– Я чувствовала себя полной идиоткой. Бог знает, что они обо мне подумали, когда увидели, как я вырываю сорняки на ее могиле, – пожаловалась я, делая бутерброд.
– А тебе не показалось странным, что эти двое пришли на кладбище следом за тобой? Откуда они вообще узнали, что ты там будешь? И какое им до этого дело? Зачем было преследовать тебя? – Дана замолчала, немножко подумала и спросила: – Тебе, наверное, кажется, что у меня паранойя?
– Я в этом просто уверена.
Дана улыбнулась. Надо отдать должное, у нее есть чувство юмора.
– Ну спасибо, – сказала она.
– Пожалуйста, – ответила я, открывая холодильник в поисках майонеза. Когда я обернулась, Дана снова была абсолютно серьезной.
– Я хочу попросить тебя проверить кое-что, – сказала она.
А я уже начала надеяться, что все обойдется.
– Что именно?
Дана открыла свой портфель, достала папку из тонкого зеленого картона и извлекла из нее черно-белую пленку.
– Это панорамный рентгеновский снимок зубов нашей жертвы. Мои сотрудники уже сверили его с дентальными формулами женщин, пропавших без вести. Ничего похожего. Хотя, конечно, нам удалось получить доступ далеко не ко всем записям.
Я поставила еду на стол и подошла к шкафчику, чтобы достать ножи и вилки.
– Что именно я должна сделать?
– Я буквально извела Данна своими просьбами и мольбами, но он категорически отказался попросить Джосса Ховика предоставить нам стоматологическую карточку его жены.
– Ну и?… – подсказала я, потому что совершенно не понимала, чего она от меня хочет.
– Ты наверняка сможешь их достать.
Я отрицательно покачала головой, села за стол, намазала хлеб маслом и принялась объяснять:
– Большинство стоматологов работают частным образом. Все их записи конфиденциальны. Даже если бы мы знали, у кого именно лечилась Кирстен, он бы никогда не отдал мне их без разрешения Джосса Ховика.
– Тора, ты мыслишь понятиями, которые хороши для Англии, но совершенно не годятся для Шетландских островов. Здесь все по-другому. Большинство людей лечатся у государственного стоматолога. Кроме того, год назад здесь запустили экспериментальный проект, и все картотеки стоматологов были компьютеризированы и занесены в центральную базу данных.
– Но я все равно не понимаю…
– С больничных компьютеров можно получить доступ к этой базе. А в ней есть стоматологические записи Кирстен Ховик.
Наверное, она была права.
– Я же не стоматолог, – привела я свой последний аргумент.
– Ты изучала анатомию. Ты умеешь читать рентгеновские снимки. Ты сможешь разобраться в этом гораздо лучше меня.
Следовать своей интуиции – это одно дело, а просить малознакомого человека нарушить закон – совсем другое. Что недоговаривала Дана Таллок?
– Так ты сделаешь это? – спросила она.
Я колебалась.
– Если это не ее снимок, так тому и быть, – продолжала настаивать Дана. – Тогда мы будем знать, что кольцо оказалось ложным следом, и не будем тратить на него время.
Она была права. Это стоило сделать хотя бы для того, чтобы доказать ей, что наша жертва – не Кирстен Ховик, и окончательно закрыть этот вопрос.
– Хорошо. Я сделаю это завтра.
Я указала на еду, стоящую на столе.
– Угощайся.
Проигнорировав ветчину, Дана взяла кусочек хлеба с маслом.
Мне же почему-то совершенно расхотелось есть.
Точно не знаю, когда именно у меня возникло ощущение, что в комнате кто-то есть. Думаю, что было где-то около двух часов ночи, потому что обычно в это время я сплю очень крепко и просыпаюсь с большим трудом. В течение десяти лет моя работа была связана с тем, что меня могли вызвать в любое время дня и ночи, и я неплохо изучила свои биоритмы.
И вот глухой ночью я лежала в постели одна, потому что Дункан должен был вернуться не раньше субботнего утра, и меня постепенно охватывал леденящий страх. Чем больше прояснялось сознание, тем страшнее мне становилось. Все было не так, как должно быть. В мою спальню проник посторонний.
Не могу объяснить, откуда мне стало это известно. Я просто знала, и все. Когда вы постоянно спите с партнером, у вас невольно развивается своего рода шестое чувство. После пробуждения вы безошибочно определяете его (или ее) присутствие. Об этом вам говорят десятки самых разных мелочей: запах кожи, звук дыхания, живое тепло тела рядом. Все они воздействуют на подсознание, и вы понимаете, что не одни, и непосредственная близость родного существа утешает и успокаивает.
