Витек, прижимая к груди авоську с драгоценным содержимым, выскочил на улицу и зашагал прочь от подъезда с дверью на кодированном замке. Дома вокруг него покачивались, и чтобы избежать морской болезни, Витек смотрел исключительно себе под ноги. К тому же так было меньше шансов быть узнанным, ибо в глубине души он был уверен, что в городе уже введен план "перехват", городской транспорт нашпигован переодетыми в штатское кэгэбэшниками, к окраинам подтягиваются военные полки, а его самого на квартире ждет засада. Поэтому Витек направился напрямик к тому, что осталось от его родного завода — к цилиндрическому валу асфальтоукладчика.
На пустыре царили тишина и запустение, как и положено всем порядочным пустырям. В будке, лишенной стекол, спал сторож Федор Палыч, не переставший охранять дух фабричного оборудования из-за отсутствия как другого занятия, так и дома. К тому же завод в каких-то ведомостях еще числился, и сторож каждое пятое число месяца отправлялся в трест за зарплатой, где встречал порой и других бывших сослуживцев — в том числе директора завода и кассиршу из бухгалтерии. В тресте давно могли бы задаться вопросом, почему, собственно, предпочитают получать зарплату у них, а не на рабочем месте. Но не задавались, потому что именно в этом тресте работал уже известный нам гражданин Чеботарев, и стиль работы данного учреждения не предполагал заботы о сохранности государственной, то есть — ничейной собственности. Тем более, что львиная доля зарплат сотрудников до самих сотрудников не доходила — они-то думали, что давно находятся в отпуске за собственный счет. Львиную долю получал, собственно, сам Лев Семенович Бородянский, начальник треста. Догладывать кости доставались директору экс-завода и кассиру. Палычу платили зарплату не то из жалости, не то чтобы он не стал о чем-нибудь спрашивать у ненужных людей.
Старичок-охранник проснулся от ощущения, будто над его койкой склонился призрак. Он зевнул, приоткрыл щелки глаз (больше не получилось), повернулся и удостоверился, что ощущение оказалось верным: призрак, и правда, нависал над ним, небритый, вращающий глазами и покачивающийся на ветерке. К тому же от него сильно несло спиртным, и Палыч скривился от запаха перегара раньше, чем успел испугаться пришельца.
— Палыч!.. — прошелестел призрак нечеловеческим голосом, — слышь, вставай, Палыч!.. Я за тобой пришел…
"Смерть, что ли? — размышлял Палыч, силясь продрать веки. — Я-то всегда думал, что она старуха. А этот… эта… еще и пьющее", — окончательно запутавшись в грамматике, Палыч наконец испугался.
— Изыди, — скорее попросил, нежели потребовал он. Призрак с грохотом выпустил что-то из рук возле кровати, и там стеклянно звякнуло. От этого звука глаза Палыча открылись сами собой.
— Вставай, слышь, Палыч, — проныл Витек. — Мне спрятаться надо. И это — он указал вниз, под койку, — спрятать.
Палыч, медленно приходя в себя, перевесился через край кровати и узрел авоську неутомимого несуна, переквалифицировавшегося в сантехника.
— Мафия хочет украсть твои инструменты? — предположил он.
— Мафия хочет меня убить, — прошептал Витек, присаживаясь на корточки и пригибая голову, чтобы не быть видимым через пробоину окна. — А это не инструменты. Там у меня доллары. Целая… много!
— Покажи, — потребовал Палыч. Витек покорно вытащил одну пачку зеленых купюр, и сторож, откинувшись на подушке, начал ее всесторонне изучать, не снимая, однако, резинового ободка.
— Я как-то видел доррал, — спустя некоторое время нарушил молчание он. — Наш полк тогда в Германии стоял, а на КПП, который отделял нашу зону от англис-ской, один мериканец захаживал. Так одна медсестра нам потом дорралы показала — он у нее что-то купил. Только у тебя это — не дорралы. Те другими были. Побольше, и картинка другая совсем…
— А что же это, — от обиды Витек даже голос повысил и сел на койку рядом с дедом, — монгольские тугрики, что ли?
— Не тугрики, — однозначно отметил Палыч, — тугрики я видел. Когда мы в Монголии против китайцев воевали…
— Слушай, дед, ты мне еще про Македонского расскажи, — вконец осерчал Витек. — Сколько лет прошло, 96-й год на дворе, деньги-то изменились!
— Да? — хитро прищурился Палыч. — А наши чего ж не изменились? Сколько лет уже как был червонец с дедом, так и есть.… Хотя нет, ты знаешь, я вот помню, и у нас в шестьдесят первом…
— Во, читай: американ доллар — Витек выдернул из пачки одну купюру и ткнул пальцем в надпись.
— А ты что, мериканский язык знаешь? — искренне изумился Палыч.
— В таких пределах знаю.
