Кранстон полез во внутренний карман пиджака и вытащил толстый конверт.
– Это для священника Магуайра.
– Отправьте ему сами, – сказала Ив, не беря конверт.
Подошел официант принять заказ. После его ухода она возвратилась к рассказу о Джеффе Конверсе.
– Я пообещала отцу все проверить. Разумеется, с Элом Келли поговорить уже нельзя, но, может быть, вы мне ответите: вероятно ли то, о чем он рассказал мистеру Конверсу? То есть, если я скажу ему завтра, что полиция уверена в гибели его сына, он сумеет доказать обратное?
Аткинсон отрицательно покачал головой.
– Мне доложили, что Конверс немного поскандалил в центре судмедэкспертизы, а перед этим посетил Пятый участок, где выразил желание ознакомиться с рапортом об автомобильной катастрофе.
– И он ознакомился? – спросила Ив.
– Нет. Ограничился беседой с двумя полицейскими, которые выезжали на место происшествия.
– Вот как?
– Да, – подтвердил Арч Кранстон. – Если Конверс придет к вам, смело говорите, что никакой ошибки здесь быть не может. Его сын действительно погиб в огне. – Немного помолчав, он добавил с преувеличенной печалью: – Ужасная трагедия.
Ив Харрис отреагировала на это только тем, что слегка вскинула брови.
– И я прошу разобраться с этим Сатаной, который, по словам Кита Конверса, завел его сына в метро. – Она пристально посмотрела на Аткинсона. – Этого человека надо разыскать, если, конечно, он существует.
Аткинсон тяжело вздохнул.
– Ладно, Ив. Завтра я распоряжусь. Может быть, даже еще сегодня. Но если этот тип живет под землей, наши люди вряд ли его разыщут.
– Честно говоря, я и не надеюсь, – насмешливо проговорила Ив Харрис. – Неужели доблестные нью-йоркские полицейские станут рисковать жизнью и лазить по этим ужасным туннелям?
Кэри Аткинсон предпочел промолчать, но Арч Кранстон не выдержал:
– Хватит об этом, Ив. Бездомные живут под землей уже много лет, и еще никому не удавалось даже подступиться к решению этой проблемы.
Подали первое блюдо. Они принялись молча есть, а потом заговорили о другом.
Хедер Рандалл стояла у окна. На том месте, откуда полчаса назад на нее сверху смотрел Кит. На углу был виден китайский ресторан, где часто бывал Джефф. Хедер обычно находила его в первой кабинке. Сидит, жует что-то, не отрывая глаз от учебника.
Она поежилась и заставила себя отвернуться.
Комната была такой же, как и в тот вечер, когда арестовали Джеффа. На столе – чертежная доска с незаконченным эскизом общего вида небольшого офисного строения, совмещенного с гостевым. Он только начал работать над этим проектом, который заказал сосед отца в Бриджхамптоне.
Хедер задумчиво поводила пальцем по контурам чертежа, который, как и комната, казалось, замер в ожидании хозяина.
Но ожидание тщетно. Она знала, что Джефф не вернется, А эта странная история, которую только что рассказал его отец, не более чем фантазия.
Взгляд блуждал по комнате, где каждый предмет был ей знаком и дорог. Плакаты на стенах с любимыми архитектурными шедеврами Джеффа, книжные полки, где можно было встретить все, от поэзии и архитектуры до зоологии. Здесь, несмотря на небольшие размеры и простоту обстановки, Хедер чувствовала себя уютнее, чем в роскошных апартаментах отца.
– Оказывается, я успела полюбить это жилище, – проговорила Хедер, обращаясь скорее к себе, чем к Киту.
Тот вытянулся в потрепанном кресле, которое во время традиционной воскресной прогулки Хедер с Джеффом отыскали на барахолке. Приличная вещь, и стоила всего пять долларов. Разве можно было пройти мимо? Джефф собирался отполировать подлокотники, но не успел. Его арестовали. Теперь вот отец сидит в этом кресле и наблюдает за Хедер. Сейчас он впервые напомнил ей Джеффа.
– Когда вы намерены забрать отсюда его вещи? – спросила она, продолжая осматривать комнату.
– Квартира не моя, как же я могу забрать отсюда его вещи? – удивился Кит. – Ее снял Джефф. А вот за аренду я буду платить исправно до его возвращения.
Хедер внезапно зазнобило. Обхватив себя руками, она снова направилась к окну.
– Вы уверены, что он вернется?
– Если бы он был мертв, я бы это знал, потому что он мой сын. Понимаете, я бы это почувствовал. А я ничего такого не чувствую.
