– Сэмми знает многое, но не всё… Хотя самое главное – что за груз мы ждем сегодня – пришлось ему рассказать. Он долго не хотел верить очевидному, но Миннеаполис его убедил. А Рональд… Этот оловянный солдатик что-то разнюхал – хотя я надеялся, что он по уши увяз в деле Эмнуэльсона. Разнюхал и слетел с катушек. Надиктовал полкассеты идиллических соплей – и протаранил сегодня на своей машине ограждение виадука. Прямо под катящий тепловоз. Храбрый был парень, но глупый… Ладно, девочка. Сейчас сюда подойдут мои люди. Постарайся умереть красиво. А мне пора на командный пункт ВВС. Я не верю, что мой Сэмми сторожит мышь не у той норы, но стоит перестраховаться…
Кеннеди толкнул Ресника, показал на коробочку: вызывай людей, шоу окончено. А полковник Сондерс вернется сюда не скоро…
– Что ты предпримешь!? Что!? – заорала Элис. – Что, старый отставной козел!? Бомба или взорвется сама, или будет разнесена в пыль твоим сраным зарядом!!! Мы или сгорим, или медленно сдохнем от лучевки!!!
– Спокойнее, мисс Элиза, спокойнее. Все не так мрачно. Такие, как я, – в отставку не уходят. Служат до самой смерти. А если держать в воздухе пару звеньев истребителей на всякий случай и в твоей точке, – и сбить самолет до бомбометания – внешний заряд распылит штуку не сразу. Ровно через тридцать минут. Ты еще не поняла, что через семнадцать минут исчезают все залетевшие к нам из прошлого объекты массой более трех фунтов? Вне зависимости от их местоположения? И штуку разнесет внешним зарядом в радиоактивную пыль или в Америке 2059 года, или вообще где-то у черта в заднице… Мне плевать, я не доживу, Сэмми тоже, внуков у меня нет. А вот и мои люди…
Снизу затопали шаги людей Ресника, которых Сондерс-старший по недоразумению считал своими.
– Я оставила всю информацию для Кеннеди, и…
– Кеннеди мертв, – перебил старик. – Прощайте.
«Ну и брехун, – весело подумал Кеннеди. – Хоть бы что в голосе дрогнуло…» И он настежь распахнул дверь со словами:
– А теперь – шоу воскресших мертвецов! – И добавил, входя и стаскивая липнущий к лицу капюшон:
– Улыбнитесь, генерал! Вас снимала скрытая камера!
Те же, там же, чуть позже
– А я вас заждался, Кеннеди, – невозмутимо сказал старик. – Решили дослушать стариковскую байку? Займись ими, Джефри. А мне действительно пора.
Он достал круглую тубу с таблетками, сдернул крышечку, выкатил на ладонь белый кругляш…
Кеннеди недоуменно посмотрел на генерала, недоуменно повернулся к Реснику. Тот пожал плечами, отодвинулся от двери, давая дорогу своим людям. Только…
Только это были не его люди. Кеннеди сразу узнал здоровяка Брета, любителя собак и кошек.
Что за… Брет, не медля ни секунды, быстро двинулся к Кеннеди. Тот сделал шаг назад, вскинул ствол – чпок! чпок! – взял на прицел следующего… И отлетел к стене от мощнейшего удара.
Кеннеди не промахнулся. В широкий лоб Брета воткнулись две карпулы – но рушиться на пол он явно не собирался. Кеннеди попытался уклониться от второго удара, попытался выдернуть «зауэр»… Не успел ни того, ни другого.
Сознание он не потерял. Просто комната расцветилась сполохами фейерверка, и все звуки слились в ушах в один натужный гул, и пол быстро полетел к лицу, и Кеннеди отчего-то стало совсем все равно, где он и что происходит с ним и окружающими… Пол был жесткий, но ударил по лицу совсем не больно. Потом с ним что-то делали – какая разница, что? – лишь бы не делать ничего самому, не шевелиться, не думать…
Когда вернулась способность соображать и действовать – возможность у Кеннеди осталась лишь для первого. Он сидел у стены. Руки и ноги были стянуты. Рядом сидела Элис – упакованная точно так же.
Ресник стоял посередине комнаты, бережно укладывал в футляр свою микрокамеру.
– Гнида, – сказал ему Кеннеди без особых эмоций. Эмоции еще не вернулись.
– Извини, Кеннеди, – вздохнула гнида. – Я тебя немного дезинформировал. В карпулах лишь дистиллированная вода, а команда «бета-два» моим людям означает: операция отменяется, оттягивайтесь на исходную и пробирайтесь по одному в точку рандеву. Все очень просто. Тебе действительно не повезло из-за чистой случайности. Не стоило тебе встречаться в тот вечер с Твистером, совсем не стоило. Прости, но ты оказался в полушаге от того, чтобы выяснить: никаких военных бортов из Милуоки на Мэдисон в ту ночь не было. Ни одного. Рональд никак не успевал. А затем ты наверняка бы озадачился простым вопросом: кто еще мог приказать Джилли выйти из дому перед рассветом? Извини, Кеннеди, что так получилось. Я всегда к тебе хорошо относился.
