Компьютер отключился. Иза вынула дискету и заменила ее новой. Она действовала осторожно, в полной тишине.
Журналистке отчаянно хотелось взглянуть на экран, чтобы кое-что проверить, но ей чудилось какое-то движение внутри дома. Салли. Иза вернула дискету Деверье на место.
Удалось ли записать информацию? Проверить это невозможно, по крайней мере, сейчас. Прижимая к себе дискету, Изидора кинулась в свою комнату.
Итак, он знал, с самого начала. И не только знал, но и участвовал. Как иначе истолковать эту дневниковую запись. Значит, появление Деверье в ее жизни — не совпадение. Теперь она знает, что он ее враг.
Отец, которым руководит слепая любовь, вера и надежда, возможно, чувство вины, жаждущий защитить свое дитя.
Иза понимала, что такое любовь к своему ребенку. Деверье пойдет до конца. Как и она.
Этот человек смертельно опасен.
Дэниел довез их до больницы. Только сидя в ожидании приема, Иза поняла, как мало она вспоминала о своем физическом состоянии все эти дни. У нее оказалось достаточно сил, чтобы заниматься Бенджи, ей хватило выдержки, и она пережила эти дни. Никаких головных болей. Приступы депрессии были скорее результатом потери Бэллы, а не последствием аварии. Иза даже начала делать несложные упражнения по аэробике, чтобы восстановить мышечный тонус. Да, она поправляется.
И Уэзерап согласился с мнением пациентки. Тщательное обследование головы, нервных реакций, рефлексов сетчатки, чувствительности подошв, казалось, удовлетворило его. Иза Дин функционировала нормально.
— Вы представляете собой медицинскую загадку, Иза. Несколько недель назад мы полагали, что вы умираете. Сейчас, если не считать шва на животе и маленькой царапины возле глаза, я не могу найти никаких следов аварии. Как будто что-то внутри вас подбирает все «незакрепленные концы» и связывает их в узлы гораздо быстрее и действеннее, чем любые лекарства, которые я мог бы вам прописать.
«Эточто-то — надежда», — подумала Изидора.
— Удивительно, что творят физические упражнения, доктор.
— Ну, ну, пожалуйста, не увлекайтесь! — Уэзерап решил охладить пыл Изы. — Травма мозга явление необратимое, мы просто не знаем, какие у вас могут появиться трудности, — если они вообще появятся. Но в ближайшие несколько недель не напрягайтесь, и ваш организм сообщит вам о возникающих проблемах гораздо быстрее, чем это можем сделать мы. Сейчас, насколько я могу судить, все идет очень хорошо.
— Вы хотите сказать, что медицина не всесильна? И врачи допускают ошибки?
Врач понял, на что намекает Иза. Он осторожно уселся на краешек кушетки, огорчившись, что их последний разговор перерастает в конфронтацию.
— Мы так мало знаем! Да, мы упорно боремся — применяя нетрадиционные средства и вознося Всевышнему молитвы. Если одерживаем победу, зачастую даже не знаем, что это — плод нашего труда, удача или помощь Господа. Но иногда мы можем только склонить голову перед неизбежным. Тогда борьба должна прекратиться.
Врач поднял руку, чтобы остановить возражения Изидоры.
— Пожалуйста, Иза, выслушайте меня спокойно. Это обычное дело: мать не может смириться с мыслью, что потеряла ребенка, это так естественно! Вам еще тяжелее — вы не сумели даже проститься с дочерью. — Он облизал сухие губы, подыскивая нужные слова. — Но, поймите, в Системе задействовано столько людей, что ошибка просто исключена. Вам следует освободиться от навязчивой идеи.
Изе хотелось закричать на врача. А путаница с цветом волос? А дети в Борнемуте? Но он был с ней искренен, и Изидора промолчала.
— Идентификационные браслеты проверяют везде, где бы ни производилась медицинская запись. Чтобы произошла ошибка, вся больница, каждый врач и сестра должны были в этом участвовать. Это просто невозможно.
Врач принял молчание пациентки за согласие и ободряюще улыбнулся.
— Не верьте мне на слово. Отправляйтесь и поговорите с теми, кто ухаживал за ребенком, убедитесь, как заботливы они были. Тогда, возможно, вы сумеете смириться с горем.
Плечи Изы опустились. Он прав, не могли все в больнице ошибаться, она должна это признать. Очевидно, ошибку допустили в офисе коронера, в морге, в полиции… Ни в одном заговоре не могло быть такого количества участников. Что им было нужно? Внезапно Иза почувствовала такую усталость, что вся сжалась, голова ее опустилась, как будто силы в мгновение ока покинули ее.
