Он начинает задувать свечи, и лица над алтарем, изображенные в момент страдания или в состоянии благостной красоты, постепенно исчезают. Чтобы пересечь главный зал, свет ему не нужен. Когда доктор Ганнибал Лектер идет мимо нас, мы чувствуем колебание воздуха. Большая дверь скрипит и со стуком захлопывается. Удар настолько силен, что под нашими ногами дрожит пол. Тишина.
Затем мы слышим шаги в другой комнате. Звук шагов отражается от стен — они здесь ближе к нам, чем в зале, — и от потолка, который все так же высок и резкое эхо от него долетает с опозданием. В неподвижном воздухе ощущается запах старой веленевой бумаги, пергамента и погашенных свечных фитилей.
Мы слышим, как в темноте шелестит бумага и скрипит стул. Это доктор Лектер усаживается в огромное кресло в легендарной библиотеке Каппони. Его глаза частенько отражают красный свет, но сами они красным светом не горят, как клятвенно заверяют некоторые. В библиотеке царит полная тьма. Доктор предается размышлениям…
Да, доктор Лектер действительно создал вакансию в палаццо Каппони, устранив прежнего хранителя. Для решения этой чрезвычайно простой задачи потребовались лишь несколько секунд работы со стариком и немного денег — ровно столько, сколько стоят два мешка цемента. Но после того как путь был расчищен, пост этот он получил по справедливости, продемонстрировав Комитету по изящным искусствам экстраординарные лингвистические способности. Доктор Лектер без всякой подготовки легко переводил средневековую латынь и староитальянский с густо исписанных черной готикой манускриптов.
Здесь он обрел покой, который постарается сохранить. За время пребывания во Флоренции он никого не убил, за исключением своего предшественника, естественно.
Пост переводчика и хранителя музея Каппони в силу целого ряда причин представляет для него особую ценность.
После стольких лет в крошечной камере сами размеры помещения и высота потолков стали иметь для него очень большое значение. Кроме того, он испытывает к дворцу особое влечение. Палаццо Каппони — единственное частное здание, которое своими размерами и убранством приближается к тому образу дворца, который он тщательно лелеет в памяти с самого детства.
Библиотека дворца является уникальным собранием рукописей и писем, уходящих в прошлое, к началу тринадцатого века, и она может позволить ему узнать больше о себе самом.
На основании довольно разрозненных семейных преданий доктор Лектер считал, что его род восходит к некоему Джулиано Бевисанге (фигуре весьма зловещей в истории Тосканы двенадцатого века), а также к семействам Макиавелли и Висконти. Палаццо Каппони — идеальное место для исследования прошлого. Несколько абстрактный интерес доктора ко всему этому вовсе не связан с удовлетворением потребностей его эго. Доктор Лектер не нуждается в столь тривиальном ублажении своего тщеславия. Эго доктора, интеллект и способность к рациональному мышлению не поддаются измерению обычными средствами.
По правде говоря, психиатры расходятся во мнении, можно ли вообще считать доктора Лектера человеком. В течение долгих лет коллеги-психиатры, многие из которых пострадали от его ядовитого пера, считали доктора не человеческим существом, а чем-то совсем Иным. Для удобства они называли его Чудовищем.
Сейчас Чудовище сидит в темной библиотеке и мысленно пишет цветные картины, вдыхая воздух средневековья. Он размышляет о полицейском.
Щелкает выключатель, и вспыхивает невысокая настольная лампа.
Теперь мы видим доктора Лектера в библиотеке Каппони. Он сидит за трапезным столом шестнадцатого века. За его спиной полки с множеством ячеек, заполненных рукописями и гроссбухами в парусиновых переплетах, самым старым из которых более восьмисот лет. Перед ним на столе лежит пачка писем шестнадцатого века от посла Флоренции в Венецианской республике. Чтобы письма не рассыпались, на них стоит небольшая статуэтка, отлитая Микеланджело в то время, когда скульптор прорабатывал варианты своего будущего рогатого Моисея. Чуть дальше на столе, между Моисеем и старинной чернильницей, располагается портативный компьютер, связанный с Миланским университетом и позволяющий вести исследования в диалоговом режиме.
Красные и синие пятна рядом с серыми и желтыми стопками пергамента и веленевой бумаги есть не что иное, как экземпляр «Нэшнл тэтлер». Тут же лежит и флорентийское издание «Ла Нацьоне».
