Собственно, я сам сделал вывод о том, что этот субъект является хозяином. Об этом говорил тот факт, что он стоял за буфетной стойкой и полировал стаканы сухим полотенцем, бросая на меня изучающие взгляды поверх стекол круглых, а-ля Джон Леннон, очков. Неповторимый ансамбль с очками составляли добела застиранные джинсы, которые сидели так плотно, что чуть не светились насквозь, и не слишком свежая белая рубашка с рюшами на воротнике и манжетах. Высокий лысеющий лоб обрамляли длинные темно-каштановые волосы, завязанные на затылке конским хвостом. Был бы он лет на тридцать младше и на несколько килограммов легче, я бы не удостоил его второго взгляда. Но я сделал усилие, чтобы подавить ухмылку. Похоже, что здесь, в Грайсфельдене, время просто остановилось.
Но, если честно, уж лучше престарелый хиппи, чем город, полный клонов Квазимодо.
— Хай, — вырвалось из меня с некоторым опозданием. Престарелый хиппи перестал полировать свой стакан и несколько мгновений смотрел на меня отсутствующим взглядом. Через пару секунд я опомнился и поприветствовал его более адекватно: — Добрый вечер.
— Добрый вечер, — ответил хозяин.
Он уставился на меня с нескрываемым любопытством. Я не сразу понял, хорошо или плохо здесь относятся к новым людям, однако было ясно, что видят здесь их не часто, пожалуй даже редко.
— Разрешите представиться, Горресберг, — промолвил я, возможно, слегка беспомощно. — Франк Горресберг. Мне здесь назначено. Встреча с…
— Так вы ищете этого поверенного? — прервал меня престарелый хиппи.
— Да, — ответил я. Не потому, что мне нечего было больше сказать, но я не стал ничего объяснять, лишь пожал слегка плечами. Почему, собственно, я должен что-то объяснять совершенно чужому человеку, которого это абсолютно не касается? — Да, можно так выразиться.
— Я так и думал, — ответил хозяин. — Давненько я не видел здесь приезжих, однако сегодня вечером, думаю, я наверстаю упущенное, — он усмехнулся, но в то же мгновение спохватился, придал своему лицу серьезность, словно понял, что я не намерен отвечать ему улыбкой на такое глупейшее замечание. Здесь он сделал кивок головой в сторону единственного занятого столика.
— Ваши коллеги уже собрались, — сказал он. — Желаете что-нибудь выпить?
— Не сейчас. — Я подхватил мой чемодан, повернулся в указанную им сторону и тут с неприятным чувством обнаружил, что меня, совершенно не стесняясь, во все глаза разглядывает полдюжины чужих людей.
Коллеги? Что значит «коллеги»?
Вообще-то, их было четверо. Вместе со мной — пятеро. Мгновенно и инстинктивно я почувствовал, что это была за ситуация. Классический фальшстарт. Я тут, как какой-то дурак, мялся и мямлил что-то, в то время как эта компания спокойно сидела и разглядывала меня. Нет никакого сомнения, что они составили обо мне самое нелестное мнение.
За неопрятным столом, который был испещрен следами стаканов, прожженными дырочками и остатками еды, сидели две девушки и двое парней. Девушки представляли собой полную противоположность друг другу. Одна — маленькая и слегка полноватая, но красивая, со светлыми, коротко стрижеными волосами и веселыми глазами, другая — стройная, спортивного типа, с длинными, до плеч, гладкими рыжими волосами и гораздо красивее, чем полненькая, почти красавица. Пожалуй, она была бы совершенной красавицей, если бы не явный холод, который излучало ее лицо, и скрытая надменность во взгляде. Этот взгляд вынуждает тебя невольно держаться на дистанции. Обе они были настолько разные, как будто нарочно подобранные, чтобы оттенять друг друга.
Однако, присмотревшись к остальным, я вынужден был заметить, что это относится не только к девушкам. На первый взгляд, между всеми нами не было абсолютно ничего общего, так что невозможно было поверить, что я мог бы быть в родственных отношениях с этой компанией.
— Ты, должно быть, Франк.
Голос светловолосого юноши, сидевшего напротив меня, не только вырвал меня из череды моих мыслей, но и показал мне, что я минимум десять секунд неприкрыто пялился на обеих дам, причем не с самым изысканным выражением лица, судя по насмешливым искоркам в глазах полненькой толстушки. Надеюсь, я хотя бы не пустил слюни.
