— Детектив-инспектор Тревис? — спокойно осведомилась она.
— Да.
— Берил Данн.
Она села, распространяя вокруг себя облако тяжелых духов. Плащ свой она аккуратно повесила на спинку стула и осталась в белоснежной кружевной блузке в рюшах, очень открытой, так что виднелась ложбинка между большими грудями. На коротких пухлых пальцах с кроваво-красными ногтями переливались бесчисленные кольца, часы на запястье были крупные, мужские. Она молча дождалась, пока перед ней поставят эспрессо, потянулась к коробке с бумажными салфетками, вынула одну и аккуратно заправила ее под вырез блузки.
— Боюсь облиться, — сказала Берил Данн, поднесла к губам чашку, сделала глоток и не спеша поставила чашку на блюдце. — Я сказала, что он — мой сын, но вот уже много лет он для меня — отрезанный ломоть. Он с детства поганцем был. Даже думать противно, как это у меня такой появился. Ну, правда, и папаша был урод. Подох, слава богу, от рака, а не то я сама бы его застрелила. Все, что в нашем Артуре есть плохого, все от него. Извращенец проклятый!
Она отпила еще кофе. От помады на чашке остались красные следы.
— А я в шоу-бизнесе работала, — вновь заговорила она.
— Правда? — удивилась Анна.
— Разговорный жанр, все клубы на севере объездила. Трудилась в поте лица: мало того что стоймя стоишь перед всяким сбродом, так еще извольте их смешить. — И она расхохоталась утробным смехом, яркая помада размазалась по вставным зубам.
— Вы хотели со мной поговорить, — напомнила ей Анна.
— Да, о Гейл.
— Гейл — ваша дочь?
— Да. — Берил Данн откинулась на спинку стула. — С ней тоже пришлось нелегко, но она хорошая девочка, правда. Дура только, понимаете? Связалась с одним, забеременела от него нашей Шерон, а он ее, беременную, бросил. Ну, зато она квартиру хорошую получила, городскую. Где-то через год у нее родился Кит, настоящий сорвиголова, ну а потом ее поймали с наркотиками, не посмотрели, что двое детей, из квартиры вышвырнули, и она ко мне заявилась. — Берил Данн помолчала, отпила кофе. — Долго я не могла ее у себя оставлять. У меня своя личная жизнь, понимаете? Ну, да с тех пор много воды утекло. — Она провела языком по губам и вздохнула. — Я всегда ее прощала из-за того, что Артур натворил, ей потом пришлось даже лечиться у психиатров. Одно время она жила в Лондоне, в Хэкни, он как раз загремел в тюрьму, только не успел свой срок отсидеть, как вышел и стал преследовать ее. Она заявление в полицию написала, ну, чтобы ее защитили, чтобы он ее не беспокоил…
Анна кивнула. Она прекрасно знала всю эту историю и теперь старалась сообразить только, для чего Берил понадобилась сегодняшняя встреча.
— И тут он нарисовался вместе со своим непутевым приятелем — Вернон вроде его зовут, — и тот делает ей еще одного ребенка! Вы, наверное, подумали, что жизнь ее хорошенько научила, но куда там! Я же говорю, она у нас с приветом.
— Я видела эту девочку, — заметила Анна. Ей не верилось, что Вернон Крамер может быть отцом ребенка Гейл.
— Да, Тина просто прелесть, но Гейл пришлось выставить и этого Вернона: он к старшей начал приставать, извращенец. Ну вот, она его вышвырнула и пригрозила, что, если он еще хоть раз у них появится, она сдаст его в полицию.
— А фамилию его не помните? Крамер?
Берил постучала ложечкой о край чашки.
— Да почем я знаю, помню только, что он был дружком этого выродка Артура. Слушайте, детектив-инспектор, может, моя Гейл и немного того, но она женщина добрая и детям своим хорошая мать. Она мне звонит, пишет, фотографии присылает, мы всегда на связи. Я, когда могу, деньгами ей помогаю, а если я свободна на Рождество, мы друг друга навещаем.
Она вынула платок и промокнула рот.
— Не так давно она прислала мне открытку, написала, что переезжает в Нью-Форест с новым другом. Гейл сняла какой-то дом и просила ни в коем случае не говорить Артуру, где она живет, потому что у нее на руках судебный запрет на него. Да я бы время ему не сказала, не то что ее адрес! Я ей на день рождения мобильник купила, так что мы перезванивались, потом она деньги перестала платить, его и отключили. Да я все равно узнала — тот ее друг уже смылся, и она нашла нового.
Анна кивнула.
— Ну, я к ней поехала, и меня чуть удар не хватил, — продолжила Берил. — Поверьте, я не расистка, но с черным ни за что бы не стала! Он, правда, мужчина хозяйственный. На дворе порядок навел, собирался и в доме ремонт сделать, только Гейл жаловалась, что ей вонь от свинарника жить не дает.
