полюбил лицо, тело и, к сожалению, больше ничего. Но он настолько сходил по мне с ума, что выложил все своим папочке и мамочке, и не успели мы глазом моргнуть, как очутились на коленях перед священником. Одни перед алтарем. Мы оба дрожали от страха, а над нашими головами, казалось, витал гнев его родителей. Как бы то ни было, мы поженились. По крайней мере, Билл и его маленькая голубоглазая женушка так думали.
Медовый месяц продолжался два года. Не путешествие на острова, а сама любовь, тот прелестный период обожания, ухаживания, который, как считают молодожены, продлится тридцать лет.
— Да, — кивнул он, — понимаю, сам через это прошел.
— Так вот, минули два года, и, проснувшись как-то утром, мы обнаружили, что все кончено. В глазах общества Билл и Ноэль Чейз продолжали представлять супружескую пару, но от брака остался только звук. — Она скорчила гримасу. — Билл стал... Зачем я вам это рассказываю? В общем, я увидела, что он не очень умен. Его любимая английская высокая мода уже не казалась мне такой элегантной, а английский гардероб просто нагонял, скуку. Сам Билл стал мне даже смешон, хотя я и пыталась заглушить в себе это чувство. С ним тоже произошла метаморфоза. Мы все больше отдалялись друг от друга. Во мне было что-то от девчонки-сорванца, хотя сейчас такого не скажешь... — Подняв глаза на Джо, Ноэль увидела его широкую улыбку и улыбнулась ему в ответ. — Моя склонность к, скажем так, «постельным приключениям», как выяснилось позже, стала Биллу отвратительна. Секс сделался чем-то обыденным, а наши отношения основывались только на нем.
Мой муж принадлежал к богатой семье из штата Висконсин, семье, которая владела империей сыра, так всегда выражался Билл. Я начала дразнить его «мистер Сыр» и чувство презрения, которое всегда испытывала к его чванливым, высокомерным родственникам, перенесла на него. Конечно, каждый из нас чувствовал, что браку нашему приходит конец. Мы медленно расходились в разные стороны. И скоро стали совершенно чужими друг другу.
Он любил, чтобы его партнерша одевалась модно, элегантно и строго, никаких узких брючек и ночных рубашек в стиле голливудских кинозвезд. Мне нравились настоящие мужчины, а не позеры в смокингах с кожаными рукавами, которые держат во рту никогда не зажигающиеся трубки и с упоением обсуждают Ньюпорт или еще какой-нибудь новый курорт на острове с кучей надутых богатых старых задниц. Я ненавидела всех его друзей, а он ненавидел моих.
Потом моя карьера резко пошла в гору, обо мне начали писать в газетах. Тут-то все и кончилось. На некоторое время я и думать перестала о каком бы то ни было замужестве. Но это все в прошлом.
Ноэль вздохнула и принялась извиняться за то, что монополизировала разговор. Она была удивлена собственной откровенностью. Никому из тех мужчин, с которыми спала, она столько не рассказывала. Даже призналась в своей склонности к «постельным приключениям». Только что не вывесила плакат с призывом переспать. Осознав это, Ноэль залилась краской буквально с головы до ног, а Хакаби медленно отпил глоток воды, наклонился к ее уху и сказал:
— Мой любимый смокинг о кожаными рукавами готов объединиться с адвокатской формой. — Он посмотрел ей прямо в глаза, улыбнулся своей ослепительной улыбкой... Тут-то все и началось.
Ноэль парила в небесах. Она никогда ни перед кем так не раскрывалась. Как бы банально это ни звучало, между нею и Джо протянулась какая-то волшебная связующая нить, за обедом они засиделись допоздна. Только тень бедного Юки омрачала праздничность их трапезы.
Казалось, их путь в Хайленд-Парк никогда не кончится. Он следовал за ней в машине, взятой напрокат. Она, конечно, предложила ему место в своей, но Джо не хотел об этом и слышать.
Ее дом очаровал его, и это доставило Ноэль удовольствие.
— Ну и ну, — весело произнес Джо, оглядывая большие светлые комнаты, украшенные картинами и скульптурой. — Бедненькая у вас конурка!
— Да уж, — призналась Ноэль, — это убожество может нагнать тоску.
— Пустенько, пустенько, вы что, еще вещи не успели распаковать? — продолжал он комментировать по ходу экскурсии своим красивым мягким голосом, от которого у нее перехватывало дыхание. Ноэль обожала искусство. В ее коллекции были произведения античных мастеров, «нового искусства», картины импрессионистов и неореалистов, восточная миниатюра... Все это вперемешку было развешано по стенам, расставлено по столам, полкам, горкам, но, как ни странно, глаз не резало. В целом эффект был головокружительным, а дом казался уютным.
