Старик оцепенел, глядя на зверька широко открытыми глазами. Воздух в палате стал невыносимо горячим, он был насыщен вонью, которая клубилась, затуманивая рассудок. Старик знал, что этот таинственный мучитель послан за ним из адских глубин. Он вдруг отчетливо ощутил свою слабость и немощь, вечных спутников старости. Тело каждой своей клеточкой давало понять, что вот он КОНЕЦ! Смерть смотрела на него, проникала в него.
«А где же Дух мой вечный, не поддающийся страху Дух?! Неужели ты покинул меня?» - в отчаянии подумал старик. Только теперь он узнал, что чувствует человек перед смертью. Что чувствовал Христос на кресте – сильный Духом Богочеловек. Телесная минутная слабость, страх и сожаление при расставании с землей. Всего лишь мгновение, но такое ужасное!
- Ну, что, ты готов следовать за мной? – спросил Люцифуг, придвигая свою морду к самому лицу старика. – Неужели ты не понимаешь, что давно мертв? Кто оплачет тебя, кто проводит тебя в последний путь? Твоя жизнь, твоя вера нелепа и бессмысленна, как нелеп и бессмысленен ты сам. Взгляни на себя, ты заточил себя в панцирь святости, и попал в ловушку. Вместо того чтобы наслаждаться жизнью, ты оказался здесь, среди умалишенных. Добродетельный старец, что дала тебе твоя добродетель? Ты, как все смертен, и, как все, труслив перед лицом СМЕРТИ.
- Ты ошибаешься, посланник ада. Я не боюсь смерти. Я даже готов умереть, если на то будет воля Творца, - прошептал, задыхаясь, старик, и вдруг почувствовал, что страх отступил. Тело расслабилось, легкая истома обволакивала его, как теплая целительная волна. Старик закрыл глаза и явственно увидел золотистый берег, прозрачную, как хрусталь воду реки ЖИЗНИ. Дух возвращался к нему, возвращая силы телу. Он понял, что, желая покинуть это место, тем самым нарушал волю Творца, ставил себя выше Бога.
- Мы не закончили! – яростно зашипел Люцифуг ему в самое ухо, почувствовав, что старик перестал его бояться.
В углу выла и скреблась бесовская нечисть, пытаясь вырваться наружу.
- Откуда этот шум? – спросил старик.
- Это человеческие страхи и пороки. Нас так много, что стало тесно ТАМ.
- А ты, стало быть, мой страх и мой порок?
- Какой догадливый старичок, - радостно заблеял Люцифуг. – Я твой страх. Ты боишься темноты и смерти. Тебе, миленький, повезло, ты первый человек, который увидел свой страх. Но скоро наступит время, когда все люди на земле смогут полюбоваться нами. Осталось совсем не долго. Помнишь писание: «Она отворила кладезь бездны, и вышел дым из кладезя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладезя. И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы…»
- Исчезни, оставь меня в покое! Ты порождение дьявола, ты хочешь лишить вечности мою душу! Но ты ошибаешься, я не наложу на себя руки, потому что это величайший грех. Ты прав лишь в одном: всю свою жизнь я был смиренным и добродетельным, так как знал ИСТИНУ. Я верую и люблю Бога, как ты веруешь и служишь дьяволу. И потому нам не по пути. Забери свои таблетки.
Старик вытащил из кармана скомканную пачку со снотворным и швырнул ее в дальний угол, где бесновалась нечисть. Вытье и возня мгновенно прекратились. Старик почувствовал облегчение на груди, Люцифуг исчез, таинственным образом растворившись в воздухе.
Потрясенный, старик лежал неподвижно на своей кровати, не смея поверить в чудо избавления. «Я буду жить столько, сколько нужно будет тебе, Господи! Прости и помилуй меня, Господи!»
Иван не решался открыть глаза, он боялся вновь увидеть дьявольский зал, так как все помнил отчетливо и ярко, из глубины памяти поднималась волна страха. Казалось, он весь был пропитан этой волной, она накрывала его, оглушала, делала его безвольным и слабым, и от этого Иван чувствовал себя песчинкой в огромной Вселенной. Он и голубая планета, такие похожие, задыхались в безжалостных щупальцах гигантского монстра, от которого исходило ядовитое излучение ненависти и злобы. «Мы обречены, но об этом, кроме меня, никто не знает. И, что делать мне с этим знанием, и с тем обетом молчания, который взял с меня сам дьявол?»
