Пэт подумала об уже смонтированных отрывках, присланных Пелхэмом. Сенатор действительно обвиняла пилота, но называла ли она его имя? Этого Пэт не помнила, но зато в ее памяти всплыли некоторые подробности аварии.
— Разве в ходе расследования на было установлено, что ваш муж летел слишком низко? — спросила она.
— Самолет летел слишком низко и врезался в гору. Конечно, мне следовало вмешаться сразу же, когда Абигайль Дженнингс принялась использовать катастрофу для саморекламы. И вообще шумиху вокруг безопасности полетов подняли исключительно ради того, чтобы привлечь внимание прессы к ее персоне.
— Так почему же вы не вмешались немедленно?
— На то были причины. Во-первых, через несколько дней после аварии у меня родился ребенок. Но главное — я не хотела проявлять бестактность по отношению к матери Вилларда.
— К матери Вилларда?
— Да. Видите ли, Джордж часто летал с Виллардом Дженнингсом. Они стали добрыми друзьями. Старшая миссис Дженнингс знала об этом, и когда самолет пропал, она пришла ко мне — ко мне, а не к невестке. Мы сидели вместе и ждали, ждали... Как это было ужасно!.. Ну а потом она выделила приличную сумму на образование моего сына. У меня было оружие против Абигайль Дженнингс, но я не хотела причинять лишнюю боль матери Вилларда. Мы обе мучились подозрениями, но скандала, связанного с гибелью сына, она бы не пережила.
— Так каким же оружием вы могли воспользоваться? — спросила Пэт.
— Я могла подорвать доверие к Абигайль. Виллард был несчастен в браке. Кроме того, он никогда не хотел посвящать жизнь политике. В день гибели он даже собирался объявить, что не будет выставлять свою кандидатуру на очередной срок. Дело в том, что ему предложили пост ректора в одном из колледжей, а его всегда привлекала академическая карьера. В то утро между ним и Абигайль произошла в аэропорту безобразная ссора. Она умоляла его не объявлять об отставке, а он сказал ей — это слышали и я, и Джордж: «Абигайль, тебя это никоим образом не касается. Между нами все кончено».
— Получается, что Абигайль и Виллард находились на грани развода?
— Вот именно. Ее поза благородной вдовы с самого начала была чистой воды притворством. Мой сын, Джордж Грэни-младший, стал военным летчиком. Он никогда не видел отца. Но я больше не допущу клеветы на моего покойного мужа. Выиграю я процесс или проиграю — не важно, зато люди узнают, что Абигайль Дженнингс всю жизнь была фальшивкой.
Пэт тщательно подбирала слова:
— Миссис Грэни, я, безусловно, сделаю, что смогу, чтобы имя вашего мужа в передаче не порочили. Но должна сказать, я просмотрела личный архив сенатора, и у меня создалось впечатление, что Абигайль и Виллард очень любили друг друга.
Кэтрин Грэни презрительно фыркнула:
— Хотела бы я посмотреть на выражение лица старой миссис Дженнингс, если бы она это услышала! Вот что я вам скажу: поезжайте обратно через Хиллкрест. Сделайте небольшой крюк, это около мили, и посмотрите на поместье Дженнингсов. А потом сами решайте, насколько надо ненавидеть свою невестку, чтобы не оставить ей ни клочка земли, ни гроша.
Спустя пятнадцать минут Пэт смотрела сквозь решетку высоких железных ворот на прекрасный особняк, возвышающийся на гребне заснеженного холма. Как вдова Вилларда Абигайль имела все основания рассчитывать на наследство и здесь, и в конгрессе. А вот разведенная жена оказалась бы парией. Если верить Кэтрин Грэни, трагедия, о которой с таким чувством говорила Абигайль, на самом деле стала для нее подарком судьбы.
— Здорово смотрится, Эбби, — благодушно заметил Тоби.
— Да, надо бы сфотографировать, — согласилась сенатор.
Они любовались рождественской елкой в гостиной Абигайль. В столовой уже были составлены столы для рождественского ужина а-ля фуршет.
— Завтра утром здесь наверняка будут крутиться репортеры, — сказала миссис Дженнингс. — Выясни, когда начинается утренняя служба в кафедральном. Я хочу заглянуть туда.
Абигайль не собиралась упустить ни единой мелочи. С тех пор как президент сказал «я назову ее», Абигайль не находила себе места.
— Моя кандидатура предпочтительнее, — повторяла она то и дело, словно пытаясь убедить себя в грядущем успехе. — Клер — его землячка, это минус для нее. Ох, если бы мы только не связались с этой проклятой программой!
— Она может принести пользу, — успокаивал Тоби, хотя в душе и сам сомневался в этом.
