Скрип исходил с той стороны, где стояло кресло с высокой спинкой, обращенное к окну.
А зашуршало платье пожилой женщины, которая поднялась с кресла и скользящей походкой начала приближаться к нему.
Едва она вышла из темноты, как ее седые волосы заблестели, а рот растянулся в отвратительной ухмылке.
Клейборн смотрел на это искаженное гримасой лицо — лицо, которое он так много раз видел на экране.
Лицо Пола Моргана.
Клейборн сидел в баре «Хвост петуха», не выпуская из рук бокал пива, тогда как Морган уже заказал себе второй стакан виски.
На нем были облегающие джинсы и рубашка с V-образным вырезом, обнажавшим волосатую грудь и золотой медальон на шее. Сейчас он ничем не напоминал ту сгорбленную старуху из погруженных во тьму студийных декораций.
— Извините меня за случившееся, — повторил он. — Я вовсе не хотел напугать вас.
— Забудем об этом. Не нужно все время извиняться. — Клейборн, сидевший на вращающемся стуле возле стойки, переменил позу. — Начнем с того, что мне вообще не следовало там находиться.
— Мне тоже. — Морган взял свой стакан, который бармен поставил на стойку. — Это была идея Виццини.
— Режиссера?
— Я к подобным представлениям не привык. Он хочет, чтобы в этих сценах на мне были женские тряпки. И чтобы я не просто надел платье и парик, а чтобы и походка, и жесты — все было женским. Вот я и подумал, что, если попробую проделать это в декорации, мне будет намного легче во время съемок, понимаете?
Клейборн невесело улыбнулся.
— Что ж, меня вам провести удалось.
Морган поднял свой стакан и сделал глоток, явно довольный такой оценкой.
Клейборн спросил себя, был бы Морган доволен, если бы мог прочесть его невысказанные вслух мысли. В облике старой женщины Морган выглядел вполне достоверно, но играть Нормана — совсем другое дело. Без грима он всего лишь воплощение своего собственного, мгновенно узнаваемого образа.
Словно в подтверждение этого из ближайшей кабинки, где сидели три человека, вышла девушка и направилась к бару. Хорошенькая, с блестящими каштановыми волосами и карими глазами. Наряд подчеркивал ее красоту: на ней были белые слаксы и открытая блузка, не скрывавшая ни детской полноты, ни округлых девичьих грудей. Наверное, туристка, и явно не старше шестнадцати.
Не обратив внимания на Клейборна, она подошла к его собеседнику.
— Извините, — сказала она. — Вы ведь Пол Морган?
Актер отставил стакан и обернулся, сверкнув своей узнаваемой улыбкой.
— А как по-вашему? — произнес он.
Девушка опустила глаза, не выдержав его взгляда, и протянула ему блокнот, обтянутый искусственной кожей, и шариковую ручку. Ее рука чуть заметно дрожала, в голосе же дрожь слышалась явственно.
— Если не возражаете… можно попросить у вас автограф?
Морган не сводил глаз с выреза ее блузки.
— Можете просить у меня все что угодно, — ответил он.
Она покраснела, и его улыбка смягчилась.
— Ну давайте же, милая, не надо так нервничать.
Она расслабилась, увидев перемену в выражении его лица.
— Откуда вы? — пробормотал он.
— Из Толедо.[65] Приехала с подружками на экскурсию. — Она застенчиво улыбнулась и бросила взгляд в сторону кабинки. — Они попросили меня подойти к вам. Надеюсь, вы не против?
— Нет проблем.
Он взял у нее блокнот, открыл его на пустой странице, потом взял ручку, которую она держала в руках.
— Как вас зовут?
— Джеки. Джеки Шербурн.
— Не скажете по буквам?
Она произнесла свою фамилию с расстановкой, и он, подмигнув ей, размашисто, витиевато расписался.
— Вот. То, что вы просили.
Он закрыл блокнот и вернул его ей вместе с ручкой.
— Спасибо, — сказала она.
— Не за что.
Девушка направилась обратно, и Морган повернулся, чтобы взять свой стакан. Клейборн смотрел, как девушка, оживленно разговаривая со своими спутницами, идет к выходу.
Морган отхлебнул виски.
— Что-то не так?
Клейборн просто пожал плечами. Этот жест не должен был ничего выражать, потому что он видел, какой автограф оставил Морган. Джеки Шербурн, которая умеет все.
