– Почему? – поинтересовалась Кэти.
– Потому что с вечеринками пришлось давно распрощаться. Надо зарабатывать. Никогда не думал, что жизнь сведется вот к этому. Куда только все ушло, а, Герш? Что с нами стало? Мы растеряли весь потенциал. Все мы – Бах, Олли, Роджер. «Олд тьюнере» встали в общую шеренгу. Теперь мы все маршируем под унылую дробь барабана. – Мило снова вздохнул и посмотрел на Виктора. – Ты можешь разобрать что-нибудь на этих негативах?
Виктор покачал головой:
– Нет. Нужны отпечатки.
Мило кивнул и выключил свет, оставив только красную лампу.
– Как вам угодно.
Наблюдая за тем, как старый друг готовит фотобумагу, Виктор спросил:
– А как другие ребята? Что с ними? Где они?
Мило щелкнул кнопкой фотоувеличителя.
– Роджер – вице-президент какого-то международного банка в Токио. Шелковые костюмы и галстуки и все такое. Ушел в дело с головой. У Баха фирма в Сан-Хосе. Занимается электроникой.
– А Олли?
– Олли? А что Олли? – Мило опустил в ванночку первый отпечаток. – По-прежнему не вылезает из своей лаборатории в медицинской школе Стэнфорда. Подозреваю, там и ночует. Не удивлюсь, если у него в подвале есть какая-то тайная комната, где он держит на цепи своего ассистента Игоря.
– Вот с кем мне надо встретиться, – сказала Кэти.
– О, ты ему понравишься, – рассмеялся Виктор, погладив ее по плечу. – Бедняга, наверное, уже забыл, как выглядит женщина.
Мило перенес отпечаток в следующую ванночку.
– Да, кто как, а старина Олли остался прежним. Ничуть не изменился. Все такой же полуночник и по-прежнему играет на кларнете. А как ты, Герш? Еще берешь в руки саксофон?
– Давно не играл. Наверное, несколько месяцев.
– Соседям повезло.
– Почему тебя так называли? – спросила Кэти.
– Потому, – ответил Мило, заряжая следующие кадры, – что он твердо верит, будто музыка Джорджа Гершвина покоряет женские сердца. Это ведь после «Кто-то охраняет меня» Лили согласилась… – Он вдруг осекся и сочувственно посмотрел на друга.
– Ты прав, – тихо сказал Виктор. – Именно после «Кто-то охраняет меня» Лили согласилась выйти за меня замуж.
Мило покачал головой:
– Извини. Все время забываю, что ее уже нет.
– Да, ее уже нет, – сухо заметил Виктор. – А нам нужно думать о другом.
– Да. – Мило вооружился пинцетом, повернулся к ванночке с проявленными отпечатками и, осторожно выудив их из закрепителя, повесил сушиться на протянутую через комнату бечевку. – Итак, Герш, расскажи-ка, что такого важного на этой пленке и почему из-за нее убивают.
Он включил свет.
Несколько секунд Виктор молчал, озадаченно рассматривая пять мокрых отпечатков. Кэти, как ни смотрела, видела только группы чисел и букв, записанные к тому же почти неразборчивым почерком. Для нее эта информация была китайской грамотой.
– М-да, – хмыкнул Мило. – Теперь я все понял.
Пробежав взглядом первую страницу, Виктор перешел ко второй, потом задержался у пятой с колонкой чисел из двадцати семи пунктов. Каждое число, как можно было предположить, обозначало дату, за которой шли четыре повторяющиеся буквы: ИСКЛ.
– И что все это значит? – спросила Кэти.
Виктор повернулся, и ее поразили его глаза – холодные, застывшие.
– Нужно позвонить Олли, – негромко сказал он.
– Сегодня? Прямо сейчас? – удивился Мило. – Но в чем дело?
– Судя по всему, они не ограничились только лабораторными экспериментами. Пробирки и чашки Петри их не устраивают. Они выходят на клинические испытания. – Виктор постучал пальцем по последней странице. – Здесь речь идет об обезьянах. Каждую инфицировали новым вирусом. Искусственно созданным вирусом. И в каждом случае результат одинаков.
– Ты имеешь в виду вот это? – Мило указал на колонку с датами. – ИСКЛ?
– Да. ИСКЛ. – сокращение от «Исключен». Они все умерли.
* * *
Сидя на скамеечке в зале автовокзала Пало-Альто, Сэм Половски пытался найти ответ на свой же вопрос: «Если бы я хотел исчезнуть, что бы я сделал?» Наблюдая за пассажирами, выходящими из автобуса, только что прибывшего из Сан-Хосе, он отметил, что почти у каждого на ногах походные ботинки «Биркенсток» и рюкзак за спиной. Скорее всего, студенты, приехавшие из Стэнфорда на рождественские каникулы. Странно, что люди, имеющие возможность оплатить учебу в дорогущем университете, не желают раскошелиться на приличные джинсы. Или, если уж на то пошло, потратиться на парикмахерскую.
