ОХОТНИК СНЕЙК
(парализатор он уже вытащил из кобуры).
Готов, босс.
Остальные следуют примеру ОХОТНИКА.
ИНТЕРЬЕР. «МЯСОВОЗКА» КРУПНЫМ ПЛАНОМ.
Турель на крыше ПОВОРАЧИВАЕТСЯ, открывая БЕЗЛИЦЕГО, затянутого, как обычно, в черную униформу. За ним у пульта управления можно видеть сексапильную ГРАФИНЮ ЛИЛИ. Гипнокамень у нее на шее ПУЛЬСИРУЕТ, переливаясь всеми цветами радуги.
БЕЗЛИЦЫЙ.
Задействовать летающую платформу. Немедленно!
ГРАФИНЯ ЛИЛИ.
Да, ваше великолепие.
ГРАФИНЯ двигает какой-то рычаг. К турели подваливает летающая платформа, БЕЗЛИЦЫЙ встает на нее, и платформа мягко спускается на пол ангара. БЕЗЛИЦЫЙ не вооружен, поэтому ПОЛКОВНИК ГЕНРИ, направляясь к нему, убирает парализатор в кобуру.
ПОЛКОВНИК ГЕНРИ.
Не слишком ли далеко вы подались от дома, Безлицый?
БЕЗЛИЦЫЙ.
Дом там, где сердце, Хэнк.
БАУНТИ.
Сейчас не время для игр.
БЕЗЛИЦЫЙ.
В данной ситуации не могу с вами не согласиться. Приближается Силовой коридор. Вы, полковник Генри, планируете атаковать его космофургонами…
МАЙОР ПАЙК.
Откуда вы это знаете?
БЕЗЛИЦЫЙ (ледяным тоном).
Потому что знать – моя профессия, идиот! (Продолжает, обращаясь к ПОЛКОВНИКУ ГЕНРИ.) Атака космофургонов – чрезвычайно рискованное пред-приятие, но это единственный шанс для Земли. Вам требуется помощь, а такого мощного космофургона, как «Мясовозка», у вас нет.
ОХОТНИК СНЕЙК.
Это с какой стороны посмотреть. Моя «Стрела следопыта»…
ПОЛКОВНИК ГЕНРИ.
Отложим дискуссию. (Обращаясь к Безлицему.) Что вы предлагаете?
БЕЗЛИЦЫЙ.
Объединить наши усилия до разрешения этого кризиса. Забыть прежние обиды, хотя бы временно. Вместе атаковать Силовой коридор.
Он протягивает руку в черной перчатке. ПОЛКОВНИК ГЕНРИ уже тянется к ней рукой, но тут вперед выступает МАЙОР ПАЙК. Его миндалевидные глаза широко раскрыты, рот-хобот тревожно дрожит.
МАЙОР ПАЙК.
Не делай этого, Хэнк! Ему нельзя доверять! Это ловушка!
БЕЗЛИЦЫЙ.
Я понимаю ваши чувства, майор… Мы оба понимаем, не так ли, графиня?
ГРАФИНЯ ЛИЛИ.
Да, ваше великолепие.
БЕЗЛИЦЫЙ.
Но сейчас не время для ловушек или тузов в рукаве.
ПОЛКОВНИК ГЕНРИ
(майору Пайку).
И у нас нет выбора.
БЕЗЛИЦЫЙ.
Действительно нет. Счет идет на минуты.
ПОЛКОВНИК ГЕНРИ пожимает руку БЕЗЛИЦЕГО.
БЕЗЛИЦЫЙ.
Союзники?
ПОЛКОВНИК ГЕНРИ.
На данный момент.
РУТИ.
Рут-рут-рут-рут!
КАРТИНКА ТЕМНЕЕТ. КОНЕЦ ЧАСТИ 2.
1Теперь Тэк говорил голосом Бена Картрайта[34], патриарха Пондерозы.
– Мэм, у меня такое ощущение, что вы собрались слинять.
– Нет… – Это был ее голос, но такой слабый, доносящийся издалека, словно радиотрансляция с Западного побережья в дождливый вечер. – Нет, я просто собралась в магазин. У нас закончился…
Что у нас могло закончиться? Что надо было сказать, чтобы это чудовище поверило? И наконец она догадалась:
– Шоколадный сироп! «Херши»!
Демон двинулся на нее, вернее, не двинулся – Сет Гейрин в плавках мотокопов (Одри видела, что пальцы его ног едва касаются ковра гостиной) плыл по воздуху, словно надувной шарик в форме мальчика. Тело с грязными руками и коленками принадлежало Сету, а вот глаза – нет. Абсолютно! Из глаз выглядывала та тварь, что жила в болоте.
– Слушай, она говорит, будто ей захотелось пробежаться до магазина, – произнес голос Бена Картрайта. Тэк, конечно, дерьмо, но в имитации он мастер. Тут нет никаких сомнений. – И что ты об этом думаешь, Адам?
– Думаю, она лжет, па. – Теперь это был голос Пернелла Робертса, актера, игравшего Адама Картрайта. Робертс за эти годы потерял все волосы, но ему повезло больше других: актеры, исполнявшие роли его братьев и отца, уже умерли, а «Золотое дно» все крутили и крутили как по обычному, так и по кабельному телевидению.