Доктор Лектер выбирает итальянскую газету и начинает читать свежие нападки на Ринальдо Пацци, вызванные заявлением ФБР в связи со скандалом в деле Монстра. «Характер обвиняемого Токки совершенно не соответствует разработанному в нашем ведомстве психологическому портрету», — заявил официальный представитель ФБР.
Дело Монстра доктора Лектера абсолютно не интересует. Однако некоторые обстоятельства из прошлого Пацци вызывают у него интерес. Какая жалость, что на его пути встретился полицейский, прошедший стажировку в Квонтико. В учебниках Академии ФБР в качестве примера серийного убийцы обязательно присутствовал Ганнибал Лектер.
Когда доктор Лектер стоял рядом с Ринальдо Пацци, чувствуя запах его дыхания и глядя ему в лицо, он был уверен, что полицейский ничего не подозревает. Эта уверенность его не покинула даже после того, как Пацци спросил о шраме на левой руке Лектера. Главный следователь не заинтересовался доктором Феллом даже в связи с исчезновением старого хранителя.
После знакомства в палаццо Веккьо он встретился с полицейским еще раз — на выставке пыточных инструментов. Пожалуй, было бы лучше, если бы вторая встреча состоялась на демонстрации орхидей.
Доктор Лектер не сомневался, что в голове полицейского уже заложены все необходимые элементы для озарения, однако эти элементы пока терялись в миллионах других известных ему фактов.
Не пора ли Ринальдо Пацци составить компанию покойному хранителю палаццо Каппони на свалке? А может быть, предпочтительнее, чтобы его тело обнаружили после не вызывающего сомнения самоубийства? «Ла Нацьоне» будет приятно удивлена, узнав, что сумела затравить Главного следователя до смерти.
Нет, пока не время, решило Чудовище и вернулось к своим пергаментным свиткам.
Доктор Лектер совершенно не тревожился. Его восхищал литературный стиль Нерри Каппони, банкира и посла Флоренции в Венецианской республике в пятнадцатом веке. До поздней ночи он ради собственного удовольствия читал — иногда даже вслух — письма посла в родной город.
Еще не наступил рассвет, а Ринальдо Пацци уже держал в руках фотографию доктора Фелла, сделанную для разрешения на трудоустройство. Негативы снимков доктора он сумел получить у карабинеров[28]. В распоряжении Пацци находились и прекрасные копии снимка лица доктора Лектера с плаката Мейсона Вергера. Оба лица по форме были идентичны, но если доктор Фелл действительно являлся доктором Лектером, то с его носом и щеками проводилась определенная работа. Возможно, ему была сделана инъекция коллагена.
Уши, правда, выглядели весьма многообещающе. Как Альфонс Бертильон сто лет назад, Пацци при помощи лупы изучал и сравнивал ушные раковины доктора Фелла и доктора Лектера. Создавалось впечатление, что уши идентичны.
Войдя на стареньком компьютере Квестуры в систему Интерпола, Пацци набрал код доступа к файлам ФБР с данными об особо опасных преступниках и запросил объемистое досье Лектера. Проклиная свой неторопливый модем, он читал текст с экрана до тех пор, пока в его глазах не начали роиться черные мошки. Он был достаточно хорошо знаком с делом, но две позиции заставили его затаить дыхание. Одна из них была достаточно старой, а вторая была введена совсем недавно, и в ней говорилось о том, что согласно имеющейся рентгенограмме доктору Лектеру, возможно, сделали хирургическую операцию на руке. В более старом документе — сканированном рукописном докладе полиции Теннесси — сообщалось, что Ганнибал Лектер убивал охранников в Мемфисе под звуки магнитофонной записи «Вариаций на тему Гольдберга».
В объявлении американского богача Мейсона Вергера, ставшего жертвой Ганнибала Лектера, содержался призыв позвонить в ФБР по прилагаемому номеру телефона. Там же имелось стандартное предупреждение о том, что Ганнибал Лектер вооружен и очень опасен. Но самое главное, непосредственно под обещанием об огромном вознаграждении был напечатан еще один номер телефона. Личного.
Авиабилеты от Флоренции до Парижа оказались чудовищно дорогими, но Пацци все равно пришлось платить за них из собственного кармана. Он не верил в то, что французские полицейские не вмешаются, если попросить их соединить Квестуру с нужным номером, и знал, что прямые международные переговоры могут прослушиваться. Других способов связаться с Парижем Пацци не знал, поэтому ему и пришлось пойти на расходы.