Поднимаясь, Половски машинально отряхнул пальто. Привычкой этой он обзавелся еще в молодости, когда работал в не самом благополучном и чистом районе города. Даже когда воздух был вроде бы чист, он ощущал присутствие сажи, оседавшей на любой поверхности и всегда готовой пристать к одежде, как свежая, невысохшая краска.
Позвонив в офис и попав на автоответчик Дефо, Половски сообщил, что проследил Виктора Холланда до Пало-Альто. Как-никак держать начальство в курсе дела – его служебная обязанность. Хорошо еще, что докладывать пришлось автомату, а не самому шефу.
Выйдя из здания вокзала, он неспешно направился к центру города – без определенной цели, наугад, в надежде то ли на чутье, то ли на озарение. И прилегающий к вокзалу район, и город в целом производили вполне приятное впечатление. Элегантные старые дома университетской профессуры, тихие книжные магазины, уютные кафе, где солидные бородатые люди в роговых очках вели неспешные дискуссии о Прусте, Гете и Брехте. Половски вспомнились дни своей университетской юности. Оказавшись однажды невольным свидетелем развернувшегося за соседним столиком и затянувшегося на добрый час горячего спора, он в конце концов не выдержал, вскочил и, подлетев к студентам, заорал:
– Может быть, этот ваш Брехт имел в виду это, а может быть, то! Но ответьте мне вот на какой вопрос: а что от этого, черт возьми, меняется?
Нечего и говорить, что этот случай вовсе не пошел на пользу его репутации старшекурсника.
Сейчас, идя по улице, на которой жили куда более серьезные философы, Половски размышлял не о Брехте, а о Викторе Холланде. Где попытается спрятаться отчаявшийся, бегущий от смерти человек? Кто может дать ему убежище? Он шел мимо освещенных витрин, мимо мерцающих окон, мимо выплывающих из гаражей автомобилей. Где же? Где?
Холланд – ученый, музыкант. Друзей у таких много не бывает. Докторскую степень он получил в Массачусетском технологическом, звание бакалавра в Стэнфорде. Университет – вот он, почти рядом. Следовательно, какие-то связи должны остаться. Может быть, у Холланда здесь друзья, которые готовы принять и помочь.
Пожалуй, решил Половски, стоит еще разок заглянуть в досье беглеца. В архивах «Виратека» наверняка имеются отзывы от прежних работодателей, рекомендации от кого-то из Стэнфорда. А может быть, упоминается кто-то из друзей.
Рано или поздно ему придется к кому-то обратиться.
Домой Дефо с супругой вернулся уже после полуночи и в прекрасном настроении. Голова приятно кружилась от выпитого шампанского, в ушах еще звенела трогательная ария из «Самсона и Далилы». Опера была его страстью, блистательным представлением смелости, конфликта и любви, видением жизни несравненно более благородной и величественной, чем тот мелкий мирок, в котором ему приходилось жить. После такой музыки даже собственная супруга представала в ином свете. Он смотрел, как она снимает пальто, как сбрасывает туфли. Сорок фунтов лишнего веса, серебро в волосах, однако кое-что от былой привлекательности сохранилось. «Три недели… Но сегодня она непременно…»
Однако супруга, словно не заметив его амурных взглядов, удалилась в кухню. Пару секунд спустя донесшееся оттуда ворчание посудомоечной машины известило о том, что на нее нашел очередной приступ «болезни идеальной домохозяйки».
Расстроенный, Дефо отвернулся и ткнул пальцем в мигающую кнопку автоответчика. Короткое сообщение Половски окончательно испортило настроение и погасило еще тлевшие угольки страсти. «…Есть основания полагать, что Холланд либо находится в Пало-Альто, либо только что оттуда уехал. Поиски продолжаю. О результатах буду сообщать…»
«Половски, ты просто придурок. Неужели так трудно исполнять приказы?»
Часы показывали три. Три часа ночи по вашингтонскому времени. Несусветная рань. Тем не менее Дефо снял трубку и набрал номер.
– Тайрон слушает, – ответил хрипловатый спросонья голос.
– Ковбой, это Дефо. Извини, что разбудил.
– Что случилось? – Следы сонливости и раздражения моментально как рукой сняло.
– Есть новость по Холланду. Деталей не знаю, но он двинулся на юг, в Пало-Альто. Возможно, и сейчас еще там.
– Там ведь университет?
– Да, Стэнфорд.
– Что ж, ты нам помог.
– Для старого приятеля все, что угодно. Буду на связи.