— Денег, знаете ли, не хватает, — парировала она.
— Понятно. — Джо поцокал языком. — Что ж, копить надо. Будет и на вашей улице праздник.
— Это успокаивает. — Ноэль рассмеялась. — Серьезно, — спросила она с улыбкой, — вы не считаете это безвкусицей? — его ответ для нее кое-что значил.
— Я думаю, — он придвинулся к ней поближе, — что у вас потрясающий дом. Это самое красивое жилище, которое я когда-либо видел.
Он говорил очень тихо, и она поняла, что он имеет в виду не дом, а ее саму, и почувствовала себя полной идиоткой, когда он не стал тут же, не сходя с места, целовать ее, а повернулся и пошел по комнатам, любуясь разными затейливыми вещицами. Ноэль осталась одна и вся дрожала в ожидании, когда он вернется и обнимет ее. Ей казалось, что он испытывает к ней такое же влечение.
Только величайшим усилием воли она отогнала прочь свои мысли и, когда он возвратился и уютно устроился в кресле, предложила ему рассказать все-все о детстве Юки.
Джо сразу почувствовал, что предстоящий разговор об их с братом детстве, когда они еще были близки, для нее имеет особое значение. Казалось, Ноэль ждала и искала в нем какого-то откровения, могущего пролить новый свет на ее собственную судьбу. Она вся была наэлектризована, сияла. Глаза горели ярко, как под воздействием наркотика.
— Джо, — в конце концов обратилась она к нему, — я так взбудоражена всем этим.
— Это нетрудно понять. Близнецы всегда производят подобный эффект на лю...
— Нет. Не то. Я все время чувствовала, что меня как магнитом тянет к делу Юки, только не могла объяснить почему. Я очень верю в судьбу.
Джо подумал было, не вдохнула ли она кокаина, так Ноэль была напряжена.
— Вы верите в Бога, верно? — спросил он. Она кивнула. — Назовите это Богом. Силой. Роком. Как — не имеет значения. Словом, то, что определяет нашу судьбу. Я тоже верю в рок. — Его пристальный взгляд говорил ей о многом. — Без сомнения, все каким-то образом предопределено.
— Я верю, — сказала Ноэль, не боясь показаться сентиментальной, — ваш брат невиновен. И я буду помогать вам обоим всеми доступными мне способами.
В ответ он просто улыбнулся своей легкой, неотразимой улыбкой.
Джек пришел на работу с тяжелого похмелья. Ему было стыдно за фантазии по поводу Ноэль Коллиер, а гора неразобранных бумаг на столе вызвала чувство вины. Миска с водой, которую он поставил вчера у бака для отходов, была на месте, а собачий корм исчез. Это был единственный светлый момент утра.
Из утренних новостей он узнал о попытке украсть полицейскую машину в одном из районов Далласа, населенного преимущественно черными. И это не прибавило ему хорошего настроения. А тут еще чертовы парни от генерального прокурора облепили его, как мухи, и потащили к видеомагнитофону.
— Отлично. Начали, — самодовольно улыбаясь и кивая Эйхорду, они как бы говорили: «Мы-тебя-убеждали-но-ты-не-стал-слушать, так смотри».
— "Он никогда не показывается. Остается сзади. В тени. По тени видно, что он высокий. Высокий, как профессиональный баскетболист-негр. Ему нравится причинять бо..."
— Стоп. Вот! Вернитесь назад, — приказал один из парней, Сойер, человеку, стоявшему у пульта. Он нетерпеливо повернулся к Джеку.
— Эйхорд, я хочу, чтобы вы внимательно посмотрели запись. Вы уловили? Начинайте.
Человек за пультом нажал кнопку, и с экрана вновь заговорил Юки:
— "В воде.Он показывал мне под водой. Эти большие..."
— Нет. Черт! Вы слишком далеко перемотали. Включите на секунду. Отлично. Стоп! Вот этот момент. — Он снова включил воспроизведение.
— "...не знаю... — Юки плакал, а Эйхорд увидел всю нелепость происходящего, потом Юки немного успокоился и продолжил: — Он никогда не показывается. Остается сзади. В тени. — Эйхорд наблюдал, как Юки очень убедительно трясется от страха. — По тени видно, что он высокий. Высокий, как профессиональный баскетболист-негр". — Они снова остановили пленку.
