— Во всяком случае, я не вижу никакой возможности сделать это.
— Похоже, тут-то нам и придется объявить о конце нашего похода, да, старина? — спросил Весельчак у Скотта.
Рого повернулся к священнику и презрительно бросил:
— Может быть, в вашу светлую голову уже пришла очередная блистательная идея? Или нет?
Рого уже не сдерживал свою злобу. Судя по высокомерию и свирепости, с которыми был задан, в общем-то, невинный вопрос, детектив вот-вот набросится на Скотта с кулаками, чтобы доказать ему, кто тут прав, а кто — нет. Впрочем, Рого и не знал, как можно отстоять свою правоту по-другому.
Но Скотт сохранял хладнокровие. Он несколько секунд внимательно осматривал возникшее перед ним препятствие, после чего задумчиво произнес:
— Следующая преграда будет, как мне кажется, значительно сложней, чем эта.
Мюллер не сдержался и прыснул со смеху. Его развеселило то, с какой легкостью Скотт решал любые проблемы. Еще не одолев этой лестницы, он уже говорил о «следующей преграде». Тем не менее, его уверенность в себе прогнала зародившийся было в душе Мюллера страх. Нонни тревожно посмотрела на своего товарища и испуганно спросила:
— Он, случайно, не сошел с ума?
— Он очень хитрый и изобретательный, — многозначительно покачал головой Мюллер.
— Какого черта? Что вы имеете в виду под «следующей преградой»? — воинственно спросил Рого. — Нам и эта не под силу оказалась. При чем тут следующая?
— А вот при чем, — пояснил Скотт. — Мы пока еще видим лестницу. А вот когда аварийное освещение погаснет, нам придется туго.
Они и думать забыли о том, что лампочки, которые до сих пор помогали им в пути, не вечные и могут потухнуть в любую минуту. Мысль о том, что очень скоро они могут очутиться в кромешной тьме, испугала всех, кроме разве что мисс Кинсэйл. Она понимающе кивнула:
— Да, мы, конечно, должны быть благодарны Господу за то, что он делает для нас.
— И если вы, — продолжал Скотт, — подумаете о том, как тяжело было бы преодолевать преграды в темноте, при свете они уже не покажутся вам такими сложными, верно?
Вдруг сверху высунулась чья-то косматая голова. Бледно-голубые глаза некоторое время в ужасе взирали на путешественников.
— Эй, вы, как вас там зовут! — закричал Рого. — Позовите сюда кого-нибудь! Нам нужно попасть туда, к вам, наверх!
Голова исчезла. И тут же послышались удаляющиеся шаги неизвестного. Вскоре наступила тишина. Ничего больше не происходило. Никто не появлялся.
— Ах ты, грязная скотина! — выругался Рого.
— Вы обратили внимание на его глаза? — спросил Скотт. — Он напуган до смерти. Скорее всего, те, кто наверху, тоже не понимают, что произошло, а потому вряд ли смогут нам помочь. Придется, видимо, по-прежнему рассчитывать только на себя.
— Естественно! — ехидно подхватил Рого. — Начинаем прыгать наверх и взбираться по стенке, как макаки.
— Зачем? Мы будем взбираться туда, как люди. — Скотт подошел к лестнице и указал на то, чего из-за волнения и страха не заметил никто.
Переборка походила на навес и, если бы путешественники смогли до нее добраться, стала бы для них своего рода балконом. По ней так же, как и по тем коридорам, где наши путники уже прошли, пролегали трубы и провода. Некоторые из труб там, где они шли вертикально, были оборудованы вентилями, открывающими и запирающими клапаны. Такие сочленения были покрыты асбестовой изоляцией, а сами трубы крепились к стене хомутами, вделанными в углубления. Эти выступы были невелики, дюйма три в длину, не больше. Но и этого достаточно, чтобы уцепиться за них пальцами ног или рук. Ну, а дальше ступеньками станут и сами вентили.
Надежда вспыхнула в сердцах отважных путешественников. А когда Фрэнк повторил свое любимое «фигня какая!», то группа еще больше воспрянула духом, готовая залезть на любую трубу при минимуме выступов на ней. Джейн Шелби вздохнула с облегчением и уже в который раз подумала, что, возможно, была несправедлива к Скотту.
— Нет уж, это не для меня, — презрительно поморщилась Линда Рого.
Ее муж сразу погрустнел и печально покачал головой:
— Тебе здесь будет очень одиноко одной, крошка.
Она отправила его известно куда, добавив:
— Не волнуйся, у меня тут будет очень милая компания. Или ты решил, что эта старая толстуха одолеет вертикальную трубу?
Джейн Шелби уже подумала было, что сейчас начнется очередная ссора супругов Рого, но ошиблась. Майк ничего не ответил, а только повернулся к священнику и коротко доложил:
— Она полезет туда. Как и все остальные.
