– И еще один. Ваш друг, который умер на прошлой неделе.
– Брат Герон долго страдал от рака. Именно поэтому он и не захотел сниматься. Вы в безопасности. Неужели вы в этом сомневаетесь? – Макс улыбнулся половиной рта, как будто присел на край кроватки испуганного ребенка.
Кайл смотрел на Макса, ища хоть какие-нибудь признаки обмана. Ничего не видел.
Когда они еще раз посмотрели съемку из Холланд-парка, из храма и домика сестры Катерины, лицо Макса исказилось. Одна рука дрожала.
Он почти спрыгнул с кресла и включил свет – впрочем, Кайл тоже был этому рад.
– Мне кажется, пора выпить бренди. Что скажете?
– Ну, я обычно пью коктейли в другое время суток, но идея мне нравится. Я прикончил бутылку бурбона в субботу, когда это увидел.
– Это невероятно.
– Это был человек? Там, наверху, вместе с нами? А эти штуки на стенах? В храме? Что это?
Макс потер глаза и посмотрел на потолок. Когда он понял, что Кайл за ним наблюдает, то смутился, как будто кто-то стал свидетелем его физической немощи.
Он повернулся на каблуках и распахнул дверь:
– Айрис! Боже мой, где она? Айрис!
– Сэр?
– Принесите графин.
Он повернулся к Кайлу и поднял руки:
– Я никогда раньше такого не видел.
– Существо с Кларендон-роуд? И еще крик, Макс.
Эхо последнего крика, который он там услышал, все еще звучало у него в голове.
– Отчасти я бы хотел никогда этого не слышать. Но, с другой стороны, это же бесценно! Можете представить, как это будет смотреться в трейлере?
Макс снова сел в кресло.
– Тихо.
Он отказался пересмотреть файлы еще раз. И его реакция на съемку из храма немного озадачила Кайла: в тусклом свете фигуры на стенах различались плохо, но их омерзительность все равно была заметна тем не менее, Макс не стал изучать их внимательнее.
– Сьюзан Уайт рассказала нам о каких-то сущностях. Но это? Что это? Какая между ними связь?
– Я не думал, что вы увидите что-нибудь настолько жуткое. Этот ваш парень…
– Маус?
– Он… он не мог что-то сделать с файлом?
– Боже, конечно, нет. Ему бы времени не хватило. И, между прочим, мы слышали все своими ушами. Я и Дэн. Все то, что вы сейчас тоже услышали.
– Но на Кларендон-роуд вы этого… существа не видели?
– Нет. Слышали шаги, два раза. Внизу, а потом наверху, как будто все это время в доме кто-то был. Но мы никого не видели. Было темно. Мы хотели воспользоваться мраком, для эффектности.
– Кайл, забудьте об эффектности. Нам не нужны украшательства. В будущем, пожалуйста, освещайте площадку как следует, особенно ночью. Иначе такие недоразумения продолжатся. Представляете, какой тут простор для толкований. Нас могут обвинить в том, что мы подделали все сверхъестественные явления.
– Стоп-стоп, Макс. Хватит.
– Вас ничего не коснулось?
– Коснулось? – Кайл нахмурился. – В смысле?
Айрис открыла дверь, и оба подпрыгнули. Она внесла хрустальный графин и два бокала. И отбыла, с подозрением посмотрев на Кайла. Макс кивнул на бренди:
– Угощайтесь, – он посмотрел на часы, – только быстро, мне пора собираться. Костюм еще не готов. На похороны.
– Что? Нам надо поговорить. Вы не можете просто сбежать, – Кайл обеими руками ткнул в экран, – мы не придумали еще ни одного объяснения. Я вчера ночью видел самый худший кошмар в моей жизни! Мне страшно об этом даже говорить, а уж принять тем более, но это и правда было. Ощутимое. Материальное.
– Извините, Кайл, – Макс пошел к двери, – потом поговорим. Все равно, чтобы делать выводы, нужны материалы из Америки.
– Макс. Есть еще кое-что, и тут ждать нельзя. Нужно решать сейчас.
– Кайл, прошу вас.
– Это срочно. Я сомневаюсь в этом контракте.
Макс заколебался и подошел к графину. Кайл налил бренди. Макс заглянул в свой бокал:
– Что такое?
Кайл сделал глоток, сорт оказался с бархатным, дымным привкусом.
– Прежде чем мы продолжим, мне нужно… подтверждение. Я обещал сделать самый честный фильм, ничего не приукрашивая, и наш контракт базировался на взаимном доверии, – он поднял ладонь, заставляя Макса замолчать, – но мне интересно, что вы от меня скрываете. Вы входили в Последний Собор. Вы провели два года в этой чертовой секте. Стояли у ее истоков. Но почему-то забыли рассказать об этом мне. Вы правда думали, что я ничего не узнаю от других? Почему не могли сообщить сразу?
Макс раздраженно вздохнул. Глянул на часы:
– Машина приедет через двадцать минут, Кайл.
– Значит, у нас куча времени. Вы отлично выглядите. Просто накинете пиджак.
