— Хасек.
— Хасек? — Шольц повернулся к Руди Шефферу, не скрывая изумления. — Это организовал Хасек? Этот придурок из оперативного отдела?
Шольц, снова повернувшись к экрану, принялся наблюдать, как на разрисованную платформу водрузили черный «Форд-Т» с надписью «Полиция» на боку, неровно выведенной белой краской; вокруг суетились два-три десятка мужчин и женщин, одетых как кейстоунские полицейские из старого кинофильма. Процессия медленно двигалась по заполненной людьми улице. «Кейстоунские полицейские» постоянно натыкались друг на друга, спотыкались, «поливали» зевак из ведер мишурой, стилизованной под воду, лупили друг друга огромными резиновыми дубинками и бросали в толпу конфеты. В целом это была прекрасно срежиссированная обстановка полного хаоса.
— Три года назад за подобное шествие дали специальный приз, — не к месту заметил Руди.
— Я знаю об этом, — огрызнулся Шольц. — Но я понятия не имел, что организатором был этот чертов Хасек.
Настроение у Шольца окончательно испортилось. Почему-то все решили, что лучше Шольца с этим никто не справится. О его своеобразном чувстве юмора были в курсе буквально все и считали, что в этом году лучшего кандидата на роль организатора карнавального шествия представителей кёльнской полиции просто не найти. Однако он сам предпочел бы взвалить на себя раскрытие дюжины убийств, лишь бы не заниматься этим балаганом.
— Ты отобрал вариант головы из папье-маше? — спросил он у Руди. Комиссар Руди Шеффер из отдела дорожного движения был его старым другом, назначенным ему в помощники по его же просьбе. Поскольку именно Шеффер выдвинул его кандидатуру на столь ответственный пост, Шольц решил, что пусть он и попарится вместе с ним.
— Конечно, — добродушно заверил Руди. — Я уже принес прототип. Он там, за дверью.
Шольц уныло продолжил наблюдать за безукоризненным ходом шествия, принесшего Хасеку заслуженную награду. Появился Руди, напяливший на голову огромную маску быка, изготовленную из папье-маше.
— Что это за… — начал Шольц, поворачиваясь на стуле. — Соизволь объяснить: что это за идиотизм?
— Это бык, — виновато изрек Руди приглушенным маской голосом. — Как ты и просил. Знаешь, если мы все нарядимся Bullen[7], будет точно смешно. — Руди имел в виду, что быками в Германии презрительно называли полицейских. Как французы своих — фараонами.
Бенни Шольц был намного ниже Руди Шеффера и, чтобы дотронуться до его плеча, должен был подняться с места. Руди повернул к нему огромную голову из папье-маше.
— Мой дорогой друг Рудигер, — произнес Шольц. — Я полностью отдаю себе отчет в том, что ты родился и вырос в крошечном городке Бергиш-Гладбах. И я принимаю это во внимание… Честно. Но я абсолютно уверен в том, что даже в годы твоего становления как личности ты никогда не видел коровы, быка или любого другого домашнего животного, хотя бы отдаленно напоминающего того, чью морду ты напялил себе на голову. Если, конечно, это не какой-то чернобыльский мутант, забредший в Бергиш-Гладбах.
— Но это всего лишь прототип, — жалобно возразил Руди все тем же глухим голосом.
В эту минуту в кабинет вошел молодой детектив и с изумлением уставился на Шольца, положившего руку на плечо одетого в форму полицейского с причудливой головой. Шольц убрал руку.
— Ты можешь догадаться, что это такое? — поинтересовался Шольц у вошедшего.
— Не знаю, Бенни… Человек-слон?
Руди молча выскользнул из комнаты, предусмотрительно прогнувшись перед дверью.
— Ты что-то хотел, Крис? — спросил Шольц у детектива.
— Ресторан «Биарриц» на Вольфштрассе. Одного из подручных на кухне искромсали на куски тесаком для разрубки туш.
В это время года река Тетерев была на редкость живописна: под тонким ледком струилась чистая вода, свободная от густых переплетений водорослей, буйно разрастающихся летом. На берегу стоял приземистый, но просторный охотничий домик. С трех сторон его окружали деревья, покрытые толстым слоем смерзшегося снега. Рядом с домом была установлена большая деревянная рама, на которой охотники развешивали и освежевывали добычу.