– Гнида, – повторил Кеннеди. Другие слова на язык отчего-то не шли.
Ресник обиженно отвернулся. Спросил у генерала (тот был еще в комнате):
– Этих – по старому варианту?
Генерал ответил не сразу. Дышал тяжело, вертел в руке круглую тубу с таблетками. Что-то портативное и хитроумно-электронное, вмонтированное в кресло, требовательно запищало. Генерал ткнул пальцем в кнопку. Писк смолк. Старик сказал тихо:
– Не вовремя… Совсем не вовремя…
Потом прежним командным голосом:
– По старому варианту. Аккуратней на выходе. Прощайте, господа.
Кресло с жужжанием откатилось в дальний угол комнаты, выполнило несколько манипуляций, – и застыло параллельно стене. Сондерс-старший нажал кнопку на подлокотнике. Вмонтированный туда пульт явно управлял не только каталкой – квадратный кусок паркета быстро и бесшумно уехал вниз, вместе с креслом и генералом. Потом паркет вернулся.
«Вот почему на лестницах не оказалось ни единого пандуса!» – пришла Кеннеди несколько несвоевременная мысль. Но своевременных – спасительных – отчего-то ни приходило. Проделать знаменитый трюк со сбрасыванием пут нечего и мечтать – лодыжки и запястья стягивали не веревки и не наручники, но приспособления, именуемые «иммобилизаторами». Их разработчики – люди жестокие и бездушные – были прекрасно знакомы со всеми фокусами последователей Гудини…
– Пора и нам, – сказал Ресник.
Кеннеди бросил пробный шар:
– А ведь он убьет тебя. За все, что ты слышал – непременно убьет. Старик – опасный маньяк, и сам верит в свою ахинею. Глупо умирать из-за того, что подслушал родившуюся в больном мозгу тайну…
Ресник отреагировал холодно:
– Или ты заткнешься, или я залеплю тебе рот.
Кеннеди предпочел заткнуться.
– Я знаю, что вы мастера махать ногами, – сказал Ресник. – Поэтому до машины мы доставим вас по-королевски – на руках. Оцените.
Сам он, впрочем, от этой работы отстранился – Кеннеди и Элис тащили четверо головорезов Сондерса. Именно Сондерса – похоже, покойный Рональд никакого отношения к этой вымуштрованной и на всё готовой компании не имел. Тащили, честно говоря, не совсем по-королевски – небрежно и грубо, как тюки с грязным бельем. На лестнице Кеннеди услышал сзади голос Элис:
– Вы что, не понимаете? Через полтора часа на Милуоки свалится бомба! Ядерная бомба!!! А Сондерсы ждут ее не там! Совсем не там!!! Нам всем конец, если…
Раздался звук пощечины – Элис замолкла на полуслове. Затем – треск отматываемого скотча. Затем – возмущенное мычание.
У двери черного хода Ресник повел себя странно. Пленников поставили на ноги. Заставили выйти наружу первыми (вернее, неловко, связанными ногами, выпрыгнуть коротенькими прыжками). За ними – четверо охранников. Ресник остался внутри. Неподалеку заработал двигатель машины.
«Далеко не повезут… – отрешенно думал Кеннеди. – Не станут рисковать встречей с патрулем. Наверняка у генерала где-то поблизости приготовлена маленькая удобная ямка и несколько мешков негашеной извести… Или опять инсценируют ночное ограбление?»
– Кеннеди! Элис! На землю! – рявкнул знакомый голос.
Кеннеди рухнул рефлекторно, вжался в асфальт. Где-то совсем рядом райской музыкой загрохотали очереди…
Потом – быстро – все стихло. Потом Кеннеди рывком поставили на ноги. Поставил Ресник. Спросил глумливо:
– А ты уж обрадовался? Рано, брат. На генерала приятно работать. Он гений, настоящий гений. Не поверил в самоубийство этого придурка, понял, что тот решил стать инсургентом-одиночкой, просчитал его возможные действия – и скрытно расставил людей рядом со всеми подходящими для его атаки точками…
Из кустов показались трое. Двое тащили третьего – за ноги. Опустили тело к ногам Ресника. Лицо и светлые волосы залиты кровью, но Кеннеди не усомнился – Рональд. Один из тащивших пошатнулся – на рукаве набухало темное пятно. Подошли другие люди: двое, потом – медленно – еще один, он тоже был ранен.
– Где остальные? – негромко и зло спросил Ресник.
– Там, – неопределенно махнул рукой подошедший. – Этот… Где не ждали… И – четверых, тихо, ножом… Но нас не засек.
– Гроб моей мамочки… – протянул Ресник. – А ведь у парня имелись шансы. Точнее, имелись бы – если бы он ударил сразу. Если бы не сглупил, сначала крикнув вам… Вот этим всегда и заканчивается – стоит лишь пожалеть кого-то.
