Когда Сэм произнесла словосочетание «частный детектив», перед его мысленным взором возник образ мужчины лет этак под шестьдесят, бывшего копа или агента ФБР, с начесом редких волос на лысине и в костюме от «Сиэрса». Может быть, кого-нибудь вроде Роберта Уриха из сериала «Спенсер», но уж никак не жующей жвачку выпускницы Школы секретарей из Ревира средних лет.
— Хотите, угадаю, о чем вы подумали? — улыбнувшись, сказала Нэнси. — Вы решили, что я секретарша.
— Прошу прощения. Наверное, я просто не знал, чего ожидать.
— Не расстраивайтесь. Такое случается постоянно. Мы с Сэм уже привыкли к этому, вот только Сэм достается меньше, поскольку разговаривает она и одевается лучше, чем я. Ты права, мне нужно перестать жевать резинку и начать носить большой револьвер на боку.
Перед тем как сесть, Нэнси метнула на Сэм выразительный взгляд, говоривший: «Все мужики такие идиоты». Сэм устроилась у противоположного конца стола, а Майк выбрал кресло рядом с Нэнси. Верхний свет в кабинете был приглушен, и из динамиков стереосистемы на книжной полке лилась негромкая музыка.
— Сэм говорила, что вам удалось достать копию отчета криминалистической лаборатории штата… — начал Майк.
— Достала. Для этого мне пришлось попросить кое-кого из своих должников об ответной услуге. Большой услуге.
— Вы не представляете, как я вам благодарен.
— Об одолжениях я заговорила только потому, — сказала Нэнси, — чтобы вы поняли, что не должны разглашать полученные сведения ни в коем случае.
— Я понимаю.
— В самом деле?
— В самом деле что?
— В самом деле понимаете? О вас говорят, что вы — горячая голова. Из своего опыта общения с горячими головами я могу заключить, что они не только не способны контролировать свои порывы, но и после общения с ними всегда оказываешься в заднице.
Майк замер, пытаясь абстрагироваться от ее слов. Краешком глаза он заметил, как Сэм пошевелилась в своем кресле.
Нэнси продолжала:
— Прошу прощения за прямоту, но я не привыкла вести светские беседы и не умею льстить. Многим мужчинам это не нравится, и это объясняет, почему я до сих пор одна. Это еще одна общая черта у нас с Сэм, помимо того, что мы обе очень красивы. — Нэнси улыбалась, но она не шутила.
— Есть какая-то особая причина, по которой вы капаете мне на мозги?
— Когда кое-кто помог вам в последний раз, вы повернулись к нему спиной и использовали Джоуну в качестве боксерской груши. Прошу прощения, но известность подобного рода меня не прельщает.
Она явно издевалась и намеренно выводила его из себя. Пожалуй, она могла бы добиться своего, если бы не благодатное общение с королевой унижения мужчин — доктором Ти. Так что грязные приемчики Нэнси были ничуть не хуже тех, к которым прибегали доктор Ти, Теста и Меррик. Нэнси своей нарочитой брутальной честностью и покровительственным похлопыванием по плечу, стремящаяся показать, что она ничем не хуже любого мужчины, явно добивалась того, чтобы он вспылил, и тогда она могла бы преспокойно забрать все свои бумаги и удалиться с гордо поднятой головой. Типа, извини, Сэм, но я не имею дела с горячими головами и алкоголиками.
— Сегодня утром я столкнулся с Фрэнсисом Джоуной, — сообщил Майк.
Нэнси меланхолично жевала свою жевательную резинку. Она или ожидала продолжения, или ей было все равно — Майк не взялся бы судить об этом.
— Моя собака сбила его с ног, и он приземлился на задницу. Вот вам истинный крест, я говорю правду, — продолжал Майк. — Джоуна лежал на снегу и задыхался, причем по-настоящему. Он выронил свой ингалятор, а тот нужен ему, чтобы дышать. Ингалятор лежал у меня под ногами. Я поднял его, и тут мне в голову пришла идея обменять ингалятор на информацию о дочери. Он расскажет мне все, что знает о Саре, а я в ответ верну ему ингалятор, и он сможет дышать. А теперь скажите мне, Нэнси, как бы вы поступили в подобной ситуации?
— Не знаю.
— А если подумать? — упорствовал Майк. — С удовольствием выслушаю ваше просвещенное мнение.
Нэнси принялась барабанить пальцами по столу.
Майк покачал головой.
— Вот этого я и не понимаю. Все говорят мне, как я должен был поступить, — в общем, изображают кабинетных стратегов, а потом осуждают меня. Но когда я прошу их встать на мое место, они лишь пожимают плечами или, подобно вам, сидят словно воды в рот набрали. К чему я это говорю? Если вам, Нэнси, не нравится то, что я сделал из любви к своей дочери, можете взять этот лабораторный отчет, свернуть его в трубочку и засунуть себе в задницу. Говорю откровенно, в полном соответствии с царящим здесь духом полной откровенности, что мне осточертело объясняться с людьми бесцеремонными и невежественными.
