Мора, Ардино и Торба были единственными здесь поселениями. Последние два представляли собою горстку домиков, возле которых заканчивалась дорога, и, таким образом, вся южная оконечность острова становилась труднодоступной, за исключением подножия горных хребтов да нескольких проложенных козами троп.
С вершины горного кряжа, простиравшегося на две мили к северу и заканчивавшегося крутым обрывом, возвышавшимся над Форт-Себастьяном, был виден западный склон Ла-Кальдеры, ведущий к Ардино. За исключением одного или двух склонов, засаженных виноградниками, окрестности все были дикими и пустынными. Этот ломаный, неровный ландшафт простирался до самых прибрежных скал, за которыми лежали зеленовато-голубые воды Атлантики. Дорога, сплошь изрезанная колеями, заставила капрала Марча переключиться на самую низкую скорость. Примерно в двухстах ярдах от моря, на пятачке голой, каменистой земли она заканчивалась.
Тут же приютилось несколько убогих домишек, на одном из которых выцветшими голубыми буквами было написано: "Бар «Филис». Ближе к морю стояла крохотная церквушка, обнесенная сломанной в нескольких местах оградой. На самом пятачке бродило несколько собак, свинья да горстка тощих кур. Когда они вылезли из джипа, Марч заметил, что Ричмонд удивленно озирается по сторонам.
– Сейчас тут мало кого увидишь, сэр, – сказал он. – Все на работе. Мужчины в море, а женщины там. – Он кивнул в сторону горного склона.
– Так они рыбачат?
– Да, сэр. Здесь сеть несколько лодок. Рыба, каштаны и маис – вот чем они промышляют. Вообще, должен сказать, народец здесь тяжелый. Упрямые, несговорчивые…
Джон разглядывал убогую церквушку и облезлые, неопрятные домики. Что и говорить, место мрачноватое. Подозрительно принюхиваясь, к ним подошла тощая, шелудивая собака.
– Зато вино здесь неплохое, сэр. – Марч кивнул в сторону бара. – Я мог бы взять бутылочку нам с вами на обед.
– Хорошо, капрал, действуйте. А я пройдусь вниз и посмотрю, что там на берегу.
– Красного или белого, сэр?
– Возьми по одной и того и другого.
– Так точно, сэр.
Проводив взглядом Джона, направлявшегося по тропинке к морю, Марч повернулся и пошел в бар.
Там было темно, и капралу понадобилось какое-то время, чтобы глаза после дневного света привыкли к полумраку. Небритый хозяин, облокотившись о стойку, ковырял в зубах, углубившись в старый журнал. У стены за столом четверо молодых парней, дымя длинными коричневыми сигарами, играли в карты. Марч не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел эту компанию в другом составе – грязные, ленивые оборванцы, которым даже трудно поднять руку, чтобы почесать свой вшивый затылок.
Игроки, заметив Марча, на секунду оторвались от своего занятия. В деревушке все знали солдата Арианны, хотя особого почтения не выказывали. Он был у нее не первый – Арианне и раньше приходилось набирать полную голову сосновых иголок, валяясь по кустам с мужчиной. И этот, конечно, не последний. Ну и пусть, зато он приносит тушенку, сахар и чай со склада крепости. Если же кому-нибудь из деревенских понадобится что-нибудь посерьезнее, солдатика и припугнуть можно, тогда, считай, что дело сделано.
– Это что, новый офицер? – спросил хозяин бара.
Марч кивнул.
– Ну и как он тебе?
Марч умел кое-как изъясняться на испанском, а с тех пор, как познакомился с Арианной, даже усовершенствовал свои слабые познания, но сейчас ответил по-английски:
– Офицер что надо.
Бармен рассмеялся:
– Ну а остальные? Пленные? Я слыхал, среди них есть женщина.
– Лучше не говори мне про них, сразу тошно становится.
– А-а, понятно. – Бармен грязными ногтями поскреб щетину.
– Дай-ка мне бутылочку белого и бутылочку красного. Да только не этого твоего скипидара, а настоящего вина.
Марч потянулся к стоявшей на прилавке бутылке коньяку, чтобы налить себе стакан, спугнув целый рой мух, облепивших липкое горлышко. Лицо капрала скривилось в брезгливой гримасе. Как они тут до сих пор еще не передохли от тифа и дизентерии, это было выше его понимания.
Хозяин принес вино, Марч протянул ему деньги и спросил:
– Не знаешь, где сейчас Арианна?
Тот пожал плечами.
Один из игроков, не отрываясь от карт и не глядя на Марча, проронил:
– Может, в церкви. Сегодня ее очередь дежурить.