— Так, значит, вы к ней ездили?
— Да. Вот мы с ним как раз и познакомились. Он представился Джозефом Сикертом. Гейл стала везде говорить, что она теперь Сикерт. Дура, дура набитая, но ей так захотелось, что уж тут поделаешь… — Берил моргнула, промокнула уголки глаз. — Потом она мне позвонила, рассказала, что вы приезжали, что забрали Вернона, а потом арестовали и Артура. Она мне сказала, что вы очень приятная.
— По-вашему, Вернон Крамер — отец Тины?
— По-моему, да. Я же вам сказала, я знала только, что это друг Артура, а какая там у него фамилия, понятия не имела. Она залетела, потому что не предохранялась. Ох, вот кому надо было предохраняться, так это мне, но ведь мы католики.
— Она мне понравилась, — мягко сказала Анна.
Она уже поняла, что Гейл утаила от нее, насколько близко она была знакома с Крамером. Если он отец девочки, то, надо думать, что встречались они не только тогда, когда он приехал к ней с Артуром Мерфи.
Миссис Данн продолжала тем временем свой рассказ.
— Простите, что вы сказали? — спохватилась Анна.
— Сказала, что, мне кажется, с ней что-то случилось. Телефон отключен, в доме никого нет, и где она, я просто ума не приложу. Вся переволновалась!
— А когда вы с ней последний раз говорили?
Берил назвала примерное число. Как раз в те дни Анна ездила к Гейл, чтобы разобраться с фотографией.
— Она никогда так надолго не исчезала, потому что, видите ли, я ей посылаю от себя кое-что. Она вечно переезжает то туда, то сюда, так я выписала чеки, чтобы детям помочь, и высылала ей почтой, только она их не получала. Я уж не знаю, надо в полицию заявлять или нет, не знаю даже, как заявить, что человек пропал. Вообще-то, с полицией связываться у меня нет никакого желания. Не то чтобы я не уважала закон, но были по молодости неприятности, даже дело на меня завели.
— Что же вы хотите от меня? — спросила Анна.
— Попробуйте ее найти и попросите, чтобы она мне позвонила, а то я страшно волнуюсь. Я ей тогда хоть деньги смогу выслать.
— Хорошо, я попытаюсь.
Пухлая ручка легла на руку Анны.
— Спасибо, милочка.
Берил Данн трижды выходила замуж, а в шестидесятые годы занималась проституцией. За содержание борделя и получение с него дохода она отсидела полгода в тюрьме.
Анна вместе с Шелдоном обсудили, что можно сделать по просьбе Берил, учитывая, что Вернон Крамер вполне может оказаться отцом Тины.
— Передайте это в социальные службы и полицию по ее последнему месту жительства, вот и все, — сказал Шелдон. — Она могла уехать, куда ей заблагорассудится. Пусть заведут там дело об исчезновении человека, или матери самой придется подавать заявление.
Анна посмотрела на Брендона:
— По последнему месту жительства ее дети числятся в списке неблагополучных, надо ли удивляться, если этот подонок Крамер — отец ее ребенка. Мне это все очень не нравится. Тем более что Гейл пока не обналичила чек.
Шелдон вздохнул:
— Тревис, у нас здесь не служба пробации и не социальный отдел. Я уже сказал, пишите рапорт, копию направьте в местный участок. Если она исчезла, значит, неспроста.
Анна села за свой стол, написала рапорт и позвонила в полицейский участок по месту жительства Гейл. К ней подошел Гарри Блант:
— Переживаешь за нее?
— Переживаю. Трудно ведь смыться с тремя детьми на руках. А похоже, они сильно спешили.
— Деньги нужны будут — объявится, обычное дело. А может, ты из-за этого ее друга с дредами волнуешься?
— Меня беспокоит связь с Верноном Крамером. В смысле, Гейл говорила, что ей угрожали.
— Но он ведь сидит, Мерфи тоже, так что вряд ли они ее достанут. Если бы они были на свободе, то да. А сейчас…
По дороге домой Анна решила, что сегодня же расскажет обо всем Ленгтону, нечего больше откладывать.
К ее удивлению, дома его не оказалось. Записки Ленгтон не оставил, так что Анна не знала, куда он делся. В ее шкафу висели два его костюма и несколько рубашек. Она приняла душ, переоделась в халат и стала думать, что бы такого приготовить на ужин. Было уже начало девятого. Анна в кухне вынимала из посудомоечной машины тарелки, чего терпеть не могла и чего никогда не делал Ленгтон, и тут громко хлопнула входная дверь.
— Ты дома? — крикнул он.
— На кухне! — ответила она.
Он вошел — чисто выбритый, подстриженный, опять в спортивном костюме.