А ведь Линда была права! Все повернулись к полной миссис Роузен и выжидающе замерли.
— Послушайте, — начала Белль Роузен, — не силой же вы меня заставите проделывать подобную глупость. У меня все равно ничего не получилось бы. Мэнни должен залезть туда, я в этом не сомневаюсь, но что касается меня, то я и пытаться не стану. Мне стыдно даже думать о том, что вы могли представить меня в роли альпинистки.
— Может быть, скатерти… — начал было Мюллер, но Скотт отрицательно покачал головой.
— Тут нет точки опоры. Легче залезть туда по трубам.
— Неужели ты думаешь, что я сам заберусь наверх, а тебя оставлю здесь? Уж не рехнулась ли ты, мамочка? Да и кто сказал, что я смогу туда вскарабкаться? Нет-нет, пусть все остальные лезут, если смогут, а мы с тобой останемся здесь вдвоем. Мы не хотим причинять никому неудобств.
— Мы не оставим вас здесь, внизу, — заговорил Мюллер. — Об этом даже речи быть не может. Мы вместе начали этот поход, вместе же его и закончим.
— Почему это? — нахмурилась Линда Рого. — Пусть поступают, как хотят. Это, в конце концов, их личная проблема, а не наша. Пусть торчат здесь, сколько им угодно. Кстати, это же относится и ко всем остальным, — поспешила добавить она, почувствовав, как возненавидели ее все в эту минуту.
— Но ведь еще там, в столовой, вы и представить себе не могли, что сумеете добраться вот до этого самого места, верно? — начал издалека Скотт.
— Да, верно, — согласилась Белль. — Но одно дело, когда тебя затаскивают наверх, а другое — когда нужно залезать туда самостоятельно. — Она вздохнула и покачала головой. — Вы ужасный человек. Чувствую, что у меня нет другого выхода, кроме как согласиться с вами и попробовать.
Скотт удовлетворенно усмехнулся и произнес:
— Умница! Я даже думаю, что вы полезете наверх первая, а потом будете наблюдать за тем, как все остальные карабкаются к вам. — Он повернулся к переборке, еще раз оглядел ее и заметил: — Здесь нам очень понадобится топорик. Кстати, где он?
Мэнни Роузен тяжело застонал.
— Что случилось, Мэнни? — сразу же забеспокоилась Белль. — Тебе плохо?
Роузен снова застонал:
— Плохо ли мне? Ты еще спрашиваешь! Я же поднимался последним. Вот я и оставил топорик там, внизу.
— Вот тебе и евреи, — радостно вставила Линда, видно решившая оскорблять и унижать супругов при каждом удобном случае. — Ну, что я говорила?
— При чем тут евреи? — пожал плечами Роузен. — Забыть вещь может любой человек. Особенно, если он сильно взволнован.
— Конечно, Мэнни, — поддержала мужа Белль. — И кстати, ведь тебе никто не напомнил про него. — Затем с удивительной мягкостью добавила: — Если мы будем обижать друг друга, миссис Рого, ничего хорошего из этого не выйдет. Мы те, кто мы есть, точно так же, как и вы есть то, что вы есть. И винить в этом абсолютно некого.
Линда была довольно глупой женщиной и не смогла оценить тонкость высказывания миссис Роузен, но, на всякий случай, уже приготовилась произнести очередную гадость, как в разговор вмешался Майк Рого:
— Я сам схожу за топором, — заявил он.
— Нет, никуда ты не пойдешь! — взвилась Линда. — Это он забыл его, пусть он сам и возвращается.
— Ну, не надо так, крошка моя, — попытался успокоить жену Рого. — Перестань, пожалуйста. Он так быстро все равно не сумеет обернуться. К тому же не забывай, что мистер Роузен — мой старый друг.
Рого, частый гость в магазине Мэнни, всегда с удовольствием вспоминал его гостеприимство. Он повернулся к Скотту:
— Дайте мне веревку.
Скотт передал ему кольцо каната:
— Вы справитесь там один?
— Это из-за глупых анекдотов про тупиц-полицейских вы решили, что у меня нет головы на плечах? — вздохнул Рого и удалился.
— Что ж, а мы пока немного отдохнем, — предложил Скотт и растянулся на полу вдоль труб. — Устраивайтесь поудобней, у кого как получится.
— Мне понравилось, как ты сказал, что мы не оставим здесь Роузенов, — прошептала Нонни, обращаясь к Мюллеру. — Это очень милые люди. Они любят друг друга, это сразу видно. — Она опустилась на колени, и в этот момент полы ее халатика разошлись. Она судорожным движением запахнула его и, вздохнув, пожаловалась: — Мне очень стыдно за то, что я ничего не надела из нижнего белья.