Все члены группы собрались здесь за день до приезда Бусленко. Дорога из Коростышева была проложена сюда еще в древности, и по ней, судя по всему, лет четыреста назад начали ездить на повозках, запряженных волами. Из-за глубокого снега добраться сюда было практически невозможно, но водители трех полноприводных «мерседесов» были обучены передвигаться по любой местности — от полярных снегов до пустынь. Приехавшего Бусленко встретил и тепло приветствовал крепкий мужчина лет сорока с крупнокалиберной спортивной винтовкой за плечом. Бусленко при виде напускной беззаботности Воробьева не мог не улыбнуться. Воробьев служил в спецподразделении «Титан» и наверняка держал его в перекрестии оптического прицела уже минут десять, пока окончательно не убедился в том, что за рулем сидит именно он и что он один. Бойцы «Титана» не имели себе равных в обеспечении личной безопасности охраняемых лиц и важных правительственных объектов. В условиях свободного предпринимательства, всячески поддерживаемого правительством Украины, их услугами можно было воспользоваться даже частным образом. Естественно, это могли сделать только те, кому столь дорогие услуги оказывались по карману.
Бусленко открыл дверь охотничьего домика и тут же почувствовал аппетитный запах клецок, готовившихся на печи, растопленной дровами.
— Пахнет вкусно… — довольно заметил он.
— Как раз вовремя, майор.
Человек, помешивавший ложкой в кастрюле, был крымским татарином по имени Стоян. Своей смуглой кожей он был обязан смеси монгольской и турецкой крови, текшей в жилах его предков не одну сотню лет.
— Угоститесь?
— Еще бы! И Воробьеву надо бы тоже оставить. — Бусленко снял верхнюю одежду и поздоровался с остальными членами группы, игравшими в преферанс за грубо сколоченным столом. Бусленко подсел к ним, и вскоре все занялись едой, громко смеясь и нахваливая кулинарные способности Стояна. Их запросто можно было принять за приятелей, решивших вырваться на выходные из города на дикую природу ради рыбалки или охоты и теперь собравшихся у горячей печки в охотничьем домике, чтобы отведать клецок и выпить водки. Но на самом деле они оказались здесь вместе совсем по другой причине.
Наконец с едой было покончено, посуда убрана, и все выжидающе взглянули на Бусленко. Он достал ноутбук и несколько папок, разложил все на столе.
— Кодовое название операции — «Меньшее зло», — начал он без особых предисловий. — По сути, нас просят выполнить задание, входящее в противоречие с украинскими законами и международным правом. Но цель этой операции заключается в обеспечении торжества справедливости и поддержании международного порядка. При этом Украина не должна пострадать. Кое-кто из вас может решить, что незаконность этой операции несовместима с работой в правоохранительных органах. Я обязан также поставить вас в известность о том, что шансов вернуться живыми у нас не много. А если кого-то из нас задержат, то он окажется в тюрьме иностранного государства, но украинское правительство никогда не признает, что имеет к этому отношение, и не станет вмешиваться. Поэтому если кто-то считает, что не может принять участие в этой операции, пусть скажет об этом сейчас. Он сможет уйти, и никто и никогда не поставит ему это в упрек.
Бусленко сделал паузу.
— Должен также сказать, что эта тайная операция имеет своей целью физическое устранение некоторых объектов.
Все молча слушали, не спуская с Бусленко глаз и ожидая продолжения. Он улыбнулся:
— Ладно, считаем, что со вступительной частью покончено, и переходим к делу.
Он развернул экран ноутбука так, чтобы всем было видно, и щелкнул клавишей на беспроводной мышке. На экране появилось фотография украинского офицера средних лет.
— Вот наша цель. Не сомневаюсь, что вы все о нем слышали. Полковник Василь Витренко, служивший в антитеррористическом подразделении спецназа «Беркут». — Бусленко кивнул Белоцерковскому, тоже состоявшемуся когда-то в этом подразделении. — Я хочу, чтобы каждый из вас вспомнил о самом опасном человеке, с которым вам довелось сталкиваться за все время службы. А теперь представьте преступника, в тысячу раз более опасного, и тогда получите представление о Витренко. Его едва не поймали в Гамбурге два года назад, когда за ним охотился его собственный отец, тоже бывший офицер спецназа, и полиция Гамбурга. Витренко привязал отца к противотанковой мине и включил таймер, чтобы полиция имела возможность понаблюдать, как того разнесет на кусочки. Когда речь заходит об убийстве, Витренко считает себя настоящим виртуозом с артистическим талантом, почитающим символы и ритуалы. В девяностом году он возглавил подразделение «Беркут», отличившись до того на службе в Советской армии в Афганистане. Потом он добровольно отправился помогать нашим русским братьям в Чечне. Судя по всему, именно там он стал изменником. Эти люди составляют ядро преступного синдиката, созданного Витренко. Василь является самым опытным убийцей и палачом, какого только можно представить. Как я уже говорил, он считает себя настоящим артистом в своем деле… — Бусленко снова кликнул мышкой, и на экране появилась фотография, на которой в кровавых кусках мяса с трудом можно было разобрать останки человеческого тела. — Он считает, что украинцы являются потомками викингов, что отчасти действительно так, и его визитная карточка — ритуальный знак викингов, известный как «Кровавый орел». У еще живой жертвы выдираются легкие и раскладываются на плечах, символизируя крылья орла.
