Эта мысль вызвала у Эмили улыбку.
Уилл открыл дверцу, и Эмили села в машину. Странная мысль вдруг пришла ей в голову: она подумала, что предстоящая служба будет поминальной не только по Марте Лоуренс, но и по Маделайн.
Когда машина тронулась, она поделилась с Уиллом своим ощущением, добавив при этом:
— Знаете, мне казалось, что присутствовать на поминальной службе по девушке, которую я никогда не знала, это что-то вроде подглядывания в замочную скважину. Мне было как-то неловко участвовать в этой церемонии, но сейчас все совсем по-другому.
— В каком смысле по-другому?
— Я верю в вечную жизнь, верю в то, что рай существует. Мне хочется думать, что эти две молоденькие девушки, вероятно, ужасно напуганные в последние мгновения своей жизни, ушедшие из жизни с интервалом в сто лет, — они теперь вместе, как говорит Священное Писание, «вместе в светлом и мирном».
— А где, по-вашему, их убийца? — спросил Уилл. — И каков будет его удел?
Эмили изумленно на него уставилась.
— Уилл, вы, наверное, хотели сказать «убийцы»?! Два разных человека.
Уилл рассмеялся.
— О боже, я заговорил, как эти ненормальные писаки! Конечно, я хотел сказать «убийцы». Двое. Множественное число. Один уже давно в могиле. Другой, возможно, где-то здесь.
Несколько минут, пока они ехали мимо озера до церкви Святой Катарины, они молчали. Церковь являла собой прекрасный образец романского стиля. Эмили знала, что она была построена в 1901 году одним богачом в память об умершей семнадцатилетней дочери. Это было очень подходящее место для сегодняшней церемонии.
У церкви стояло множество автомобилей, и постоянно подъезжали все новые.
— Как вы думаете, Уилл, может быть, в одном из них убийца Марты? — глухим голосом спросила Эмили.
— Если он в Спринг-Лейк, как считает полиция, я очень сомневаюсь, что у него хватит дерзости не явиться сюда. Он выдаст себя, если не будет скорбеть вместе с семьей, вместе со всеми.
«Скорбеть вместе с семьей, — подумала Эмили. — Хотела бы я знать, кто из друзей Маделайн, чьи руки были запятнаны ее кровью, вот так же скорбел вместе с нашей семьей сто десять лет назад?!»
30
В субботу в одиннадцать утра Джоан Ходжес ехала в своей машине в парикмахерскую, когда зазвонил ее мобильный телефон. Звонила сестра доктора Лиллиан Мэдден, Эстер, из Коннектикута. Ее голос звучал встревоженно.
— Джоан, Лиллиан куда-то собиралась на уик-энд?
— Нет, Эстер, насколько я знаю, у нее не было никаких планов на эти выходные.
— Я пыталась дозвониться ей вчера около половины двенадцатого. Ответа не было, и я подумала, что она поехала куда-нибудь с друзьями после лекции. Но я сегодня звонила ей уже два раза, и она не отвечает.
— Иногда она выключает телефон. Наверно, она и на этот раз так сделала. Вся эта шумиха в прессе по поводу убийства ей надоела. Я сейчас съезжу к ней, чтобы убедиться, что все в порядке.
Джоан старалась говорить беззаботно, но тревога уже закралась в ее душу.
— Я бы не хотела доставлять вам беспокойство.
— Никакого беспокойства, это не больше четверти часа отсюда.
Забыв о прическе, Джоан прибавила скорость. Щемящее чувство где-то глубоко внутри и комок в горле свидетельствовали о панике, которую она тщетно пыталась подавить. Случилось что-то страшное. Она это знала точно.
Доктор Мэдден жила на Лорел-стрит в трех кварталах от океана. «Какой чудесный день, — думала Джоан, подъезжая к дому. — Дай господи, чтобы Лиллиан просто вышла погулять, или забыла включить телефон, или…»
Джоан не успела найти еще какое-либо убедительное объяснение — стремительно выйдя из машины, она кинулась к двери. Через стекло она видела, что шторы в спальне опущены. На ступеньках лежит утренняя газета. Дрожащими руками Джоан достала из сумки ключ от офиса. Она знала, что если дверь, соединявшая офис доктора Мэдден с жилой половиной дома, заперта, то в столе в кабинете лежит запасной ключ.
Джоан вошла в маленькую прихожую. На ярком солнце она не сразу заметила, что повсюду горит свет. Покрываясь холодным потом и с трудом переводя дыхание, она вошла в свой кабинет. Ящики картотеки были открыты, выброшенные из них карточки пациентов валялись по всей комнате.
С трудом преодолев настойчивое желание бежать прочь, Джоан вошла в кабинет Лиллиан Мэдден.
Она хотела закричать, но у нее вырвался только мучительный стон. Лиллиан Мэдден лежала головой на столе, рука ее была стиснута, как будто она все еще сжимала в ней что-то. Глаза выкатились, рот полуоткрыт, словно все еще хватая воздух.
Ее шею плотно обвивал шнурок.
Джоан не помнила, как она выбежала из кабинета, из дома. Минуя лужайку, она все время пронзительно кричала. Когда она опомнилась, ее окружали соседи Лиллиан, выскочившие на ее крики.
Колени у Джоан подогнулись, и, прежде чем страшный образ ее убитой начальницы и подруги утонул в милосердной обморочной тьме, одна мысль промелькнула у нее в сознании: доктор Мэдден верила, что люди, умершие насильственной смертью, перевоплощаются очень быстро. Если это правда, как скоро она вернется обратно?
31
Эмили и Уилл Стаффорд приехали к Лоуренсам, когда в просторной гостиной хозяева встречали гостей и принимали соболезнования. Старшие Лоуренсы, восьмидесятилетние дед и бабка Марты, в благородных сединах; родители Марты, Джордж и Аманда Лоуренс, красивая пара, обоим около шестидесяти лет; их дочь Кристина, копия матери, только моложе, с мужем.
Эмили восхищалась их выдержкой и достоинством во время службы.
Она и Уилл сидели на скамье под углом к той, где разместилась семья, и Эмили отчетливо их видела. Лица Лоуренсов были печальны, слезы наворачивались им на глаза. Кристина сидела рядом с родителями с новорожденной дочкой на руках, тезкой покойной Марты.