— Откуда ты их взял-то, эти дорралы?
— Сейф нашел на квартире у одного козла, — вздохнул Витек. — я туда кран пришел чинить. Не сдержался, когда увидел. Они за бутылками лежали. Ну разве можно деньги рядом с бутылками оставлять?
— И теперь этот козел на тебя рога точит?
— А то… Чего мне делать, а, Палыч? Может, вернуть?
— Ага, верни, с тебя еще проценты стребуют перед тем, как в тюрьму посадить, — пообещал Палыч.
— А что, точно посадят?
— Не, не точно. Может, сразу убьют, что бы по судам с тобой не таскаться. Такие деньжищи ведь у кого могут быть? Или у Пугачевой с Леонтьевым, или у бандитов. Ты кран, часом, не у Пугачевой чинил?
Витек вспомнил мадам Чеботареву, на секунду задумался, потом твердо помотал головой.
— Точно не у нее.
— Если б у Пугачевой, можно было бы деньги вернуть, — вздохнул Палыч, — так поет! Такой не то, что свое — чужое отдать не жалко.
— Чужое отдать никому не жалко. Эти и не Пугачевские, и не Леонтьевские.
— Значит, бандитские. Там этим гадам и надо, — резюмировал Палыч. — Они себе еще наворуют. А доралы свои ты спрячь… да хотя бы под свой агрегат асфальтовый закопай. Кто такие бабки здесь искать будет? Опять же я рядом, посторожить смогу. А посторонних здесь все равно нет, даже бомжи не показываются — живиться-то нечем.
— Спасибо тебе, Палыч, — в припадке нежности к старику, не бросившего его наедине со своими зелеными проблемами, выдавил Витек, — я тебе тоже дам денег, сколько скажешь. А хочешь, квартиру куплю…
— Ты мне пиво купи, а то башка трещит, — пожаловался Палыч. — наши-то, деревянные, есть?
— Наскребем! — Витек вспомнил про три тысячные купюры, полученные от Елены.
* * *
Проснувшись на следующий день на месте, где раньше стояла их двуспальная с Еленой кровать, а теперь валялся один матрас, Сергей Степанович для начала еще раз обследовал сейф. Он был так же пуст, как и прежде — от без малого двухсот тысяч долларов не осталось даже запаха типографской краски, который он так любил. Затем заглянул в холодильник, и узнал, что его супруга (теперь, видимо, бывшая) все же не была лишена некоторой доли гуманности — продукты оставила.
Было около 10 утра. На работу можно было не спешить — ревизоры ждали встречи с деньгами только к полудню. Слегка перекусив, Сергей Степанович нашел газету, по объявлению в которой вызывал злополучного сантехника, а потом и само объявление. Плюхнувшись на пол в прихожей возле телефонного аппарата (полочки уже не было), он набрал номер. Телефон, номер которого значился в объявлении, без устали звал хозяина, но напрасно — домой Витек идти боялся. Тогда Сергей Степанович позвонил в редакцию.
— Отдел объявлений, — откликнулся молодой женский голос.
— Это вас беспокоит читатель, — сказал Чеботарев, — я звонил к вам по поводу сантехника, у вас тут его объявление напечатано, так я хочу получить какие-нибудь сведения о нем.
— Какие такие сведения? — не поняла вопроса девушка. — Все, что нужно, написано в объявлении. — Она явно собиралась положить трубку, но Чеботарев заговорил очень быстро, не дав ей это сделать.
— А вам известно, что меня обокрал человек, который разместил это объявление? — закричал он. — Мне нужны его данные — паспорт, и что там вы еще требуете…
— Во первых мы требуем не орать, а во вторых…
— Да я не орать буду, я на вашу газету в суд подам! — завопил Сергей Степанович, заодно снимая напряжение, накопившееся за весь этот явно неудачный день. — Вы что же это, сообщники получаетесь! У меня, честного человека, украли столько, сколько ты, дура, за пять жизней не заработаешь — а ты мне будешь говорить, что вы не берете данных! Говори, как он выглядит, этот проходимец, немедленно!
Абонент на том конце трубки милостиво дожидался, пока энергия Сергея Степановича иссякнет, как лужица на песке, после чего вдруг спросил:
— И много сперли?
— Почти двести тысяч, — от неожиданности Чеботарев не сразу сообразил, что в таких вопросах лучше держать рот на замке.
— Ни фига!.. Но мы обязательно учтем ваши пожелания по улучшению сервиса в нашем издании, — голосок заструился из трубки с такой примесью сахара, какую могут подмешивать только скрытые садисты. — В следующий раз мы обязательно будем требовать у наших клиентов не только паспортные данные, но также отпечатки пальцев и кардиограмму сердечной деятельности. Как по-вашему, не стоит ли нам также по каждому факту подачи бесплатного объявления обращаться в МВД, чтобы личность человека была всесторонне проверена заранее?