Стоя спиной, Хедер физически ощущала его буравящий взгляд.
– Ведь вы тоже ничего такого не чувствуете, – продолжил Кит. – Иначе не пришли бы сюда сегодня.
Глаза Хедер снова наполнились слезами.
– Не знаю, почему я сюда пришла. Просто... просто... – Она замолкла, но затем, что-то внезапно осознав, твердо произнесла: – Вы правы, у меня действительно нет ощущения, что Джефф умер. Так что же нам делать?
– Искать, – ответил Кит.
Хедер опустилась на стул напротив.
– И у вас есть какие-то соображения по этому поводу?
Кит прищурился, выпятил челюсть и стал еще больше похож на Джеффа, когда тот сердился.
– Что с вами со всеми творится? Никто, абсолютно никто в этом городе не желает даже вдуматься в смысл происходящего и проанализировать факты! Нет, все уперлись и не желают ничего слышать. Обидно, когда с тобой разговаривают исключительно покровительственным тоном!
– Да разве я когда-нибудь разговаривала с вами покровительственным тоном? – возразила Хедер.
– А только что...
– Я лишь поинтересовалась, как вы собираетесь искать Джеффа. Найти человека в Нью-Йорке не легче, чем иголку в стоге сена. Особенно если этот человек не хочет, чтобы его нашли.
Кит с интересом посмотрел на Хедер.
– Что значит «не хочет»? Почему это...
Она снова поднялась.
– Предположим, Джеффу действительно с чьей-то помощью удалось выбраться из фургончика. Как по-вашему, куда он пошел? То, что не в полицию, – определенно. Ведь нам официально сообщили о его гибели и даже продемонстрировали тело.
– В том-то и дело, что это был не Джефф!
– Вы сами сказали, что теперь у вас нет возможности проверить это, – сказала Хедер. – Но в одном вы правы: мы с вами единственные, кого это волнует.
Она повернулась к окну. На станцию метро «Сто десятая улица» спускалась нищенка с небольшой тележкой из универсама, которую везла с большой осторожностью, будто в ней лежала не куча грязного тряпья, а коробки с хрусталем и фарфором. Неожиданно она развернулась и подняла голову, словно почувствовав, что Хедер на нее смотрит. Казалось, взгляд нищенки направлен прямо в окно. Затем она продолжила путь.
Неожиданно осознав, где следует искать Джеффа, Хедер развернулась.
– Уверена, что после ареста Джеффа их даже никто не опрашивал.
Кит вопросительно посмотрел на нее.
– Бездомных, – пояснила Хедер, все сильнее укрепляясь в своей мысли. – Людей, которые живут в туннелях метро и пригородных поездов. А если в тот вечер кто-то был свидетелем нападения на Синди Аллен? Или видел Джеффа после взрыва фургончика?
– Их должны были опросить полицейские... – начал Кит, но замолк, вспомнив слова Ив Харрис: «Они все алкоголики, наркоманы или сумасшедшие... им нельзя верить, ни в коем случае». В Пятом участке наверняка думали так же.
– Какая там полиция! – Голос Хедер дрожал от волнения. – Да они этих людей просто не замечают. Папа говорит, что полицейские никогда не проверяют туннели, потому что это опасно. Кит, а если им вообще никто не задавал никаких вопросов? Давайте попробуем!
* * *
«Я скоро умру».
Джефф не помнил, когда эта ужасная мысль проникла в сознание и пустила корни. Это было похоже на раковую болезнь, которая обычно начинает гнездиться в какой-то одной клетке, а затем медленно разрастается до огромных размеров. Во всяком случае, сейчас мысль о приближающейся смерти не покидала Джеффа ни на секунду.
Батарейки в фонарике Джаггера уже сели окончательно хотя он продолжал сжимать его в руке, будто надеясь каким-то образом передать им энергию своего тела. На борьбу с темнотой теперь был пущен фонарик Джеффа, но и его луч с каждым включением становился все бледнее. Скоро и в нем сядут батарейки.
Джефф пытался не думать, что будет, когда погаснет свет. Они станут продвигаться на ощупь, держась за стены, чтобы сохранить равновесие. Но как долго это продлится? Сколько времени пройдет, прежде чем они упадут в какой-нибудь колодец и погрузятся в вечную тьму?
Может быть, лучше просто сесть на пол, опереться спиной о стену и ждать, когда душа выскользнет из бренного тела, покинет смрадную тьму туннеля и вознесется наверх? Порой смерть казалась ему даже желанной, и Джефф начинал грезить о свете – том самом, который люди видят после кончины в конце длинного туннеля (он об этом читал), ослепительно ярком, приходящем из бесконечности.
