На следующий день в два часа дня компьютер выдал имя.
— Один есть, — громко объявил Данглар, подзывая коллег.
С десяток полицейских столпились за его спиной, глядя на экран. С самого утра Данглар искал досье на человека с инициалами С.Т., пока остальные безуспешно пытались найти точки соприкосновения у обитателей двадцати восьми квартир, которым грозила опасность. Утром прибыли результаты экспертизы: замок был вскрыт профессионалом. Отпечатки пальцев, обнаруженные в квартире, принадлежали только самой жертве и домработнице. Древесный уголь, которым испачкали труп, был получен от сожжения веток яблони, а не разных пород деревьев, дрова которых мешками продают в магазинах. Конверт цвета слоновой кости можно было купить почти в любом писчебумажном магазине с достаточно широким ассортиментом по три франка двадцать сантимов за штуку. Он был вскрыт гладким лезвием. Внутри нашли только бумажную пыль и какое-то мелкое раздавленное насекомое. Нужно ли передать насекомое энтомологу? Адамберг нахмурился и кивнул.
— Себастьян Тавеньо, — прочел Данглар, склонясь над экраном. — Тридцать четыре года, родился в Вильнев-лез-Орм. Двенадцать лет назад сидел в центральной тюрьме Перигё за нанесение телесных повреждений. Был осужден на полтора года, два месяца добавили за нападение на охранника.
Данглар пролистал досье на экране, и каждый, вытягивая шею, старался разглядеть С.Т., его вытянутое лицо, низкий лоб, мясистый нос и близко посаженные глаза. Данглар быстро прочел продолжение:
— После освобождения год был безработным, потом устроился ночным сторожем на свалку машин. Живет в Левалуа, женат, двое детей.
Он вопросительно взглянул на Адамберга.
— Где он учился? — спросил Адамберг, на его лице читалось сомнение.
Данглар пощелкал клавишами.
— С тринадцати лет учился на кровельщика-оцинковщика, экзамены провалил, учебу бросил. Потом перебивался пари на матчах, а еще сам собирал мопеды и потихоньку продавал. В конце концов подрался с клиентом и едва не убил, швырнув в него мопедом — в упор, так сказать. После этого попал за решетку.
— Кто родители?
— Мать работает на картонной фабрике в Перигё.
— Братья, сестры есть?
— Старший брат — ночной сторож в Левалуа. Он и помог ему устроиться на работу.
— Что-то не похож он на прилежного ученика. Не представляю, как Себастьян Тавеньо мог выучить латынь.
— Может, он самоучка? — предположил кто-то.
— Не могу представить, чтобы тип, который в порыве ярости кидается мопедами, стал бы корпеть над старофранцузским языком. За десять лет он должен был очень сильно измениться.
— Так что будем делать? — разочарованно спросил Данглар.
— Пошлем к нему двоих. Но я сомневаюсь, что это он.
Данглар дал компьютеру отдохнуть и пошел за Адамбергом в его кабинет.
— У меня неприятности, — объявил он.
— Что случилось?
— У меня блохи.
Адамберг удивился. Чтобы стыдливый и сдержанный Данглар признался, что в его доме не все в порядке с гигиеной, такое было впервые.
— Обрызгайте инсектицидом каждые десять квадратных метров, старина. Уйдите на два часа, а когда вернетесь, проветрите, и все дела.
Данглар покачал головой.
— Это блохи из квартиры Лорьона, — уточнил он.
— Кто такой Лорьон? — с улыбкой спросил Адамберг. — Посыльный?
— Да нет же, черт возьми! Рене Лорьон, вчерашний убитый.
— Простите, — сказал Адамберг. — Его фамилия вылетела у меня из головы.
— Господи, так запишите ее! Я подхватил блох у Лорьона. Я уже вчера вечером на работе начал чесаться.
— Но от меня-то вы что хотите, Данглар? Значит, этот парень был не таким уж чистюлей, как нам показалось. Или он набрался блох у себя в гараже. От меня-то вы что хотите?
— Боже мой, — Данглар начал раздражаться, — вы сами вчера сказали на собрании, что чуму переносят блохи.
— Ах да. — Адамберг наконец вдумался в слова своего заместителя. — Теперь я вас понимаю, Данглар.
— До вас сегодня долго доходит.
— Я не выспался. Вы уверены, что это блохи?
— Я могу отличить укус блохи от укуса комара. Меня укусили в подмышку и в пах, волдыри размером с ноготь. Я это только сегодня утром заметил и еще не успел осмотреть детей.
Теперь Адамберг понял, что Данглар по-настоящему встревожен.
— Но чего вы боитесь, старина? Что с вами?
— Лорьон умер от чумы, а я подхватил блох в его квартире. Я должен принять меры в течение суток, иначе будет поздно. Детей тоже надо спасать.
— Господи, вы что, позволили водить себя за нос? Вы что, забыли, что Лорьон был задушен? Что чума — это прикрытие?
