Полисмен повернулся к старику:
— Тысячу раз твердил тебе, Джилли, не приставай к прохожим. Тед знает, что ты на улице?
— Загляни в сумку! Проверь ее!— уже тише пробормотал Джилли.
Взяв старика за острый локоть, полисмен увлек его за собой.
— Для чего? Я и так знаю: там банкноты. За углом обчистили банк, но ты выследил грабителя. Молодчина!
— То она пустая, а то — полная.
— Спокойной вам ночи, сэр,— бросил полисмен.
— Спокойной ночи.
Помня об этих двоих за спиной, Рэй полквартала старательно припадал на правую ногу. Дома он вывалил груз на постель, прошел в кухню, отыскал там початую бутылку виски и сделал хороший глоток прямо из горлышка.
Пару часов пришлось просидеть в квартире. Этого времени, по его расчетам, должно было хватить на то, чтобы Тед напоил Джилли успокоительным, а коп сдал дежурство. Долгих сто двадцать минут воображение Рэя рисовало вероятные сценарии разворачивающихся в гараже событий: вульгарная кража из багажника, акт вандализма, пожар. Черт побери, в его отсутствие там могло произойти что угодно.
Шел уже четвертый час утра, когда он, переодевшись в джинсы, кроссовки и легкий синий пуловер, вновь решился выйти на улицу. Теннисную сумку сменил плоский кожаный кейс: денег в него влезет меньше, но и бдительный полисмен не обратит на припозднившегося прохожего особого внимания. За ремень Рэй засунул кухонный нож — вдруг опять встретится какой-нибудь недоумок или рыскающий в поисках поживы бродяга. Наивная, безусловно, предосторожность, он понимал это, но оружие, даже такое, придавало чувство уверенности. Рэй жутко устал, сказывалась уже третья по счету бессонная ночь. Только бы перетащить деньги, твердил он себе, только бы не наткнуться на копа.
В четвертом часу утра с городских улиц исчезли последние признаки жизни. Шарлотсвилл спал. Тем не менее, ступая в гараж, Рэй обернулся и с ужасом заметил приближавшуюся к перекрестку группу чернокожих подростков. Размахивая руками, те медленно приближались к нему.
Совершить еще пять или шесть ходок на их глазах было немыслимо. Новый план созрел за долю секунды.
Рэй прыжком достиг машины, плюхнулся за руль, и в следующее мгновение «ауди» с ревом выехала из гаража. Обогнув квартал, он остановился на соседней улице, метрах в ста от своего дома, и выключил двигатель.
Через пять минут, изнемогая под тяжестью последнего мешка, Рэй переступил порог квартиры. Все. Конец.
В девять его разбудил телефонный звонок.
— Проснулся, малыш?— прозвучал в трубке голос Гарри Рекса.— Как доехал?
Рэй перекатился на край постели, с трудом раскрыл глаза, сонно буркнул:
— Отлично.
— Вчера у меня был разговор с Бакстером Реддом, лучшим в городе риэлтором. Мы обошли с ним имение, поковыряли пальцами кирпичную кладку. Ясно, что я имею в виду? В общем, Бакстер предлагает держаться первоначальной цены в четыреста тысяч долларов. На руки, он считает, мы получим не меньше двухсот пятидесяти. Услуги его обойдутся в обычные шесть процентов. Эй, ты слушаешь?
— Да.
— Так скажи хоть слово.
— Продолжай.
— Он тоже советует потратиться на мелочи типа свежего слоя краски, нового паркета и плинтусов. Рекомендовал мне дельного подрядчика. Я не утомил?
— Пока нет.
Трубка будто излучала энергию и бодрость. Без сомнений, Гарри Рекс успел хорошенько заправиться, интересно чем: блинами? Сосисками? Бисквитами?
— Я уже нанял маляров и кровельщика. Скоро потребуются наличные.
— Я буду в Клэнтоне через две недели, Гарри. Потерпишь?
— Разумеется. Ты что, с похмелья?
— Нет, просто устал.
— Подъем, мой мальчик, подъем! Уже десятый час.
— Ладно, ладно.
— Кстати, о похмелье.— Голос в трубке сделался ниже.— Вчера поздно вечером мне звонил Форрест.
Рэй встал с постели, потянулся.
— Это не к добру.
— Ты прав. Он был не в себе, я не разобрал только, наркотик это или спиртное, может, и то, и другое сразу. Словом, накачался. Казалось, вот-вот заснет, но нет, разошелся и стал сыпать проклятиями.
— Чего он хотел?
— Денег. Не завтра, конечно. Сказал, что пока не на мели. Тревожился по поводу особняка, говорил, ты можешь надуть его.
— Надуть?
— Он был пьян, Рэй, не принимай близко к сердцу. Но гадостей я наслушался достаточно.
— Поподробнее, пожалуйста.
— Я тебя предупредил. Пропусти его слова мимо ушей. Утром он сам не вспомнит, что нес.
