звонила и сказала, что хочет показать Силии другие дома, а позже она позвонила еще раз, — я как раз был дома, — чтобы договориться о встрече с Силией сегодня утром.
Уолш записывал.
— Миссис Нолан, если не возражаете, давайте восстановим картину шаг за шагом, — сказал Уолш. — Итак, вы должны были встретиться с мисс Гроув сегодня утром.
У меня нет никаких оснований оказывать полное содействие, предупредила я себя. Главное: не мямли ответы, а излагай в точности, что произошло.
— Джорджет предложила заехать за мной, но я сказала, что хочу приехать на своей машине, чтобы быть уверенной, что смогу вовремя забрать Джека из школы при церкви Святого Джо. Я отвезла Джека в школу примерно без четверти девять, посетила кафетерий в торговом центре, чтобы выпить чашку кофе, а потом поехала на встречу с Джорджет.
— Она рассказала вам, как проехать на Холланд-роуд? — спросил Уолш.
— Нет. То есть да. Конечно рассказала!
Я заметила мимолетное удивление на лицах Уолша и Макингсли. Я противоречила сама себе. Я чувствовала, что они пытаются прочесть мои мысли, взвешивая и соизмеряя мои ответы.
— Вы быстро нашли дом? — поинтересовался Уолш. — Ведь на Холланд-роуд не очень четкие указатели.
— Я ехала довольно медленно, — пояснила я. Затем я рассказала, что увидела распахнутые ворота и машину Джорджет, прошла по первому этажу, звала ее, спустилась вниз, ощутила запах скипидара, нашла труп.
— Вы прикасались к чему-нибудь, миссис Нолан? — На этот раз вопрос поступил от Макингсли.
Мысленно я прокрутила свой путь. Неужели прошло всего несколько часов с тех пор, как я была в этом доме?
— Я повернула ручку парадной двери, — сказала я. — Не думаю, что я прикасалась к чему-нибудь до того, как открыла дверь, ведущую в полуподвальный этаж. В комнате отдыха я подошла к стеклянным дверям, ведущим в патио. Я подумала, что Джорджет, возможно, вышла на улицу. Но двери были заперты, поэтому я могу предположить, что я к ним также прикасалась, потому что как еще я смогла бы узнать, что они были заперты? Затем я пошла по тому коридору на запах скипидара и нашла Джорджет.
— У вас есть пистолет, миссис Нолан? — внезапно спросил Уолш.
Вопрос прозвучал неожиданно. Я знала: чтобы напугать меня.
— Нет, конечно же нет, — запротестовала я.
— Вы когда-либо стреляли из пистолета?
Я посмотрела на моего инквизитора. За стеклами круглых очков глаза казались грязновато-карими. Они были напряженными, он изучал меня. Каким должен быть вопрос, обращенный к невинному человеку, которому и так не повезло в том, что он нашел окровавленный труп? Я знала, что Уолш заподозрил что-то неладное в том, что я сказала или не сказала, и у него обострился инстинкт следователя.
Конечно же, я еще раз солгала:
— Нет, никогда.
Наконец Уолш достал вырезку из газеты, которая была в пластиковом пакете. Это была фотография, на которой я падаю в обморок.
— Есть ли у вас догадки, как эта фотография могла оказаться в сумке мисс Гроув, которую она носила через плечо? — спросил он меня.
Я очень обрадовалась, когда Алекс ответил вместо меня:
— Почему, во имя всего святого, моя жена должна знать, что Джорджет Гроув держала в сумке?
Алекс встал. Не дожидаясь ответа, он сказал:
— Я уверен, вы поймете, что это был еще один стрессовый день для нашей семьи.
Двое мужчин поднялись немедленно.
— Нам, возможно, понадобится побеседовать с вами снова, миссис Нолан, — сказал прокурор. — Вы не планируете куда-нибудь уехать?
«Только на край света», — подумала я, но вместо этого с нескрываемой горечью я сказала:
— Нет, мистер Макингсли, я буду именно здесь, дома.
21
Обветренное лицо, мускулистое тело и мозолистые руки Зака Виллета показывали, что он был человеком, который провел большую часть жизни на открытом воздухе. Сейчас ему шестьдесят два года, он работает в Клубе верховой езды Вашингтонской долины с двенадцати лет. Он начинал с чистки конюшен по выходным, а затем в шестнадцать лет бросил школу, чтобы работать в клубе целый день.
— Я знаю все, что мне нужно знать, — сказал он учителю, который уверял его, что у него отличные способности к учебе и ему следует продолжить свое образование. — Я понимаю лошадей, и они понимают меня.
Постоянный недостаток амбиций удерживал его от преодоления планки умельца в Клубе Вашингтонской долины. Ему нравилось ходить за лошадьми и тренировать их, ему нравилось делать именно это. Он мог вылечить любую незначительную болезнь, от которой страдали его четвероногие друзья, и мог умело почистить и починить снаряжение. Попутно у него был внушительный бизнес по перепродаже артефактов любителей лошадей.
Он имел дело с двумя типами клиентов: людьми, которые меняли снаряжение, и людьми, чей энтузиазм к верховой езде угасал, и они рады были продать дорогое конское снаряжение недешевого спорта.
Когда все постоянные инструкторы были заняты, Зак мог иногда давать уроки верховой езды, но это не было его любимым занятием. Он раздражался от вида людей, которым не было никакого дела до лошади, нервно дергающих вожжи, а затем умирающих от страха, когда лошадь отказывалась запрокидывать голову.
В течение тридцати лет Тэд Картрайт держал своих лошадей в Клубе Вашингтонской долины, пока пару лет назад не перевез их в соседние, более престижные конюшни Пипэка.
В четверг в полдень весть о смерти Джорджет Гроув облетела весь клуб. Зак знал и любил Джорджет. Время от времени она рекомендовала его всем, кто желал объездить свою лошадь для прогулок.
«Обратитесь к Заку в Клубе Вашингтонской долины. Не поскупитесь, и он будет заботиться о вашей лошади как о маленьком ребенке», — так она, бывало, говорила им.
Зачем кому-то понадобилось убивать такую милую женщину, как Джорджет Гроув? — этим вопросом задавался каждый.
Заку думалось лучше всего, когда он совершал прогулку верхом. Задумчиво хмурясь, он оседлал одну из порученных ему для обучения лошадей и поскакал по тропинке, ведущей к вершине холмов, расположенных позади клуба. Почти добравшись до вершины, он свернул на другую тропинку, по которой мало кто осмеливался ездить.