Адамберг встал, чтобы закрыть дверь, и придвинул заместителю стул.
— Я помню, — сказал Данглар. — Но в своем безумном увлечении символами С.Т. дошел до того, что даже напустил в квартиру блох. Это не может быть совпадением. Этот псих считает своих блох чумными. И ничто, абсолютно ничто не убедит меня в том, что они в самом деле не заразны.
— Если блохи заразны, для чего ему было душить Лорьона?
— Потому что он хочет убивать собственными руками. Я вовсе не трус, комиссар. Но быть укушенным блохой, которую выпустил помешанный на чуме маньяк, мне совершенно не улыбается.
— Кто был с нами вчера?
— Жюстен, Вуазене и Керноркян. Еще вы, медэксперт, Девийяр и люди из Первого округа.
— Они еще у вас? — спросил Адамберг, снимая телефонную трубку.
— Кто?
— Ваши блохи.
— Ну да. Если только не разбежались по помещению.
Адамберг набрал номер лаборатории полицейской префектуры.
— Говорит Адамберг, — сказал он. — Помните насекомое, которое вы нашли в пустом конверте? Да, точно. Поторопите энтомолога, дело чрезвычайной важности. А? Что ж, тем хуже, скажите, пусть отложит своих мух на потом. Это срочно, старина, речь идет о чуме. Да, поторопитесь и скажите, что я пришлю ему других блох, живых. Пусть примет меры предосторожности, и главное, никому ни слова.
— А вы, Данглар, — сказал он, вешая трубку, — отправляйтесь в душ и все свои шмотки суньте в пакет. Мы отправим их на анализ.
— А как же я? Мне что, весь день голышом ходить?
— Я вам куплю что-нибудь, — сказал Адамберг, вставая. — Нельзя, чтобы блохи разбежались по всему городу.
Данглар был слишком встревожен из-за блошиных укусов, чтобы беспокоиться о вещах, которые купит ему Адамберг. Хотя в душу к нему и закралось некоторое опасение.
— Поторопитесь, Данглар. Я отправлю службу дезинфекции к вам домой и сюда. И предупрежу Девийяра.
Прежде чем отправиться за одеждой, Адамберг позвонил историку-уборщику Марку Вандузлеру. К счастью, тот обедал поздно и оказался дома.
— Помните те четверки, про которые я вас спрашивал? — напомнил Адамберг.
— Да, — отвечал Вандузлер, — а потом я услышал сообщение в вечерних новостях и прочел в газете сегодня утром. Они пишут, что обнаружен труп, а один журналист уверяет, что когда выносили покойника, его рука свесилась и на ней были видны черные пятна.
— Черт, — выругался Адамберг.
— Тело действительно было черным, комиссар?
— Скажите, вы что-нибудь знаете о чуме? — спросил Адамберг, не отвечая на вопрос. — Что-нибудь кроме этой цифры?
— Я изучаю Средние века, — пояснил Вандузлер, — и про чуму знаю много.
— А много людей, которые в этом разбираются?
— Специалистов по чуме? Скажем так, на сегодня их пять человек. Не считая биологов. На юге у меня есть двое коллег, но они больше заняты медицинским аспектом вопроса. Есть один в Бордо, его конек — насекомые, переносчики инфекций. И один историк — специалист по демографии в Клермонском университете.
— А чем занимаетесь вы?
— Я безработный.
«Пятеро, — подумал Адамберг, — не так уж много на всю страну». И пока Марк Вандузлер единственный, кто знает смысл четверок. Историк, человек начитанный, разбирается в чуме и наверняка знает латынь. Неплохо бы его прощупать.
— Скажите, Вандузлер, как долго, по-вашему, обычно протекает эта болезнь?
— Инкубационный период длится в среднем от трех до пяти дней, но бывает и один-два дня, а сама болезнь протекает от пяти до семи дней. В большинстве случаев.
— Ее можно вылечить?
— Да, если принять меры при первых признаках болезни.
— Думаю, мне нужна будет ваша помощь. Вы не могли бы со мной встретиться?
— Где? — насторожился Вандузлер.
— У вас дома.
— Договорились, — ответил Марк, немного поколебавшись.
Скрытный субъект. Впрочем, многие проявили бы скрытность, доведись им принимать у себя полицейского, почти каждый бы так себя повел. И это вовсе не означает, что Вандузлер и С.Т. — одно и то же лицо.
— Через два часа, — предложил Адамберг.
Он повесил трубку и отправился в супермаркет на площадь Италии. Ему представлялось, что размер одежды Данглара где-то между сорок восьмым и пятидесятым, он сантиметров на пятнадцать выше и килограммов на тридцать тяжелее. Надо выбрать что-то такое, чтобы уместился живот. Адамберг быстро подобрал пару носков, джинсы и большую черную футболку, потому что слышал, что белое полнит, как и полоски. Куртка не нужна, на дворе тепло, а Данглару вечно жарко от пива.