— Не тяни, Гарри.
— Форрест сказал, что ты у судьи всегда ходил в любимчиках, потому-то отец и поручил тебе распоряжаться всем. Мой же долг, по его словам, защитить его законные интересы.
— Долго он так разглагольствовал?
— Нет.
— Что ж, меня его позиция не удивляет.
— Будь начеку. В запое Форрест и тебе выдаст то же самое.
— Причем это уже не в первый раз, Гарри. В своих проблемах брат готов винить кого угодно, только не себя. Типичный случай деградации личности.
— Форрест считает, что имение стоит не меньше миллиона и моя задача — обеспечить эту сумму. В противном случае он наймет собственного адвоката и так далее и тому подобное. Если по совести, меня это не испугало. Он еле шевелил языком.
— Мне его жаль.
— Мне тоже. Ничего, через недельку протрезвеет, тогда сядем с ним и все обсудим.
— Прости за братца, Гарри Рекс.
— Чепуха. Специфика работы. Одна из многих радостей, что дарит человеку занятие практической юриспруденцией.
Положив трубку, Рэй направился в кухню, чтобы сварить кофе, крепкий колумбийский сорт, который он предпочитал всем другим и которого ему так не хватало в Клэнтоне. После первой выпитой чашки в мозгах начало проясняться.
Ладно, неприятности с Форрестом когда-нибудь закончатся. Несмотря на свои бесчисленные пороки, человек он, в сущности, абсолютно безвредный. Гарри Рекс займется продажей имения, а вырученные деньги будут поделены поровну. Примерно через год Форрест получит чек на сумму, какая ему в жизни не снилась.
Некоторое беспокойство внушала мысль о снующих по дому, как муравьи, уборщиках. Что помешает им наткнуться на другой тайник? Скажем, набитый купюрами матрас или сливной бачок? Да нет, исключено. Рэй скрупулезно исследовал каждый темный уголок. Когда человек обнаруживает в отцовском стеллаже три миллиона долларов, инстинкт заставляет его перевернуть все доски пола. Извозившись в паутине, Рэй облазал даже подвал, а уж туда-то не захочет сунуть свой нос ни один уборщик.
Он налил вторую чашку кофе, прошел в спальню и уставился на гору банкнот. Что теперь?
На протяжении четырех последних дней мозг занимала единственная мысль: как переместить деньги из пункта А в пункт Б? Сейчас же пришла пора обдумать очередной шаг. Что делать? Ясно одно: богатство должно быть скрыто от чужих глаз. Скрыто и сохранено.
В центре стола стояла корзина цветов с запиской, на которой оставили свои имена все четырнадцать студентов его группы. Перед корзиной высилась стопка визитных карточек сотрудников деканата.
Рэй прочел слова соболезнования.
Весть о возвращении ведущего преподавателя быстро облетела факультет. Один за другим в кабинет Рэя заходили коллеги.
— Привет, Рэй!
— Рад видеть, старина!
— Сочувствую твоему горю.
Он был в дружной семье, члены которой часами спорят о банальной проблеме и мгновенно встают плечом к плечу в дни невзгод. Рэй был счастлив вновь оказаться среди них. Жена Алекса Даффмена прислала коробку домашнего шоколадного печенья, Наоми Крэйг положила на стол букет срезанных утром в своем саду роз.
Ближе к полудню в кабинет вошел Карл Мерк и плотно притворил за собой дверь. Они подружились еще в годы учебы: оба — сверстники, отцы обоих — судьи в небольших городках, привыкшие десятилетиями безраздельно править своими вотчинами. Мерк-старший все еще занимал судейское кресло и продолжал брюзжать на сына, отказавшегося делать карьеру под строгим родительским оком. Но со временем отцовская обида стала сходить на нет, тогда как Ройбен В. Этли пронес свою до самой кончины.
— Ну, рассказывай,— с порога бросил Карл, опускаясь в кресло; недели через три ему тоже предстояла поездка к родным, в Огайо.
Рэй начал с описания особняка, уютного и тихого, слишком тихого — по его словам. Заметил, что не очень-то торопился разбудить отца.
— Он был уже мертв?— спросил пораженный Карл.— Думаешь, сам решил поспешить?
— Надеюсь на это. Его мучили страшные боли.
— М-да-а-а.
Непонятным образом в памяти всплывали мельчайшие детали. Рэй говорил и говорил, ловя себя на том, что впервые испытывает истинное облегчение. Излить другу душу дорогого стоило: слушателем Карл был великолепным.
Когда речь зашла о Форресте и Гарри Рексе, Карл присвистнул:
— В Огайо таких типов не встретишь.
Делясь в кругу коллег впечатлениями о провинциальной жизни, оба любили чуть сгустить краски, сделать героев рассказа более рельефными. В случае с Форрестом и Гарри Рексом этого не требовалось: хватало правды.
