— Так что давай, передай своему Володе, что ему ничего не светит, — Максим бесцеремонно выпроводил Машу, а сам спрятал картины за пробковую доску на стене над кроватью.
Но Маша не ушла, она стояла за дверью, наблюдая за сыном в щелку.
Маша возилась в кладовке с посудой, как вдруг услышала Володин голос. Он вошел в пустую кухню, с кем-то разговаривая по телефону. Маша невольно затаилась. Володя был очень оживлен:
— Кать, клянусь, я сделал все, что смог. Наизнанку вывернулся… Мне нужна твоя помощь.
Мария подняла голову, настороженно прислушалась.
— Милая, не надо так. Лучше скажи — «Татарка» еще сидит? — продолжил разговор Володя, нервно расхаживая по кухне. — Скажи ей — у меня тут крупное дело наклевывается. Пусть поставит в известность своих людей… Русский авангард. Больше пока ничего не скажу.
Мария нахмурилась. Выходит, Максим был прав…
— Не то слово. Скажи ей, чтобы срочно связалась со мной, — попросил Володя неведомую собеседницу и добавил через паузу: — Десять лимонов… Американских денежных знаков. Или даже европейских.
Мария с ужасом наблюдала за Володей через приоткрытую дверь.
— Я тоже тебя люблю, — признался он напоследок собеседнице и, закончив разговор, вышел.
Мария стояла в кладовке, с трудом приходя в себя от услышанного.
Вечером Володя в нетерпении поджидал ее в комнате. Едва она вошла, он сразу же начал взволнованно расспрашивать:
— Ты поговорила с Максимом?
— Да. — Его нетерпение вызывало в ней отвращение.
— Ну и?.. Он тебе сказал, где картины?
Мария подошла к шкафу, достала из проема между шкафом и стеной рулоны с картинами. Володя облегченно выдохнул, протянул за ними руку…
— Максим мне сказал, что ты ему угрожал, — сказала Мария, глядя на него.
— Маш, я просто хотел его припугнуть, чтобы он понял, насколько все серьезно, — успокаивающе объяснил Володя.
— Не знаю, чего ты хотел, и знать не желаю. Мне уже все равно. — В голосе ее зазвенели слезы. Маша поспешно сунула Володе холсты. — Забирай эти треклятые картины и катись отсюда к чертовой прабабушке. Главное, оставь нас с Максимом в покое.
Володя взял картины и произнес с чувством:
— Маша, мне не это нужно.
— Да? — с вызовом воскликнула Мария. — Передумал продавать? А что же по этому поводу скажет твоя подружка Катерина?
Володя растерялся:
— Маша…
— Ну, чего ты ждешь? Позвони ей, обрадуй: деньги ваши. Ты получил, что хотел, — выкрикнула Маша.
Володя наконец справился с удивлением, взял себя в руки и искренне произнес:
— Маш, ты все не так поняла. Эти деньги, они для нас с тобой, для тебя, меня и Максима.
Она посмотрела на него с горькой усмешкой:
— Когда же ты перестанешь врать? Ты использовал меня, а я велась, как последняя влюбленная дура. Но теперь все. С меня хватит.
Володя, пораженный ее признанием, спросил:
— Ты правда думаешь, что я использовал тебя?
Но Мария даже не взглянула на него. Тогда Володя схватил пустую металлическую корзину для мусора, кинул в нее две картины, чиркнул зажигалкой, хладнокровно поджег третью, которую держал в руке…
— Ты с ума сошел?! Что ты делаешь? — не выдержала Мария.
Володя бросил горящий холст к остальным в корзину.
— Без тебя мне не нужны ни эти картины, ни деньги, вообще ничего. — Он шагнул к Марии, обнял, страстно поцеловал, она не сдержалась и ответила на поцелуй, обхватив его шею руками:
— Ты сумасшедший… Это же десять миллионов! — оторвавшись на секунду, произнесла она…
В мусорной корзине ярко пылали холсты русского авангардиста.
Сказки
Виктор сидел в своей машине, то и дело поглядывая на часы. Было очень поздно. По окнам хлестал дождь, и как-то не хотелось выходить наружу или думать о тех, кто сейчас вынужден мокнуть под дождем.
Виктор ждал Сычева. Невольно снова и снова вспоминал события минувшего дня. Школа и ее заботы требовали от него полной включенности. Подчас голова шла кругом! Сегодня он застукал Анну с кем-то из старших школьников. Виктор вспомнил разбросанную по кровати школьную форму, смех, доносившийся из ванной… Да, только этого ему еще не хватало. К тому же у Юли Самойловой были явные проблемы с психикой. То он видел ее разговаривающей вслух с воображаемым собеседником, а сегодня после урока она сдала ему листок с надписью «Помоги мне!». На вопросы и попытки разобраться неизменно отвечала, что у нее все в порядке… Пришлось вызвать мать девочки… А еще его мучили долги! Треклятые деньги! Как же все разом навалилось! И кто мог предположить!