Но в присутствии незнакомца в моей спальне не было ничего успокаивающего или утешительного. Это не имело ничего общего с уютным теплом тела спящего рядом мужа. Присутствие, которое я ощущала, было чуждым, враждебным и хищническим.
Как всегда, я лежала, свернувшись калачиком и накрывшись с головой, как ребенок, который таким образом пытается защититься от чудовища из страшной сказки. Нелепо, конечно, но мне почему-то казалось, что стеганое одеяло защитит от любых невзгод. Достаточно лишь притаиться под ним и делать вид, что все хорошо, и тогда, возможно, все действительно будет хорошо. И тот, неизвестный, который находился рядом со мной – теперь уже совсем близко, я это чувствовала, – исчезнет и вернется в свое царство ночных кошмаров, из которого пришел. Мое сознание раскололось надвое, и его дремлющая часть хотела только одного: поскорее снова погрузиться в блаженное забвение, которое избавит меня от всех тревог.
В то же время другая часть моего естества отчаянно пыталась окончательно проснуться. Мои ощущения не имели ничего общего с приступами беспричинного страха, которые иногда случаются, когда человек спит в одиночестве. Я кожей чувствовала опасность, хотя не было ни скрипа половиц, ни сквозняка, какой обычно возникает, когда открываются двери. Самым пугающим было то, что я вообще ничего не слышала: ветер стих, трубы отключенной на ночь обогревательной системы не гудели, даже ночные птицы, которые на Шетландских островах какие-то особенно говорливые, казалось, решили передохнуть. Меня окружала мертвая тишина. Мрачная, непроницаемая, пугающая тишина.
Необходимо было заставить себя отбросить одеяло, вскочить, напугать незваного гостя, бороться за свою жизнь, в конце концов. Но я не могла. Я продолжала беспомощно лежать, абсолютно беззащитная, не в силах пошевелиться. Меня словно парализовало. Я даже не могла открыть глаза. Не знаю, сколько времени я так пролежала. Мне казалось, что прошла целая вечность, хотя на самом деле это продолжалось не дольше нескольких минут. А потом я почувствовала едва уловимое движение воздуха, и атмосфера в комнате изменилась.
Сидя в постели, я озиралась по сторонам. В комнате было темно, гораздо темнее, чем обычно. Летние ночи на Шетландских островах всегда светлые, но эта ночь была исключением. Я пристально вглядывалась в черные тени, сгустившиеся в углах, но в комнате не было никого и ничего чужеродного, ничего такого, чего в ней не должно было быть. Кроме запаха.
Я слышала собственное учащенное дыхание – короткие, судорожные вдохи – и пыталась заставить себя дышать нормально, через нос. Мне нужно было убедиться, что чужой запах не является плодом моего воображения. Принюхавшись, как парфюмер, дегустирующий новые духи, я поняла, что обоняние меня не обмануло: в комнате явственно ощущался запах пота. Каким бы слабым он ни был, его невозможно было ни с чем перепутать. Кроме того, в воздухе пахло сигаретным дымом. Нет, это не был запах курильщика, скорее человека, который прошел через прокуренную комнату. Было и еще кое-что: еле уловимый аромат то ли корицы, то ли имбиря напомнил мне о шкафчике для специй в кухне матери. Ошибиться было невозможно. Каждый день я десятки раз ощущала похожий запах. В коридорах больницы, в транспорте, на улице. В моей спальне пахло обыкновенным, среднестатистическим мужчиной.
Но какого черта этот мужчина делал здесь среди ночи?
И это было не единственной странностью. Продолжая всматриваться в окружающие тени, я увидела, что дверь в спальню слегка приоткрыта. Возможно, кому-то это может показаться странным, но я не могу заснуть, если в комнате есть хотя бы одна открытая дверь. Причем это касается не только дверей в коридор и ванную, но и дверец шкафов. Дункан постоянно подшучивал надо мной по этому поводу. Я и сама готова была посмеяться над собой, тем не менее неизменно закрывала все двери, прежде чем лечь спать.
Оцепенев от страха, я сидела в кровати и напряженно вслушивалась в окружающую тишину. Ничего. Рядом со мной, на прикроватной тумбочке, стоял телефон, и я была абсолютно уверена в том, что полиция тотчас же приедет на вызов. По крайней мере, Дана точно приедет. Но что я им скажу? Пожалуюсь на посторонний запах? На приоткрытую дверь?
Я заставила себя выбраться из кровати, пытаясь вспомнить, как рекомендуется поступать в подобных ситуациях. Вести себя тихо или, наоборот, поднимать шум? Может быть, снять трубку телефона и сделать вид, что я звоню в полицию? Я подошла к двери и резким движением распахнула ее. Коридор был пуст. Правда, там было еще четыре двери. Три из них вели в гостевые спальни и одна в большую ванную комнату. Внизу скрипнула половица.
