— Пойди к Длинной Ветке, зайди за Доком, Гнойником и остальными парнями. Скажи им, что сюда заявился Дундук и поносит старину Мэтта грязными словами. Он у нас на крючке, его пора убрать.
Он снова повернулся к стоявшему перед ним мужчине и продолжил в лучших традициях Джеймса Арнса:
— Хоть я и не отношусь к злобным инвалидам, мистер, но топайте-ка отсюда вашими свиными ногами, пока не поздно.
Заржали все, и даже мужчина, оскорбленный минуту назад, улыбнулся:
— Я не обижаюсь. Но этими вещами не шутят, вы понимаете?
— Конечно, — мужчина в коляске мгновенно переменился, его голос, зазвучал мягко и примирительно, — я понимаю и должен извиниться перед вами, дружище. Посмотрим, однако, какими знаниями оделил вас милостивый Господь. Итак, ваш уровень интеллекта таков, что сведения, откуда берется дождь, по-видимому, — ваше высшее достижение. Позвольте спросить вас, мой религиозный, вы действительно привержены тому, что остальные язычники могли бы назвать догматами теологии? А-а, я вижу, ваши глаза засверкали. Но не надо ответа. Не обращайте внимания на мои шуточки. — Он театрально взмахнул рукой. — Я ведь только пытался разрядить обстановку и заставить вас забыть, что у нас небольшое наводнение, захватившее наши машины на бульваре перед загородным клубом, что здесь мы в ловушке, без электричества и прислуги, что мисс Китти — единственная женщина среди нас, но у нее венерическая болезнь, не при ней будь сказано, что банк за городом не сыщешь, что внутренние секретные службы прослушивают наши телефонные разговоры, а ФБР внедрил в наши ряды осведомителей. — Он скользнул взглядом по Эйхорду. — Я знаю, что вы думаете, слушая меня, — этот ненормальный в коляске монополизировал собрание и несет несусветную чушь.
Последние слова прозвучали в мертвой тишине совершенно неожиданно. Все засмеялись, и этот смех прозвучал почти как аплодисменты.
К счастью, скоро дождь затих, и игроки в гольф разбрелись. Единственная встреча с коммерсантом по покупке-продаже автомобилей в Бакхеде, несмотря на свою краткость, ярко запечатлелась в памяти Эйхорда. Он всегда знал, что к его недостаткам относилась нетерпимость к псевдоэлите, которая презирала остальных и пользовалась своей поверхностной образованностью для унижения собеседника, находящегося на более низком интеллектуальном уровне. Тот факт, что Скамвей был прикован к креслу, не оправдывал его в той ситуации. Именно чувство неприязни подтолкнуло Джека к тому, что он вписал в список подозреваемых уважаемого коммерсанта, который часто заканчивал свою рекламу на телевидении словами: "Нет ничего лучше «бьюиков» Скамвея.
Ни...че...го..."
Эйхорд представился скучающей девушке. Она попросила его присесть, и в ожидании встречи с ее боссом он наблюдал за суетой в выставочном зале "Скамвей «бьюик», жаждущих купить или продать автомобиль.
Вскоре из офиса выехал в своем кресле хозяин с привычной профессиональной приветливой улыбкой и прогрохотал на весь зал:
— Неужели это бесстрашный кудрявый сыщик, знаменитый детектив, собственной персоной?
Эйхорд улыбнулся и внутренне подобрался. Человек в кресле произнес:
— Ну что ж, давайте познакомимся ближе. Я рад иметь дело с вами, ведь ко мне могли прислать какого-нибудь юнца.
Эйхорд с приветливой улыбкой достал служебное удостоверение, и Скамвей прочитал громовым голосом:
— Джек Эйхорд — тайный агент.
Все присутствующие в зале уставились на них.
— Алан Скамвей. — Он протянул руку, вынудив сыщика прикоснуться к нему, и близко заглянул в глаза, чтобы оценить степень их враждебности. — Я польщен приездом главного охотника за черепами из Управления Сил Правопорядка, и мне остается только смиренно сказать: Большой Ал слушает. Чем могу служить? Что-нибудь связанное с подержанными «феррари»?
— Мы занимаемся, расследованием недавних убийств, а также...
— Я могу описать вам каждую минуту моей жизни от конца корейского конфликта до настоящего времени. У меня полное алиби. Все это время я играл в покер. Спросите любого. Меня видели все. Верно, ребята?
— Может быть, поговорим наедине?
— Конечно, Джек, с удовольствием. — Он развернул коляску и поехал в кабинет. Его спина выражала явную насмешку: «Что, коп, чувствуешь себя агентом 007?»
Эйхорд оглянулся на автомобиль, стоящий поперек демонстрационного зала, увидел, как Монрой Тукер, изображая покупателя, вылезает из машины, и направился за инвалидным креслом.