— Тоби, в этом был бы какой-то смысл, если в я баллотировалась на выборную должность. Но мне не верится, что президент, посмотрев эту чертову передачу, подпрыгнет и закричит: «Она-то мне и нужна!» А теперь, возможно, он решит выждать, не последует ли отрицательной реакции на программу, и только потом объявит о своем решении.
Тоби знал, что хозяйка права, и попытался хоть как-то ее успокоить:
— Не переживай. Все равно отступать некуда. О передаче уже объявили.
Миссис Дженнингс долго раздумывала, кого следует пригласить на Рождество. В окончательный список вошли два сенатора, три конгрессмена, член верховного суда и Лютер Пелхэм.
— Какая жалость, что Сэм Кингсли уехал в Калифорнию! — посетовала она.
К шести часам все было готово, и миссис Дженнингс сунула в духовку гуся, которому предстояло украсить завтрашний стол. Густой прияный аромат скоро распространился по дому, напомнив Тоби запахи кухни Сондерсов в те дни, когда они учились в школе. В том доме всегда что-то жарилось или пеклось, постоянно возбуждая аппетит. Фрэнси Форстер была отличной поварихой, этого у нее не отнимешь.
— Ну, Эбби, наверное, мне пора.
— Важное свидание, Тоби?
— Не слишком важное. — Официантка «Стекбургера» уже ему поднадоела. Как и все они, рано или поздно.
— Увидимся утром. Разбуди меня пораньше.
— Договорились, сенатор. Желаю хорошо выспаться. Завтра ты должна выглядеть сногсшибательно.
Тоби вернулся к себе, принял душ, натянул слаксы, рубашку и спортивную куртку. Малышка из «Стекбургера» дала ему понять, что не намерена сегодня возиться на кухне. Для разнообразия он поведет ее куда-нибудь пообедать, а потом они заглянут к ней на квартиру выпить по рюмочке на сон грядущий.
Вообще-то Тоби не доставляло удовольствия тратиться на еду. Лошадки привлекали его куда больше.
Он надел темно-зеленый галстук и посмотрел в зеркало. В это время зазвонил телефон.
— Спустись на улицу и раздобудь мне экземпляр «Нэшнл миррор», — потребовала Эбби.
— "Миррор"? Зачем?
— Ты слышал, что я сказала? Немедленно отправляйся и принеси газету! Только что звонил Филипп. На первой странице номера красуются «Мисс Эйпл-Джанкшен» и ее очаровательная мамаша. Кто откопал эту фотографию? Кто?!
Тоби стиснул телефонную трубку. Пэт Треймор заходила в редакцию газеты в Эйпл-Джанкшене... Джереми Сондерс звонил Пэт Треймор...
— Сенатор, если кто-то пытается подложить нам свинью, я сверну ему шею.
* * *
Пэт вернулась домой в полчетвертого, предвкушая, как соснет часок-другой до вечера. Вчерашние хлопоты — походы по магазинам, украшение елки, возня с картинами — не прошли бесследно для ее ноги, и привычная ноющая боль давала о себе знать все настойчивее.
Но не успела она закрыть за собой дверь, как раздался звонок. Звонила миссис Тэтчер.
— Как я рада, что поймала вас, Пэт! Я следила за домом, все боялась вас пропустить. Что вы делаете сегодня вечером?
— Ну, вообще-то... — Захваченная врасплох, Пэт не смогла сразу придумать отговорку.
Миссис Тэтчер не позволила ей договорить.
— Отложите дела. Посол по традиции приглашает на сочельник гостей. Я сказала ему, что хотела бы привести вас — ведь в конце концов теперь вы наша соседка. Он пришел в восторг.
Восьмидесятилетний посол в отставке по праву считался одним из самых выдающихся государственных деятелей старшего поколения. Редкий официальный гость Вашингтона, приезжая сюда с визитом, упускал случай навестить старика.
— Мне очень приятно. Спасибо, что подумали обо мне, — тепло поблагодарила Пэт.
Положив трубку, она поднялась в спальню. Гости посла наверняка будут разодеты в пух и прах. Пэт решила надеть черный бархатный костюм с отороченными соболем рукавами.
У нее еще оставалось время принять ванну и немного вздремнуть.
Нежась в горячей воде, Пэт заметила, что уголок светло-бежевых обоев отошел от стены. Под ним можно было рассмотреть веджвудскую лазурь. Пэт вылезла из ванны и отогнула край обоев.
Да, именно это она и помнила — чудесный фиолетово-лазурный рисунок.
А на моей кровати было кремовое атласное стеганое покрывало... и голубой ковер на полу спальни.
Она машинально вытерлась и накинула махровый халат. В спальне было прохладно, в углах сгущались вечерние тени.
На всякий случай Пэт поставила будильник на полпятого. Очень скоро ее одолела дрема.
