— Полностью с тобой согласна.
— Никогда не слышал о восемнадцатой модели.
— Потому что она здесь не продается. Это сугубо армейский пистолет, и производится он по заказу австрийского антитеррористического подразделения «Кобра». Насколько мне известно, они единственные, кто принял его на вооружение. А теперь взгляни на выдавленные буквы вокруг микромаркировки.
Куп положил руку на спинку ее кресла и наклонился, чтобы лучше видеть. Дарби почувствовала прикосновение его руки, и ее внезапно пронзила горечь от осознания того, что он вот-вот уедет — причем не в другой штат, а в другую страну.
— «Т»… «С»… и похоже на «Р», — произнес он наконец. Она глубоко вздохнула, пытаясь прогнать сосущее ощущение в животе.
— Есть такая компания «Технические системы Рейнольдса». Это один из лидеров на рынке микромаркировки. Кажется, они находятся в Вашингтоне. Или в Вирджинии.
Куп повернулся к ней. Их разделяло всего несколько дюймов.
— Откуда ты все это знаешь?
— Я много читаю.
Она развернулась к клавиатуре, чтобы распечатать еще несколько копий.
— Тебе нужно обзавестись каким-нибудь хобби.
— Это и есть мое хобби. Ты уже видел Чудо-близнецов? — Они в смотровой комнате номер два, работают с биноклем.
— С каким биноклем?
— Рэнди нашел в лесу маленький бинокль.
Дарби тут же подумала о том, что кто-нибудь из мужчин, которых она видела прошлой ночью, мог случайно обронить его.
Она встала.
— Ладно, я сяду на телефон и попробую выяснить что-нибудь насчет этой микромаркировки.
— Подожди. — Она повернулась, собираясь уходить, но Куп взял ее за руку. — Когда ты осматривала тело Эми Холлкокс, то не заметила случайно татуировки?
— Над левой грудью у нее вытатуировано маленькое сердце.
— Оно пронзено черной стрелой? Так оно и было.
— А ты откуда знаешь?
— Мне нужна дактилоскопическая карта Эми Холлкокс.
— Она лежит на столе рядом с зондом Кельвина.
Он прошел в другой конец комнаты, схватил конверт с дактилоскопической картой Эми Холлкокс и скрылся за углом. Дарби пошла за ним.
Куп стоял у последнего стола, в своем любимом уголке с окнами, из которых всегда лился яркий солнечный свет. Впрочем, только не сегодня. Небо затянули черные тучи, и по оконным стеклам барабанил проливной дождь.
Он уже выложил перед собой на стол дактилоскопическую карту с отпечатками пальцев и, вынув ее из прозрачного пакета, рассматривал через увеличительное стекло. Когда Дарби подошла, он небрежно отодвинул лупу в сторону.
— Совпадает, — пробормотал Куп, скорее, отвечая каким-то своим мыслям, а не обращаясь к ней.
— Совпадает с чем?
Он щелчком отправил ей по столу пожелтевшую от времени дактилоскопическую карту. Дарби взглянула на имя, напечатанное вверху: «Кендра Л. Шеппард. Белая женщина». Ни возраста, ни других сведений на карте не было.
— Кто такая эта Кендра Шеппард?
— Она… она была родом из Чарльстауна, — ответил он. — Ее арестовывали пару раз за проституцию. Когда мы с тобой вошли в дом и я ее увидел, то решил, что память сыграла со мной злую шутку. Что все это мне привиделось.
Дарби вспомнила, как Куп остановился посреди столовой, вытирая вспотевший лоб, и лицо его стало белым, как бумага.
— Когда ты вышла, чтобы поговорить с Пайном, я решил повнимательнее рассмотреть лицо Эми Холлкокс, — продолжал Куп. — У Кендры была небольшая родинка на щеке. Я еще говорил ей, что она — точная копия Синди Кроуфорд, только блондинка. А еще у Кендры был шрам под нижней губой. Она заработала его, когда ей было восемнадцать. Мы тогда выходили из дома Джимми ДеКарло, и она, пьяная, упала на разбитое стекло. Мне даже пришлось отвезти ее в больницу, чтобы ей наложили швы. — Он улыбнулся своим воспоминаниям, а потом сделал глубокий вдох и сказал: — Но даже после этого я не поверил в такое совпадение. Вернувшись в лабораторию, я взял из картотеки отпечатки пальцев Кендры. Я хотел удостовериться сам, прежде чем рассказать тебе обо всем.
— И что, никаких сомнений не осталось?
— Никаких. Эми Холлкокс — это Кендра Шеппард.
Куп скрестил руки на груди, и тугие канаты мускулов напряглись под тонкой тканью его рубашки с короткими рукавами и открытым воротом. Он думал о чем-то своем.