— Прошу, инспектор, — пригласил Скамвей, — значит, вы хотите знать, где я был 31 февраля. Или 32 марта?
— Что-то вроде, — терпеливо ответил Эйхорд. — Мы проверяем инвалидов вашего возраста...
— Ай-я-яй! Значит, серьезное преступление. Я-то думал, что ваши мальчики только и умеют, что уминать пончики. Молодняк, одним словом, а вокруг, оказывается, идет серьезная полицейская работа. И самые опасные преступления совершает, конечно, инвалидная «моль» среднего возраста. Федеральная полиция, как всегда, на высоте. Я заслуживаю наказания кнутом или косичкой молоденькой девчонки? Тогда я сдаюсь, офицер. Пришлите ее, и пусть она нанесет мне пару достойных ударов. Прикажите ей. Никакого снисхождения! Дайте мне настоящую взбучку!
Эйхорд переждал этот словесный поток и продолжал, словно его не прерывали:
— ...а также преступлениями, совершенными несколько лет назад. — Ему надоело притворяться. — Мы обнаружили некоторые противоречия в ваших документах за прошлые годы. Я был бы крайне признателен, если бы вы прояснили некоторые моменты вашей биографии. Где вы жили раньше? — Он заглянул в досье. — В Атлантик-Сити?
— В Норвегии, — ответил Скамвей, наблюдая, как огромная фигура черного мужчины заполняет дверной проем. — Вы знаете, что сказал майор Дорф, когда представлял очередного кандидата в президенты Джесси Джексона?
Монрой тупо уставился на него ничего не выражающими глазами. При необходимости это ему прекрасно удавалось.
— Что стране нужен играющий тренер. — Скамвей засмеялся, никак не отреагировав на появление чернокожего копа.
— Мистер Скамвей. Мой коллега — детектив Тукер. — Джек представил мужчин друг другу.
— Подумать только! Скажите, вы могли бы достать мой мяч с крыши? Похоже, что кроме вас это некому сделать.
В лице Монроя ничто не дрогнуло.
Эйхорд задавал вопросы о прошлом Скамвея и следил за его реакцией, которой придавал большее значение, нежели словам. Никаких колебаний и нерешительности. Полная естественность. Имя «Скамвей» оказалось норвежским, впоследствии англизированным, искаженным к тому же диалектом и специально для Эйхорда было произнесено по буквам. Скамвей, по его словам, жил в самом большом фьорде Норвегии. Его семья скончалась. Однако он слышал, что в Осло еще живут его двоюродные братья. Документы потерялись при пересылке из Атлантик-Сити в Бакхед. Он поведал детективам подробности автомобильной аварии, в результате которой оказался в инвалидном кресле.
Джек церемонно поблагодарил его за потраченное время. Когда они влезли в машину, он спросил Монроя:
— И что ты думаешь о нем?
Он взял Тукера с собой, чтобы посмотреть на реакцию Скамвея. Джека интересовало, на самом ли деле тот был таким расистом, каким показался в день их первой встречи. Может быть, именно тогда выявилось истинное лицо этого человека, прикрытое маской все остальное время. И теперь Эйхорд хотел узнать непредвзятое мнение Тукера.
— Как ты находишь его?
— Скотина.
— Почему?
— Еще один подонок, кичащийся своей белой задницей.
Ощущение от этого дня у Эйхорда было такое, будто он выпил приятный освежающий коктейль в сточном колодце. День приторных улыбок ядовитых людей. После такого общения чувствуешь себя, как леди Макбет, и хочется без конца мыть руки. Скамвей определенно был из тех людей, которые при всем своем обаянии распространяют сильную негативную ауру. И после свидания с ним весь день пошел наперекосяк.
Даже дома его ждала неприятная неожиданность. Едва он переступил порог, как Донна напустилась на него по поводу счетов, что было не в ее правилах. Он аккуратно поинтересовался, скоро ли будет готов обед, а когда она огрызнулась в ответ, сказал, стараясь не раздражаться:
— Я в восторге от твоего теплого приема, дорогая. Я пораньше смылся с работы, чтобы побыть с моей прелестной, ласковой женушкой, но, кажется, попал в дом злобной ведьмы. Может, сделаешь перерыв?
— Прости, милый, — смягчилась она. — Я очень виновата. Но у меня выдался такой жуткий день: во-первых, ребенок устроил скандал, во-вторых, мне пришлось самой подвести баланс в нашей чековой книжке и оплатить счета — откладывать уже некуда. Теперь надо убрать дом, а я разбита, устала, я, пропади все пропадом, паршиво себя чувствую, у меня стервозное настроение, и сегодня не будет вовремя обеда, не будет ни тишины, ни объятий. Ясно?