Гнусно, конечно. Клейборн с мгновение колебался: не сказать ли Моргану об этом? Он пообещал себе, что сделает это позже, когда придет время. Но пока еще было рано. Сейчас он нуждался в союзниках. Сценарий…
— Дерьмовый, если хотите знать мое мнение. — Именно о сценарии Морган и заговорил. — Не думайте, будто я настолько туп, что не понимаю, чего добивается Эймс, выстраивая все эти сцены с девчонкой, наращивая ее роль. Но она с ней не справится. Не пойму, какого дьявола Дрисколл взял ее. Наверное, положение было безвыходное.
— Мне показалось, что своим назначением на эту роль она обязана режиссеру, — сказал Клейборн. — Кроме того, она и вправду похожа на Мэри Крейн. А ему нужен реализм.
— Тогда зачем играть педика позвали меня?
— Не педика, а трансвестита.
— Но ведь Норман думает, что он — это его мать…
— Его фуга не обязательно предполагает гомосексуальность, разве что на подсознательном уровне.
— А что же она, черт побери, предполагает? — Морган нахмурился. — Давайте говорить без обиняков. Что на самом деле представлял собой Норман Бейтс?
Клейборн пожал плечами.
— Такой же человек, как вы или я, — ответил он. — Если лишить нас нашей индивидуальности, редуцировать до номера в истории болезни, поместить в палату, которая на самом деле является камерой, заставить подчиняться приказам, окружить больными с психическими отклонениями…
— Все это мне известно, — мягко прервал его Морган. — Я сам побывал в клинике для алкоголиков. — Заметив невольное удивление, мелькнувшее в глазах Клейборна, он быстро продолжил: — Не подумайте плохого, алкоголиком я не был. Добровольное решение, пару лет назад. Провел там месяц, просто чтобы отвыкнуть. — Морган взял свой стакан и опрокинул в себя остатки растворившейся во льду жидкости. — Не помогло.
Это было сказано саркастическим тоном, однако, когда он наклонился к Клейборну, лицо его выглядело серьезным.
— Я тогда не работал, — пояснил Морган. — Если хотите знать правду, я не работал полтора года. А в нашем бизнесе это чертовски долго, и, если хоть что-то становится известно, тебя перестают замечать.
— Но ведь Виццини выбрал вас на эту роль.
— Он выбрал не меня, а мое имя. И оно досталось ему чертовски дешево. Это единственная причина, по которой на это пошел Дрисколл. Он мне сказал это прямо в лицо, подлый ублюдок. — Морган стиснул рукой пустой стакан. — Этот сукин сын ездит на мне, думает, можно указывать мне, что делать, однако его ждет сюрприз. Окажись он сегодня утром в этой студии вместо вас… — Поймав на себе пристальный взгляд Клейборна, актер умолк, затем неожиданно рассмеялся. — Да ладно, — сказал он. — Выпейте еще.
Клейборн сполз с высокого стула, покачав головой.
— Лучше вернусь к себе в мотель. — Он помолчал. — Вы уверены, что вы в порядке?
Морган кивнул.
— Просто выплеснул, что накипело. Но теперь все хорошо. Уж я-то, черт побери, знаю, что могу сыграть эту роль, так что беспокоиться не о чем. — Он призвал на помощь свою дежурную улыбку. — Не забывайте, я — Пол Морган.
Клейборн помнил об этом все время, пока возвращался в мотель. Смущающее душу видение Пола Моргана в женском платье, посреди декораций… небрежная грубость Пола Моргана по отношению к девушке, попросившей автограф… горечь и гнев Пола Моргана у стойки. И только приехав в мотель, он задал себе вопрос:
Что на самом деле представляет собой Пол Морган?
Было почти семь, когда Джан открыла дверцу духовки, чтобы посмотреть, готово ли жаркое.
Она нахмурилась. Еще нет. Закрыв дверцу, она перевела показатель мощности на четыреста. Добавлю еще пятнадцать минут, пока готовлю салат. Если повезет, то он опоздает. Поди разберись в этих холмах.
Однако, промывая листья салата, она поймала себя на том, что прислушивается к шуму подъезжавшей машины. Но то была ночная птица, бесконечно повторявшая свои две ноты, тем самым дерзко заявляя права на территорию. А внутри, в спальне, на ее собственной территории, хлопали дверцы. Это означало, что Конни куда-то собирается. Надеюсь, она уйдет прежде, чем он приедет.
Так думала Джан, добавляя в салат масло и уксус. У нее еще оставалось время заглянуть в духовку, выключить ее, полить жаркое жиром и дать ему немного подрумяниться.
Домашний уклад? Что ж, пусть так. Только это смешно. До нее вдруг дошло, что птица прекратила петь. Она не слышала, как подъехала машина, а меж тем в дверь уже позвонили, и тотчас же до нее донеслись голоса. Вот сука эта Конни, сама открыла дверь. Говорила ведь ей…