Иван прислушался, кто-то рядом тихо дышал. «Будь, что будет», - подумал он, и открыл глаза. Мягкий свет от настольной лампы, светлые обои, бирюзовые шторы, и милое, родное лицо Маши. Какое это блаженство вынырнуть с того света! Иван пошевелился. Маша склонилась над ним. «Какие у нее заплаканные глаза, и волосы, поседевшие у висков!» Нежность до краев наполнила, затопила Ивана, вытеснив волну ненависти и страха. «Вот моя Вселенная, крохотная, но такая близкая».
- Я люблю тебя, - прошептал Иван.
- Родной, - Маша осторожно прикоснулась горячими губами к его глазам и губам.
Иван ощутил соленую влагу на своих запекшихся губах.
- Пить, - попросил он.
Маша метнулась к столику и нажала кнопку вызова. Дверь бесшумно распахнулась, люди в белых халатах заполнили палату.
- Леонид Андреевич, Ваня пришел в себя и попросил воды, - взволнованно проговорила Маша. – Но я не знаю, можно ли ему пить.
- Я думаю, что теперь ему можно все, - широко улыбаясь, ответил моложавый врач. Он энергичным движением распахнул дверцу холодильника, который стоял тут же в палате. - Выбирайте сок или "Боржоми", - предложил он Ивану.
- Просто воды, - улыбнулся в ответ Иван этому жизнерадостному человеку.
Звягенцев открыл бутылку с водой и налил в стакан.
- Машенька, напоите мужа, а затем мы над ним немного поколдуем. Если вы, конечно, не возражаете, - продолжал балагурить Звягенцев.
Врачи, а их было трое, расположились за столом и стали тихо совещаться. Иван смотрел на них, пытаясь по лицам угадать их характеры. Когда-то он частенько увлекался подобной игрой, которая, во-первых, развлекала его, а во-вторых, развивала его фантазию. Сейчас эта игра отвлекла его от страха, который все еще, как червь точил его изнутри. Леонид Андреевич понравился ему своей неистощимой энергией и добродушием, два других врача были намного старше его, что уже вызывало уважение.
- Как вы себя чувствуете? - спросил Ивана тучный пожилой врач.
- Хорошо, - машинально ответил Иван, поглядывая в сторону жены, которая, скромно сидела в углу палаты и, не отрываясь, следила за врачами.
- Почему в палате посторонние! - раздраженно воскликнул маленький, похожий на карлика, человечек в белоснежном до самых пят халате, без стука влетевший в палату. У него были большие выпуклые глаза, острая черная бородка и кожа нездорового желтого оттенка. Этот человек сразу не понравился Ивану.
- Почему вы кричите? - спросил Иван.
- Лежите, вам нельзя двигаться, - сказал пожилой врач. Он укоризненно взглянул на карлика. - Станислав Борисович, зря вы так шумите.
- Я попрошу посторонних удалиться, - продолжал настаивать карлик, недовольно поглядывая в сторону Маши.
- Станислав Борисович, это я разрешил присутствие жены больного в палате. Это необходимо для психологического комфорта нашего пациента, - сказал, Звягенцев, выглядывая из-за компьютера. - Машенька, мой коллега немного погорячился, вы уж его извините, пожалуйста. Мы с вашим мужем побеседуем, а вы с Сергеем сходите в кафе. В нашем здании на первом этаже есть чудесное кафе, там очень вкусно готовят. Сам не раз обедал. Сережа, проводи Машу.
Только сейчас Иван заметил стоящего у двери Сергея. Лицо друга осунулось, под глазами появились темные круги, в уголках губ пролегли две глубокие морщинки. Сергей смотрел на него, и в его глазах отражались радость, боль и сопереживание. Он шагнул к Ивану и накрыл его руку своею ладонью. Его лицо расплылось в милой мальчишеской улыбке, которая так нравилась Ивану. Горячая ладонь слегка дрожала.
- Все будет в порядке, Ванюша. Я очень рад тебя видеть.
Иван молча кивнул. Он многое хотел сказать другу, но сейчас это было не возможно. Сергей бережно обнял Машу за плечи, и повел к выходу.
Врачи внимательно просматривали компьютерные данные. Все показатели, все анализы были в пределах нормы. Еще и еще раз проверялись данные, и уже в третий раз показатели подтверждали хорошее состояние больного. На сердце не осталось и следа от перенесенного инфаркта.
- Похоже на исцеление Лазаря, - пошутил тучный пожилой доктор, с недоумением глядя на спящего Ивана, - Ничего не понимаю. Как это могло случиться?