Соломон сердито сел обратно в кресло. Откинулся назад, так что маленькие ступни оторвались от пола, и резко выдохнул. Он показался Кайлу даже старше, чем раньше. Явно делал подтяжку лица – лоб, глаза, губы, кучу операций. В лучшие времена он выглядел свежим и элегантным, но теперь казалось, у него парализовало половину лица. Он потер глаза, скрывая напряжение.
«Я очень старался, но ты видел то, что видел».
Крошечные капсулы нарощенных волос, казалось, готовы были отвалиться. Когда Макс отвел руки от лица, его глаза блеснули:
– У меня были причины молчать.
– Это должны быть очень серьезные причины, Макс.
– Да.
– Вы очень старались, скрывая все от нас. Мне не понравилось, как вы накинулись на меня за разговор с жильцом с Кларендон-роуд. И после всего этого, – Кайл ткнул пальцем в экран, – я задаюсь вопросом, во что я, вообще, влез и впутал Дэна.
Макс говорил, не глядя на Кайла:
– Прошу прощения… Большинство моих близких друзей и то не знают о моем прошлом. И мои коллеги. Все, кого я встретил за это время, ничего не знают о Катерине. Я чувствую ответственность, Кайл. Я боюсь, что виноват во всем, что случилось с этой организацией и всеми ее членами… в том числе и в ужасном конце.
Кайл хлопнул себя ладонями по бедрам.
– И почему же?
– Кайл, я стоял у истоков Последнего Собора вместе с ныне покойным братом Героном. Я был настоящим основателем культа. А сестра Катерина узурпировала его в первый же год, быстро и безжалостно.
– Зачем скрывать это от меня? Не понимаю. Вы же знаете, что я думаю о цели нашего фильма, мы это обсуждали.
Макс снова отвлекся. Он смотрел куда-то в пустоту, как будто сквозь роскошную стену своей цитадели света. В задумчивости покачал головой, а потом неприятно улыбнулся:
– Она была очень умна. Еще не чудовище, но близко к тому. Способная. Старше нас. Опытнее. Очень жесткая женщина, но очень обаятельная. Соблазнительная. Она многому научилась за решеткой, – он наконец посмотрел Кайлу в глаза, – мы были ей не ровня. Она уже была Чистой, по версии саентологов, когда мы познакомились на встрече Процесса в Мэйфэре. Процесс – еще одна секта. Гораздо более продвинутая, чем наша, мы многое у них позаимствовали. Они были даже… изящны. И мы хотели того же. Я был юным и глупым. Идеалистом. Таких, как я, называли хиппи. Последователь суфийского мистицизма, буддизма, задумывающийся об ордене францисканцев, экспериментирующий с жизнью в коммуне, анархист, пацифист… Невежа. Не представляющий, кто я и что я. Но мне не хотелось того, что мог предложить Лондон шестидесятых свежеиспеченному экономисту. Я хотел чего-то другого. И мы с друзьями – вы должны это понять – представляли собой идеальный материал для социопата-манипулятора вроде Катерины.
– Но почему вы не рассказали раньше?
– Сложно в таком признаться, Кайл. Я был идиотом. Я упустил такую реальную и прекрасную возможность. Позволил ей превратиться во что-то жуткое, гадкое. В полную противоположность того, о чем мы мечтали. Убежище от всего мира. Но мы были такими наивными и неопытными. Она забрала у нас все. Настроила нас друг против друга, очень быстро. Привела других. Образовала большинство. – Макс сжал кулаки. – Она забрала все. Все, Кайл. Я ни о чем так не жалею. Да я вообще в жизни ни о чем не жалею, кроме этого. Мне до сих пор стыдно, как легко она у меня все забрала.
– А я тут при чем? У вас все есть. Оборудование, деньги. Вы даже все исследования провели. Вы знаете всех, кто в этом участвовал.
– Да. И я думал о том, чтобы снять фильм самому. Стать режиссером или хотя бы написать сценарий. Но передумал по ряду причин. – Макс встал и подошел к книжному шкафу. Провел пальцем по корешкам первых изданий «Ревелейшн пресс». – Я не мог себе этого позволить. Моя компания, издательство, деловые интересы, благотворительность. Уникальность торгового предложения моей фирмы – это позитивная духовность. Я продаю новые варианты надежды. А Собор стал…
Этот фильм – огромный шаг для меня. Именно поэтому я запустил проект «Мистерии» – только для одного фильма. Я не могу позволить себе поставить на него бренд «Ревелейшн». – Макс потер худые щеки. – Представьте себе скандал и потенциальный крах, если «Дейли мейл» обнаружит, что я основал Последний Собор. Они ведь не делают различий между ранним Собором и Храмом Судных дней. Пустынным чудовищем, в которое превратилось мое творение. Я понял, что дела плохи, в Лондоне, в шестьдесят восьмом. Разглядел глубоко запрятанный яд. Но я не имею никакого отношения к этим… событиям в пустыне. Клянусь, Кайл. Я усвоил урок и ушел оттуда. Начал заново. Замел следы. Порвал все контакты с другими адептами. Я искренне верю, что с тех пор сделал немало хорошего. Загладил свои прошлые ошибки. Думаю, именно это и было основным мотиватором моей карьеры.