— Я последую вашему совету.
— Вот и прекрасно.
— Я должна прийти к вам еще раз, доктор?
— Зачем, Иза? Я нахожу вас совершенно поправившейся, так что вы свободны. Удивительное, чудесное исцеление. Мы расстаемся навсегда. Улетайте завтра, если хотите. Проведите Рождество дома. Это лучшее, что вы можете сделать для полного выздоровления. — Голос врача стал почти нежным. — Уезжайте от воспоминаний. Позвольте себе забыть.
Забывают люди, но не система. Она и создана человеком для того, чтобы не исчезали бесследно детали жизни и смерти.
Оставив Изу в больнице, он поехал в офис коронера, еще не зная, что будет там искать, но решил попробовать проверить ту версию событий, которую рассказала ему Иза.
Казалось, все совпадает. До самого коронера[12] Дэнни добраться не удалось, он не провопил в кабинете слишком много времени. Секретарша, дама с желтым лицом и покрашенными в жгуче-черный цвет волосами, разговаривавшая таким правильным языком, что в ней безошибочно можно было узнать бывшую учительницу, начала искать документы.
— Младенец женского пола, — объяснил Дэниел. — Неидентифицированная. Погибла в автомобильной катастрофе.
Старая дева извлекла конверт из запертого шкафа.
— Вы не первый ею интересуетесь. Так часто случается. На прошлой неделе это была леди из социальной службы. Она еще говорила со странным акцентом, иностранный, я полагаю. — Последнее слово она произнесла очень по-английски.
Значит, Кэтти не обманула Изу…
— Печальная история. Ребенок погиб в автомобильной катастрофе. Свидетельство о смерти, акт вскрытия. — Секретарша перебирала бумажки в пакете. — Все здесь. Причина смерти — внутричерепная гематома, ужасный удар по голове. Вот справка от коронера с разрешением захоронить тело. — Она прочла: — Кремировано.
— И никаких сведений о семье?
— Кажется, ее мать находилась в больнице, в состоянии комы. Расследование было отложено. Никаких других родственников не удалось найти, хотя сделали все необходимые запросы.
— И тело кремировали, хотя мать была еще жива?
— В состоянии комы, молодой человек, — поправила Дэниела секретарша. — Никто не верил, что она выживет, даже врачи. Не было смысла ждать.
— Даже в такой ситуации кажется странным, что тело кремировали так скоро.
— Та иностранка тоже обратила на это внимание. И я потрудилась осведомиться у коронера. Никакой тайны нет. Наши похоронные службы просто перегружены… — она запнулась, пытаясь найти более деликатное выражение, — несчастными. Зачастую два тела лежат в одной камере, это в лучшем случае. Мы нуждаемся в расширении, но вы сами знаете — ассигнования сокращают. Так что…
Сокращение ассигнований — последний довод королей бюрократии, им они объясняют все огрехи Системы. То самое сокращение, благодаря которому выстроили отделение «скорой помощи» в больнице, спортивный комплекс с бассейном, новую начальную школу. Сэкономили на морозильных камерах для морга. Мертвым не больно!
— Так что в редких случаях коронер вынужден принимать меры, просто чтобы освободить место, понимаете? Если только у полиции нет вопросов, если никого не подозревают, как в данном случае.
— Это так… — Дэнни хотел сказать «удобно», но закончил: —…Понятно. Именно так вы сказали той леди?
— Сказала бы. Но она больше не явилась, хотя я побеспокоила самого коронера! Не слишком усердно работает наша социальная служба, не так ли? Иногда я спрашиваю себя, почему бы не набирать туда только местных жителей, вы согласны, мистер Блэкхарт? Возможно, и в этом виновато сокращение ассигнований. Хотя, конечно, они могли бы найти место для тельца такого крошечного ребенка, — добавила секретарша печально.
— Вам часто приходится «чистить» морг? — Дэнни говорил намеренно небрежным тоном, чтобы завести ее.
— Очень редко! Вы выражаетесь недопустимым образом!
— Значит, вам не приходится избавляться от большого количества трупов?
— Конечно, нет! — Секретарша коронера отчаянно оборонялась. — На сей раз мы приняли во внимание чрезвычайные обстоятельства.
— То есть в вашей практике этот случай из ряда вон выходящий?
— Именно так. Уникальный случай. И очень прискорбный.
— Вы правы.
Дэниел нашел Изу и Бенджи сидящими на пластиковых стульях в углу приемного отделения больницы, как будто они хотели отгородиться от остального мира, кипящего вокруг них. Иза казалась обессиленной, она как будто стала меньше с того момента, как он оставил ее.