Вновь зазвучал голос Бена, тварь приблизилась к ней, до ноздрей Одри донеслись едкий запах пота и легкий аромат шампуня «Без слез».
– А что думаешь ты, Хосс? Говори, парень.
– Лжет, па, – раздался голос Дэна Блокера… и на мгновение плывущий по воздуху ребенок стал похожим на Блокера.
– Маленький Джо?
– Лжет, па.
– Рут-рут-рут-рут!
– Замолчи, Рути! – Это уже был Охотник Снейк. Какая-то фантасмагория. Охотник пропал, уступив место Бену Картрайту, этому суровому Моисею Сьерра-Невады. – Здесь, в Пондерозе, мы не жалуем лгунов, мэм. Не любим и тех, кто только и думает, как бы слинять. Так что прикажете с вами делать, мэм?
Не бейте меня, попыталась сказать Одри, но ни слова не сорвалось с ее губ, они даже не шевельнулись. Одри попыталась установить мысленную связь с Сетом, представила себе маленький красный телефон, только с именем СЕТ на трубке. Раньше она никогда не пыталась напрямую связаться с Сетом, но ведь и в такую передрягу она еще не попадала. Если демон захочет ее убить…
Она увидела телефон, увидела, как говорит по нему: «Не позволяй Тэку бить меня, Сет. Поначалу ты был сильнее его, я знаю. Ненамного, но сильнее. Если у тебя осталась хоть капелька власти над ним, пожалуйста, не позволяй ему причинить мне боль, не позволяй убить меня. Я несчастна, но не так несчастна, чтобы желать себе смерти. Я еще не хочу умирать».
Одри искала в глазах мальчика что-то человеческое, принадлежащее Сету, но не нашла.
Внезапно ее левая рука резко поднялась и влепила ей увесистую пощечину по левой же щеке. Кожа вспыхнула огнем. Словно кто-то поднес к щеке мощную лампу.
А тут и правая рука возникла у нее перед глазами, словно змея, подчиняющаяся свирели факира. На мгновение рука замерла, потом пальцы сложились в кулак.
Нет, попыталась вымолвить Одри, пожалуйста, нет, пожалуйста, Сет, не позволяй этого. Но все было напрасно, кулак с такой силой врезал ей по носу, что из глаз посыпались искры, а по губам и подбородку потекла теплая кровь. Одри отшатнулась.
– Эта женщина – позор двадцать третьего столетия, – сурово заявил полковник Генри, голос его с каждой новой серией этого гребаного мультфильма Одри ненавидела все больше. – Ей надо показать, что она не права.
Тут вмешался Хосс:
– Совершенно верно, полковник! Мы должны показать этой сучке, кто в доме хозяин!
– Рут-рут-рут-рут!
– Я согласна с Рути! – произнесла Касси Стайлз. – Для начала подсластим ей пилюлю!
Одри уже шла, вернее, ее вели. Гостиная проплыла перед глазами, словно ландшафт за окном бегущего поезда. Щека горела. Болел нос. Во рту чувствовался вкус крови. Теперь Одри попыталась представить себе телефон мотокопов, с экранчиком, где видно лицо человека, с которым говоришь, попыталась представить, как она говорит с Сетом по этому телефону. «Сет, это я, твоя тетя Одри Уайлер. Ведь ты узнаешь меня, хотя мои волосы и другого цвета? Тэк заставил меня покраситься, чтобы я стала похожа на Касси. Выходя из дома, я должна затягивать волосы синей лентой, как Касси. Но это по-прежнему я, твоя тетя Одри, та, что заботится о тебе, во всяком случае, пытается заботиться. А вот теперь ты должен позаботиться обо мне. Не позволяй Тэку мучить меня, Сет, пожалуйста, не позволяй».
Свет в кухне не горел, сумрак вызвал у Одри панический страх, но ее втолкнули на желтый линолеум (такой веселенький, когда он чистый), и тут мозг Одри пронзила жуткая мысль: а с какой стати Сету помогать ей? Даже если он получил ее сообщение и мог помочь? Удрать от Тэка – все равно что бросить Сета, а ведь именно в этом и состояли ее намерения. Если мальчик еще здесь, он знает это не хуже Тэка.
Рыдание вырвалось из груди Одри, когда запятнанные кровью пальцы правой руки нащупывали выключатель на стене рядом с плитой. Нашли, повернули.
– Подсласти ей пилюлю, па! – прокричал Маленький Джо Картрайт. – Подсласти, клянусь Богом! – Этот голос внезапно сменился пронзительным смехом робота Рути. Одри уже мечтала о том, чтобы сойти с ума. Все лучше, чем такое. Наверняка лучше.
А вместо этого она наблюдала (беспомощный разум, у которого отняли тело), как Тэк развернул ее и направил к шкафчику с бакалеей. Одна рука Одри открыла дверцу, вторая скинула с верхней полки желтую жестяную банку. Та грохнулась на пол, и макароны рассыпались по линолеуму. За первой жестянкой последовала вторая, с мукой, которая обсыпала Одри ноги. Одна рука метнулась в глубину шкафчика, к пластиковому медведю с медом. Вторая схватилась за крышку, отвернула ее, отбросила. Мгновение спустя медведь висел горлышком вниз над открытым, жаждущим ртом Одри.