Прошло несколько секунд. Никто не проронил ни слова.
Потом Нэнси наклонилась и подняла кожаный портфель, который стоял на полу возле ее кресла. Ну что ж, вали отсюда! Черт с тобой! Ему надоело просить и умолять.
Но она не ушла. Она вынула из портфеля синюю папку-скоросшиватель, положила ее на стол перед ним и открыла.
Там была цветная фотография куртки Сары. Рядом с курткой лежала линейка для масштабирования, а капюшон был откинут.
— Что это? — спросил Майк, указывая на три пятнышка черного цвета размером с четвертак[12], ясно видимых на левой стороне капюшона.
— Это следы крови.
Сердце замерло и оборвалось у Майка в груди.
— Они провели ДНК-тест крови и сравнили его с образцами, которые уже были у них, — с волосами, которые они взяли с расчески Сары после ее исчезновения, — пояснила Нэнси. — Образцы совпали.
Он не помнил, чтобы видел кровь в ту ночь на Холме.
«Л ты и не мог ее видеть. Детектив сложил капюшон, помнишь?»
Да. Детектив в бейсболке «Ред Сокс» сложил капюшон, причем специально. Меррик не хотел, чтобы он заметил кровь, и не обмолвился о ней, потому что, узнай Майк об этом, он бы ни за что не стал…
Майк отвел взгляд от фотографии, вспоминая свое утреннее столкновение с Джоуной.
— Вам ничего не бросается в глаза на куртке?
Он вдруг понял, что его ждет одиночество и страх. Он испугался поражения.
Нэнси пояснила:
— Куртка в отличном состоянии, вы не находите?
Она была права. Если не считать крови, на куртке не было ни пятнышка, дыры или разошедшегося шва, да и белый мех, которым был оторочен капюшон, тоже выглядел чистым.
— Он где-то хранил ее, — сказал Майк.
— Чтобы куртка оставалась в таком состоянии, да, она должна была храниться где-либо. Мы знаем, что после исчезновения Сары из Полицейской лаборатории Бостона прибыла бригада экспертов-криминалистов, которые перерыли дом Джоуны сверху донизу. И мы знаем, что они ушли с пустыми руками. Именно поэтому против Джоуны не было возбуждено уголовное дело. Напрашивается предположение, что Джоуна спрятал куртку где-то в другом месте, быть может, даже в банковской ячейке.
— Я полагал, что Меррик уже давно проверил такую возможность.
— Проверил — и под настоящим именем Джоуны, и под вымышленным. Но тут всплыла куртка вашей дочери, и теперь Меррик думает, что если у Джоуны была одна фальшивая личность, то кто может быть уверенным в том, что у него нет еще нескольких? До меня дошли слухи, что сейчас Меррик глубоко копает как раз в этой области.
— Не понимаю, почему он сохранил курточку. Это же улика против него.
— Некоторые серийные преступники оставляют себе сувениры о своих правонарушениях, чтобы потом, ну, вы понимаете…
— Нет, — ответил Майк, глядя на нее. — Не понимаю.
— Они хранят какой-нибудь предмет одежды своей жертвы, ювелирное украшение — и называют их трофеями. Некоторые серийные убийцы оставляют их на память, чтобы еще раз пережить свои преступления. Насколько мне известно, Меррик уже много лет занимается именно этим аспектом. Вот почему, когда подошел очередной юбилей вашей дочери, он приставил к нему новых людей. Меррик даже просматривал мусор, выброшенный Джоуной, и отслеживал его телефонные звонки — словом, он не сдался. Но вся проблема в том, что Джоуна далеко не дурак. Его IQ намного выше среднего, это во-первых, а во во-вторых, он, к несчастью, знает, как заметать следы. А теперь я отвечу на ваш следующий вопрос: для чего Джоуне понадобилось надевать куртку на крест и рисковать тем, что он вновь окажется под микроскопом, особенно теперь, когда он умирает и хочет закончить свои дни в мире? — сказала Нэнси. — Вполне уместный вопрос. Но проблема заключается в том, что на него нет удовлетворительного ответа. К таким вот Джоунам обычная логика нормальных людей неприменима. Я разговаривала на эту тему с несколькими психологами-криминалистами, которых уважаю, и они склоняются к мысли, что Джоуна хочет, чтобы его поймали. Как бы невероятно это ни звучало, такое желание испытывают большинство преступников. Одних ловят, и они начинают хвастаться своими подвигами. Другие затевают нечто вроде игры — возьмите, к примеру, Теда Банди[13].