Забрав вино, Марч вернулся к джипу. Заперев бутылки в багажник, он направился к церкви. Он знал, за чем застанет Арианну. Несмотря на свою неряшливость, эти люди имели настоящую страсть к цветам. Даже самые грязные, обшарпанные домишки щеголяли такими вазами, за которые в любом цветочном магазине Лондона вам пришлось бы раскошелиться никак не меньше, чем на пару фунтов. Любовь к цветам попросту вошла у них в привычку. Арум рос здесь в тенистых лощинах, как обычные дикие маргаритки, а на каждом заднем дворе обязательно встречались заросли гибискуса.
Войдя через боковой вход, он очутился в небольшой комнатушке священника, раз в неделю приезжавшего сюда из Моры.
На крючке у двери висела старая сутана, на грубом деревянном столе стояли вазы, рядом лежала кучка обрезанных цветочных стеблей. На мокром полу стояла пара ведер с цветами. Толкнув дверь, он вошел в церковь и остановился возле алтаря. За алтарем возвышалась деревянная бело-голубая фигура мадонны в блестящей короне, а по обе стороны ступенек, ведущих к ней, размещались огромные сосуды с цветами. Пахло ладаном. На стенах примитивная живопись изображала сцены кораблекрушений и других бедствий, и в каждой из них непременно присутствовал какой-нибудь святой, летящий по воздуху. Своды церкви были выкрашены в голубой цвет, одно из окон разбито.
Арианна вместе с другой девушкой возилась около алтаря и, обернувшись на скрип двери, увидела Марча. В руках она сжимала охапку лилий, и при одном только взгляде на нее Марч почувствовал в горле приступ удушья. Ей было чуть больше двадцати, поверх хлопчатобумажного простенького платья на ней надет был передник, а темные волосы были подвязаны косынкой. Плотная, с тонкой талией и смуглой кожей, она казалась совсем юной, но на ее почти детском личике присутствовало выражение сильной, какой-то даже дерзкой чувственности.
Увидев Марча, она положила цветы, что-то шепнула подруге и поспешила к нему. Схватив ее за руку, он втащил ее в боковую комнатушку и закрыл дверь.
Они долго целовались, потом с трудом оторвались друг от друга, и она наконец спросила:
– Почему тебя так долго не было?
– Не мог выбраться. У нас теперь новый офицер и много работы.
– Даже по ночам?
– Мы должны караулить пленников. И даже по ночам. – Он помолчал, скользнув взглядом по ее животу. Ему даже самому стало стыдно этой мысли, но пока никаких изменений он не заметил. – Ну а ты как?
– Пока ничего не ясно.
– Как же так? Ведь прошло столько времени.
– Ну и что? Все равно пока трудно сказать. Знаешь, иногда из-за тяжелой работы все сбивается. Каждая женщина знает это. Мы целый месяц работали на виноградниках, таскали колья, мотыжили… Это тяжелая работа, от нее у меня всегда так… Иногда мне бывает страшно, особенно когда остаюсь одна. Но сейчас, когда ты рядом, я ничего не боюсь. – И она прижалась к нему пышной грудью. – Цветы я расставила, так что можем идти…
Он покачал головой:
– Сегодня я не могу. Сопровождаю офицера. Сейчас он пошел к морю, но скоро должен вернуться.
На личике Арианны появилось разочарование. Она и в самом деле испытывала страх, но стоило появиться Марчу, как страх исчезал, и когда они уходили в ближайший сосняк, чтобы заняться любовью, тревожные мысли о будущем совсем не беспокоили ее. Она так легко забывала о своем страхе, что временами у Марча возникало подозрение, не говорит ли она все это нарочно, чтобы крепче привязать его к себе.
– А ты попроси этого офицера отпустить тебя сегодня ночью.
Марч вытаращил глаза:
– Арианна, в армии так нельзя.
– Но ты ведь все равно придешь?
– Да.
– Сегодня?
– Нет. Может быть, завтра.
– Мой брат все время спрашивает, почему ты не появляешься. Он говорит, что английские солдаты все одинаковые: сначала берут от женщины все, что можно, а потом находят себе другую. Для него это вопрос чести.
Мысленно Марч пожелал брату Арианны засунуть свою честь куда подальше, но, не желая провоцировать бурных сцен, вслух сказал:
– Завтра или послезавтра обязательно приду. А сейчас мне пора.
Он поцеловал ее, скользнув рукой под вырез ее платья. Некоторое время они стояли, прильнув друг к другу и обмениваясь ласками, насколько им позволяло место и время. Когда он наконец шагнул к двери, Арианна проговорила:
– Моя мать просила передать, что ей нужен сахар и кофе.
А еще было бы здорово, если бы ты принес что-нибудь и для отца.
Марч кивнул. Иногда он даже подумывал: а почему бы им не писать сразу целый список и не отправлять ему по почте?
Когда он вышел на улицу, майор Ричмонд уже ждал его возле джипа.