Почувствовав себя слегка виноватым, я внимательно посмотрел на парня, который обратился ко мне. В первый момент он показался мне прямо юношей, хотя при ближайшем рассмотрении я установил, что он вряд ли был моложе меня больше, чем на год, и вряд ли моложе четвертого в нашей компании, который находился рядом с ним. Однако все его существо излучало какую-то юношескую прелесть. Вьющиеся светлые волосы, спадающие на плечи, свободная джинсовая рубашка и подходящие к ней брюки, заправленные в стоптанные ковбойские сапоги. Я мог рассмотреть все детали его одеяния, несмотря на то что он находился на другой стороне стола, так как он сидел на стуле, далеко отстоящем от стола, и в такой позе — широко расставив ноги, с надменным видом — будто только и ждал, чтобы кто-то вошел, споткнулся об его расставленные сапоги, чтобы выставить посетителя идиотом. Ну и дела! Что за представление? И этот тип — мой дальний родственник? В это я просто отказывался верить.
— Да, действительно, я Франк Горресберг, — слегка смущенно ответил я, автоматически пожимая руку светловолосого, которую тот протянул мне над столом. Каким образом он проделал этот трюк, не упав со стула, осталось для меня загадкой. — Но откуда…?
— Эд, — представился мой светловолосый визави. — Если угодно, Эдуард. Но мне больше нравится Эд, если честно, как, впрочем, и всем, кто меня знает.
Он коротко и сильно пожал мою руку, подался назад и указал на светловолосого гиганта, который сидел рядом с ним и внимательно и почти сочувственно (по крайней мере, мне так показалось) рассматривал меня. Я удостоил его коротким взглядом. Я еще никогда не имел дела с такими накачанными парнями, логично предположить, что я склонен скорее осуждать людей такого типа.
— Это Стефан, — продолжал блондин. — Я — Эд, а так как в нашей группе только трое мужчин, то ты должен быть Франком. — Он удовлетворенно ухмыльнулся своему умозаключению (не знаю, чего он ожидал — что я буду слушать его с разинутым ртом и хлопнусь на колени, чтобы почтить его как достойного последователя Шерлока Холмса?), указал легким движением на обеих дам и произнес: — Юдифь и Элен. Не хватает только Марии, но женщинам свойственно опаздывать… Хотя, не помню, ее точно зовут Мария?
Не знаю, к кому относился этот вопрос, ждал ли он реакции на свое замечание относительно женской пунктуальности, во всяком случае, он ничего не дождался и, чтобы как-то замять неловкость, взглянул на свои наручные часы. Встреча была назначена на восемь вечера, а до этого времени оставалось еще добрых десять минут. Меня это удивило, так как я добирался сюда в такой спешке, что был уверен, что уже гораздо позднее.
— У нее есть еще несколько минут, — сказал я, чем заслужил одобрительный взгляд толстушки (если я правильно понял неточный жест Эда, ее звали Юдифь, это имя больше подходило рыжеволосой).
Эд уважительно присвистнул, бросив взгляд на толстое матовое серебро моих швейцарских часов.
— Вот это вещь! — с восторгом сказал он.
Я встретил его замечание равнодушно, слегка пожал плечами и одернул рукав куртки. Эд был прав. Эти часы были самой моей большой драгоценностью, которой я когда-либо обладал, а что до Эда, он может делать по этому поводу любые выводы, какие ему угодно. Пару лет назад я выиграл это сокровище в покер у какого-то бедняги, который играл еще хуже меня и которому везло еще меньше, чем мне. Я бы давно продал эти часы, но я пока не встречал никого, кто был бы в состоянии заплатить хотя бы за ремешок этих часов.
— Ну если все вы из нашей пятерки или там шестерки, то где же Флеминг? — спросил я.
— Да, действительно! — с видом триумфатора вопросил Стефан, словно проснувшись. Смешно! Поистине, он сделал все, что мог, чтобы я не разочаровался в своем мнении по поводу этого стокилограммового мешка с мускулами, голова которого была покрыта ежиком коротких светлых волос, которые обрамляли не слишком высокий лоб.
Эд закатил глаза (предусмотрительно стараясь, чтобы этого не заметил Стефан) и быстро ответил:
— Наш щедрый благодетель скоро будет, — кивком головы он указал на раздвижную дверь. — Он там ожидает уже примерно час. Он уже заказал два кофе, большую кружку пива и кусок сырного пирога.
— Яблочного, — возразила Юдифь. — Я точно видела, что это был яблочный пирог.
Конечно, это колоссальная разница!
— Тогда почему мы не можем туда войти? — спросил я.
— Потому что Цербер нас не пускает, — ответил Эд, показывая многозначительно на хозяина. — Он сказал, что мы только тогда должны войти к нему, когда все соберемся.
— Интересно, а как он нас удержит, если все же мы захотим войти? — спросил я, все больше удивляясь. — Он что, силу применит?