От невеселых размышлений его оторвал Сычев. Он открыл дверцу и сел на пассажирское сиденье, стряхивая с куртки капли дождя.
Виктор взглянул на него неприязненно, он нанял этого человека, как опытного детектива, но потом пришлось отказаться от его услуг. Сычев слишком много себе позволял, и Виктору было неприятно с ним общаться.
— Зачем я вам понадобился?
— Во погодка разыгралась! Жуть. — Сычев кивнул на окно.
— Что вам нужно от меня? — сухо спросил Виктор.
Вместо ответа Сычев достал из сумки книгу Пушкина «Сказка о царе Салтане».
— Вот… Вам повезло, что библиотеку детского дома не выкинули на помойку… Прочесал все библиотеки в округе… — Сычев, улыбаясь, открыл форзац, на нем детской рукой было написано «Ира Исаева». — Но оно того стоило, правда? — переспросил Сычев.
— Вы нашли ее… — потрясенно выдохнул Виктор. Он протянул руку к книге, но Сычев не отдал.
— Я ведь уже не работаю на вас, забыли?
Виктор, невесело усмехаясь, полез за бумажником.
— С этого и надо было начинать. Сколько?
— Знаете, — задумчиво произнес Сычев, — в последнее время я постоянно чувствую, что за мной следят.
— А я тут при чем?
— Вы первый в списке подозреваемых, — ответил Сычев.
— Зачем мне за вами следить?
— Вот это я и хотел бы узнать.
Виктору надоел этот разговор:
— Сколько вы хотите за книгу?
— Я не о деньгах, Виктор Николаевич, я о доверии, — покачал головой Сычев.
— О доверии?
Сычев улыбнулся:
— Хотите получить книгу — ответьте мне на пару вопросов. Даже на один: кто вы такой?
Максим и Андрей решили пойти на чердак поздно вечером, когда вся школа погрузилась в сон. Надо было проверить, как там дела, и отнести узнику воды. К своему удивлению, они обнаружили на чердаке девочек и Рому. Они были страшно напуганы и собирались развязать Каверина.
— Вы что, с ума сошли?! — Рома был в панике.
Девчонки тоже заметно нервничали. Андрею и Максу с трудом удалось убедить их не отпускать преступного математика. Но что с ним делать? Этого они тоже не знали, но решили воспользоваться моментом и попытаться выяснить все, что можно, обыскав его комнату.
Бросив привязанного математика, друзья спустились с чердака и собрали все диски, какие нашли. Во время обыска Вика наткнулись на флешку, валяющуюся на полу, прихватила и ее на всякий случай.
Была глубокая ночь, всем хотелось спать. Решив, что утро вечера мудренее, ребята покинули комнату и осторожно, стараясь не шуметь, отправились к себе. Только Андрей отстал, он сказал, что хочет еще зайти к Наде, пожелать ей спокойной ночи…
Но отправился он не к сестренке, а к Анне…
Как только затихли шаги ребят, в коридоре бесшумно появился Войтевич. Он уже все знал…
Андрей и Анна
Андрей вышел из комнаты Анны еще до подъема, он был уверен, что сможет прокрасться к себе незамеченным, но внезапно столкнулся с Гиеной Сергеевной. Он сумел быстро сориентироваться и на вопрос директрисы ответил, что заходил к Анне Михайловне поговорить о Наде. Гиена вроде бы поверила. В отличие от Максима, поджидавшего друга в комнате. Правда, он лишних вопросов не задавал. Да и не до вопросов было, потому что пропали картины из тайника. И у Максима не возникло сомнений в том, кто их похитил. Он рванул на кухню, чтобы успеть разобраться с Машей еще до начала уроков.
А Маша и не отпиралась. Глубоко вздохнула и созналась:
— Я их сожгла.
Максим, естественно, сразу не поверил, расхохотался, предположил, что Маша решила картины прикарманить вместе со своим клоуном-поваром. Мария на его колкости и оскорбления не реагировала:
— Максим, я говорю правду. Картин больше нет. Это был единственный способ защитить тебя.
Максим, видя ее реакцию, вдруг понял, что она говорит правду. Бессильная ярость захлестнула его:
— Защитить? Да ты хоть знаешь, сколько стоили эти холсты? Ты за тысячу лет и половины не заработаешь! — Он резко развернулся и хотел уйти, но в последний момент вспомнил об очень важной новости. Что-то подтолкнуло его, вот ведь, только что злился, убить был готов — и вдруг решил поделиться. Макс вернулся, он все еще нервничал, но прежней злости уже не было:
