— Надо сообщить ребятам, — промолвил я.
— Скажи ты. Я просто не могу с ними общаться. Давай, иди. Я ещё немного побуду здесь.
И я ушёл, оставив Гая страдать в одиночестве.
Гай не приехал на работу и на следующий день, во вторник. Я позвонил ему домой, никто не ответил. Мне три раза звонили из «Оркестра», но я не брал трубку. Сидел, барабанил пальцами по столу, размышляя над тем, что делать дальше. Подошла Ингрид Да Куна, наша с Гаем старая приятельница, редактор сайта. Она работала в компании только два месяца, став последним необходимым элементом команды. У нас с ней были непростые отношения, но об этом позднее.
— Я слышала, мы скоро займёмся гламурным бизнесом? — спросила она.
— Ты, вероятно, займёшься, а я нет.
— Такой квалифицированный бухгалтер-аудитор в этом деле очень даже пригодится.
— Спасибо.
— Я-то вписываюсь сюда идеально. Могу, кстати, попробоваться и в качестве модели.
Я не сумел сдержать улыбку. Ингрид была симпатичная — светло-голубые глаза, густые каштановые волосы, открытое доброе лицо, но я видел её в купальнике, она выглядела неплохо, однако на модель не тянула.
— Чему ты заулыбался? Да, зад у меня тяжеловат, и бедра тоже, но теперь я могу сделать пластическую операцию за счёт компании. Кое-что удалят, кое-что передвинут. Тони все оплатит. Скоро ты меня не узнаешь.
— А как насчёт роста?
— Что рост? Во мне метр семьдесят восемь, на каблуках — метр восемьдесят. — Она шлёпнула меня по руке.
— Ой! — Когда Ингрид бьёт, то бьёт чувствительно. — Ты рано обрадовалась. Думаю, все гламурное сайт будет получать из какой-нибудь паршивой студии в Лос-Анджелесе. Так что тебе придётся свои таланты отдать футболу.
— «Арсенал» — «Ливерпуль», ноль — ноль, — произнесла Ингрид, пытаясь имитировать радиокомментатора. У неё был уникальный акцент, что неудивительно, если мать шведка, а отец бразилец. Причём образование она получила в Англии. Ингрид посмотрела на меня и произнесла серьёзным тоном: — Я тебе очень сочувствую.
— Сочувствия здесь заслуживают все.
— Ты полагаешь, Тони уступит?
— Сомневаюсь. Но сдаваться без борьбы мы не имеем права.
— Согласна. Даже если все это развалится, тебе есть чем гордиться. Без тебя Гай так далеко никогда бы не продвинулся.
Справедливые слова, приятно их слышать.
— Я поговорила с ребятами, — продолжила Ингрид. — Если вы с Гаем уйдёте, они тоже здесь не останутся.
— А вот это зря. Вы все вложили в сайт какие-то деньги. Оставайтесь, может, из него выйдет что-нибудь путное.
— Но без нас Тони окажется в полном дерьме. Правильно?
— Не знаю.
— Подумай, без технического обслуживания, без редакторов в офисе останутся лишь компьютеры на старых столах. В общем, через неделю сайт прикажет долго жить.
Разумеется, она права. Я оглянулся. Ребята вокруг усердно трудились.
— Они действительно согласны уйти?
— Ага. Ты должен предупредить Тони.
Я улыбнулся. Тони, конечно, упрямая скотина, но можно попытаться. Да, можно. Я снял трубку. По счастью, он оказался дома, в своей квартире в Найтсбридже. Деловито выслушал мою просьбу о встрече и буркнул, что ждёт нас с Ингрид завтра в девять вечера.
В середине дня заявился Оуэн Джордан, младший брат Гая, с кружкой кофе в руке. Я удивился. Если один брат неизвестно где, то и второй вроде бы должен находиться там же. Оуэна и Гая связывали странные отношения, которые мне до сих пор не совсем понятны. Когда все нормально, они почти не общались, но если у одного случались неприятности, второй неизменно приходил на помощь. Всегда.
Не обращая ни на кого внимания, что для Оуэна в порядке вещей, он прошагал к своему компьютеру и включил его. Я подошёл, сел рядом. Он молча смотрел на экран, время от времени прикладываясь к кофе.
Они с Гаем совсем не похожи. Казалось, какой-то аномальный гормональный дисбаланс в организме Оуэна стимулировал рост некоторых частей его тела в ущерб другим. Ростом он был выше двух метров и весил около ста двадцати килограммов. Грузный, но не толстый, с чересчур большой головой, что создавало ошибочное впечатление непроходимой тупости. Под широкими бровями глубоко посаженные маленькие глазки. Оуэн красился под блондина. Волосы коротко отстрижены, но все равно похожи на космы, будто его только что вытащили из постели. Одет всегда одинаково: длинные шорты, футболка и бейсбольная кепка. Все с символикой сайта «ninetyminutes.com». В сентябре погода становилась прохладнее, и скоро ему придётся напялить на себя брюки.
— Как Гай? — спросил я.
— Жутко расстроен, — ответил Оуэн.
— Просто расстроен или пьёт?
— Думаю, и то и другое. — Голос у него высокий, почти визгливый. Их мать американка, и они оба долго жили в США, но у Оуэна акцент заметнее, чем у брата.
— А как ты?
— Я? — Только сейчас Оуэн соизволил посмотреть на меня. Его маленькие глазки впились в мои. — А чего это ты вдруг стал обо мне беспокоиться?
— Ты работал не меньше других, а твой папаша вдруг взял и все прикрыл.
Оуэн отвернулся к компьютеру. Заговорил примерно через минуту:
— Мне это тоже очень не нравится.
— Гай вроде собрался сдаваться, — промолвил я. — Но ребята — нет. Ингрид утверждает, что все хотят уйти вместе с ним. Твоему отцу придётся уступить.
Оуэн продолжал стучать по клавишам.
— Как ты думаешь, он уступит? — спросил я.
— Нет.
— Но почему? Почему он не захочет поддержать сыновей?
— Потому что он полное говно, — буркнул Оуэн. Его пронзительный голос странно контрастировал с его размерами и тем, что он произносил. — Ему на нас насрать. Так было всегда. И будет. — Заметив на моём лице удивление, он пояснил: — Я ведь его боготворил. Вначале. И Гай тоже. Потом он сделал нам козью морду. Бросил. Оставил на попечение нашей стервы-мамочки. Никогда даже не интересовался, как мы. Через много лет пригласил к себе во Францию, но всё равно не обращал на нас внимания. А меня так вообще в упор не видел. Когда я познакомился с потаскухой, из-за которой он нас бросил, то изумился. Ну ты-то знаешь, какая она потаскуха.
Я почувствовал, что краснею. Оуэн слегка улыбнулся.
— Я тогда повертелся во Франции и понял, что он пустое место. Гаю, чтобы это просечь, потребовалось больше времени. Понимаешь, я думаю, папаша его побаивается.
— Кого, Гая? С чего бы?
— Для папаши Гай вроде соперника. Он до сих пор уверен, что лучше его умеет кадрить женщин и делать деньги. И постоянно пытается доказать это себе. Вот почему он трахает женщин вдвое моложе. А вот теперь накрыл наш сайт.
— Но денег он сделал гораздо больше, чем Гай.
— Вот именно, сделал. Когда был молодым. То есть давным-давно. Я совершенно точно знаю, что в последние годы он несколько раз прогорел с инвестициями. Неудивительно, он ведь лопух. Это его, конечно, раздражает. Хочет доказать всем, что не потерял нюх. — Глаза Оуэна зло блеснули. — Наш папаша — себялюбивая свинья. Он ненавидит нас. Обоих. Ничего странного в том, что ему захотелось поломать сайт.
Горечь и прямота Оуэна меня ошеломили.
— Где Гай?
— Не знаю.
Когда-то они жили вместе, но когда сайт заработал, Оуэн нашёл себе жильё где-то в Камдене.
— Он придёт сегодня?
— Понятия не имею.
— Ты думаешь, он решил окончательно?
— Я сказал все. А теперь, извини, мне нужно трудиться.
Я направился к своему столу, осознавая, что, пожалуй, это был самый длинный разговор за всё время нашего знакомства с Оуэном. Но моё мнение о брате Гая не изменилось ни на йоту.
Он был странный. Очень странный.
* * *
В среду Гай опять не пришёл, и я даже не пытался спрашивать о нём Оуэна. Мы с Ингрид проработали до половины восьмого, потом поехали на метро в Найтсбридж. В отличие от меня, она надеялась на успех, сыпала аргументами, которые должны были припереть Тони Джордана к стенке. А меня, как ни странно, больше беспокоило не пораженчество Гая, а жгучая ненависть Оуэна к отцу. В этой семье ничего не прощали и не забывали.
Заглядывая в путеводитель, я вёл Ингрид по лабиринту улочек к дому, где жил Тони Джордан. В очередной раз остановился под фонарём на узкой улочке с односторонним движением — свериться с картой. Тони жил где-то здесь, в одном из домов с дорогими комфортабельными квартирами, где полтора столетия назад располагались конюшни.
Название улицы заслонял автомобиль. Я приблизился посмотреть. Да, это была нужная нам улица. В машине находился человек. На мгновение мы встретились взглядами. Я удивился, почему он сидит в темноте. Видимо, ждёт кого-нибудь. Вскоре мы вошли в подъезд одной из бывших конюшен и поднялись наверх. Я позвонил. Открыл Тони.
— А, делегация. Входите. Только много времени я вам уделить не могу. Через полчаса ужинаю с приятелями.