— Все это время я считал ее мертвой. И вот теперь, двадцать лет спустя, я нахожу ее привязанной к стулу и с перерезанным горлом… — Он тряхнул головой, словно пытаясь отогнать непрошеные мысли. — Чертовски странно, ты не находишь?
Дарби в который уже раз кивнула и положила дактилоскопическую карту обратно на стол.
— Почему Кендра сменила имя и фамилию?
— Я знал ее только как Кендру, — ответил Куп. — Одно время она была моей девушкой. То есть моей первой серьезной девушкой. Пожалуй, так будет правильнее.
Дарби задумчиво присела на краешек стола.
— Она была неплохой девчонкой, — сказал Куп, не отрывая взгляда от дактилоскопической карты Кендры Шеппард. — Хотя умом не блистала, особенно когда речь заходила о реалиях жизни в Чарльстауне: она была начисто лишена здравого смысла и навыков выживания на улице.
Куп жил в Чарльстауне и знал здесь всех, что совсем не трудно, когда округа по площади занимала всего-то одну квадратную милю. Он с тремя старшими сестрами вырос в историческом районе, где состоялось одно из первых сражений Американской революции, при Банкер-Хилле, а потом, в восьмидесятые годы, ставшем колыбелью ирландской мафии. Купу было всего тринадцать, когда его отец погиб под колесами автомобиля — дело так и осталось нераскрытым, — и самой Дарби было столько же, когда убили ее отца. Эта общая утрата скрепила их дружбу в те давние уже времена, когда оба только начинали работу в криминалистической лаборатории.
— У Кендры было доброе сердце, — продолжал он, — но, боже ты мой, она была начисто лишена тормозов! Любила вечеринки, обожала спиртное и травку. Я сквозь пальцы смотрел и на кокаин, поскольку она была дьявольски соблазнительная. Но когда я узнал, что ее привлекли к ответственности за занятия проституцией, то не выдержал и порвал с ней. Словом, это не самый приятный период в моей жизни.
— Почему ты считал, что Кендра умерла?
Он растерянно заморгал, словно приходя в себя после затяжного сна.
— То есть?
— Ты только что сказал: «Все это время я считал ее мертвой».
— Ее родителей убили. Застрелили, когда они спали.
Это соответствовало тому, что рассказал Шон.
— Когда это случилось?
— В апреле восемьдесят третьего, — ответил Куп. — Я запомнил эту дату, потому что как раз тогда получил водительское удостоверение. Я знаю, что Кендры не было дома, когда их убили, потому что полиция искала ее. Не знаю, где она была. К тому времени мы уже не общались. Она не пришла ни на поминки, ни на похороны… просто исчезла, ну, я и предположил самое худшее.
— У нее остались родственники в Чарльстауне?
— Дядя и тетя. Хитер и Марк Бейс. Но они больше здесь не живут. После убийства они собрали вещи и переехали куда-то на Средний Запад, по-моему.
— Шон рассказал мне, что его дедушку и бабушку убили.
— Шон?
— Это настоящее имя Джона Холлкокса.
Дарби не успела пересказать Купу свой разговор с мальчиком, равно как и эпизод с коричневым фургоном, который приключился сегодня утром. Поговорив с патрульными из Белхэма, прибывшими по ее вызову, она вернулась в Бостон, чтобы осмотреть тело Эми Холлкокс до вскрытия.
— Шон сообщил мне, что его дедушка и бабушка были убиты, но сказал, что мама отказывалась рассказать ему, как они умерли и где они жили, — продолжала Дарби. — Он как раз начал говорить о том, что произошло в доме, как вдруг выключил магнитофон и заявил, что его настоящее имя — Шон. А потом в палату вломился этот малый, представившийся федеральным агентом, со сказочкой о том, что его мать разыскивают за совершение преступления в другом штате и…
— Подожди, ты хочешь сказать, что этот парень не был настоящим федералом?
— Да. Но он выглядел и действовал, как самый настоящий агент: у него было служебное удостоверение и значок. Пайн говорит, что видел у него судебный ордер на арест и что выглядел тот вполне официально. Я сама только сегодня утром узнала, что он был подставой.
— Господи…
Куп облокотился на стол и принялся растирать лоб ладонями.
— Мне следовало заподозрить, что дело нечисто, когда мнимый федерал исчез из больницы. — сказала Дарби. — Я-то решила, что он убрался, чтобы спешно созвать совещание на предмет оценки причиненного вреда, — ты же знаешь, что эти федералы готовы оберегать свой имидж любой ценой.
— Значит, Эми не была беглой преступницей.
— Нет. Я проверяла базу НЦКИ, все это чушь собачья. Этому парню был нужен мальчик.
