— Какую? — позабыв, что вопросы здесь задает только он, проявил я умеренный интерес.
— Ты уссышься! — предупредил меня следователь.
Я как мог изобразил на своем лице крайнее нетерпение.
— Мещеряк! — сжалился надо мной Задиракин.
Я вежливо промолчал.
— Вашу повестку, — потребовал следователь.
Повестка была тотчас ему предъявлена.
— Имя, фамилия, год рождения, место работы? — Открывая в компьютере нужный файл, Задиракин пробежался по клавишам.
— Александр Иванович Угаров, 1961, охранник ЗАО «Дека-Банк», — ответствовал я в заданном порядке.
— Знаете ли вы гражданина Варданяна Ашота Левоновича?
— Так точно. — Услышав знакомую фамилию, я в значительной степени утратил интерес к предстоящему разговору.
Следователь отрабатывал свой «висяк» и вряд ли более того.
— В каких вы с ним были отношениях?
— В самых близких, — сообщил я Задиракину. — Я у них пропуск раза два проверял, когда они в хранилище спускались.
— А если не ерничать?
— А если так, то я даже не смогу его на опознании от наших сотрудников отличить.
— Так и запишем, — отметил Задиракин, печатая протокол нашей малосодержательной беседы. — «С пострадавшим отношений не поддерживал, сведений о его личной жизни и характере служебных обязанностей не имею». Верно?
— Правды не спрячешь, — подтвердил я.
— И последний вопрос. — Заглянув в ящик стола, следователь нарыл в нем какой-то лист.
Я терпеливо ожидал окончания этой комедии. Вопрос, который он приготовил на десерт, был мне уже известен. Мы с Журенко обсудили его еще по пути в кабинет Задиракина.
— И последний вопрос. — Задиракин уставился в таинственный лист, словно бы сверяя мои показания с уже известными ему доподлинно фактами. — Где вы находились 4 октября сего 1999 года с 19 до 23 часов вечера?
— Сего 1999 года с 19 до 23 часов вечера я находился в гостях у господина Журенко и его ближайшей подруги госпожи... — Тут я запнулся.
— Грачевой! — подхватил Задиракин.
— Вот видите! — похвалил я следователя. — Вы даже знаете больше, чем я!
— Странно. — Задиракин побарабанил пальцами по столу. — Очень странно.
— Что странно? — в третий раз нарушил я своим вопросом заведенный регламент.
— Журенко показал то же самое. — Задиракин с рассеянным видом отложил свой обличительный лист.
— Однажды Журенко показал мне человека, который закусывал водку стаканом, — заметил я. — Вот это было действительно странно.
Посмотрев на меня, как бульдог на ежа, Задиракин предупредил о даче ложных показаний и предложил расписаться на протоколе допроса. Я быстро пробежал глазами отпечатанный на принтере протокол и оставил на нем размашистую подпись.
— Еще увидимся! — пообещал Задиракин, отмечая мою повестку.
— Всегда к вашим услугам! — с готовностью поддержал я его инициативу.
— А что в Петербурге? — обронил мне вслед Задиракин. — Говорят, уже заморозки?
Больше всего обитатели нашего города интересуются погодой. Замечание не мое, но оттого не менее верное.
— Ну как?! — спросил Андрей, дожидавшийся меня у ворот прокуратуры. — Рассказал он тебе про опера Мещерякова?! Круто, да?!
— Круто, — согласился я. — Круче только Пизанская башня с той стороны, куда она падает.
— Какая башня?!
— Пизанская.
Обмениваясь впечатлениями о современных методах работы следственных органов, мы направились к машине Журенко, припаркованной на противоположной стороне улицы. Какое-то смутное подозрение терзало меня, когда мы еще только приближались к видавшему виды бездорожнику. А когда Андрей взялся за ручку, подозрение оформилось в догадку. «Что это он. про погоду в Петербурге справлялся?» — Сперва я перехватил запястье Журенко, а затем его изумленный взгляд.
— Отметить надо! — кивая на магазин позади «уазика», я потянул Андрея за собой.
— Узнаю друга Сашку! — обрадовался Андрей. — Задиракин пусть повестки отмечает, а мы будем отмечать встречи и расставания!
Он хлопнул меня по плечу, и я чуть не взвыл от боли. Позеленел-то я определенно.
— Ты в порядке?! — встревожился Журенко, словно герой американского боевика, обнявший смертельно раненого товарища.
— Желудок что-то пошаливает, — перевел я дух.
— Так это мы исправим! — утешил меня Журенко. — Постой! Палатка же рядом с домом!
— Знаю я твою палатку. — Боковым зрением я засек в отдалении микроавтобус, весьма схожий с тем, что был снят Проявителем на Поварской. — В твоей палатке вместо вина антифризом торгуют.
Громко фыркнув, Журенко последовал за мной.
— Девушка! — бросился я к скучавшей у прилавка продавщице, лишь только переступил порог магазинчика. — Вопрос жизни и смерти! Жена рожает! Где у вас телефон?!
— Какая жена?! Что ты мелешь?! — зашипел сзади Андрей.
Но девушка, поддавшись моему паническому состоянию, уже провожала меня в подсобку.
— Извините покорно! — обернулся я к ней, набирая «03». — Интимные подробности!
— Ничего, ничего! Я понимаю! — Продавщица оставила меня одного.
— Сейчас приедут! — успокоил я, возвратившись в торговый зал, сердобольную продавщицу и Андрея, изнывавшего от неведения.
В подтверждение моих слов с улицы донесся вой сирены. К воротам прокуратуры подкатили сразу три оборудованные спецтехникой автомобиля. Высыпавший из них отряд моментально оцепил прилегающий к магазину участок улицы, и работа по обезвреживанию взрывного устройства закипела.
Обалдевший Андрей наблюдал сквозь витрину за происходящим, натурально разинув рот.
— В чем дело?! — вылетая из магазинных недр, всполошился мужчина с усами а-ля Буденный.
— Жена у покупателя рожает! — пояснила девушка за прилавком.
— Она что — противотанковую мину рожает?! — закричал усач, присоединяясь к группе наблюдателей в составе меня и Журенко.
Кутерьма за витриной стала приобретать характер целенаправленных действий. Саперные силы рассредоточились вокруг нашего вездехода, который и без того выглядел как после взрыва.
— Всем покинуть помещение! — забегая в магазинчик, скомандовал суровый парень в каске. — Воздушная тревога!
— Вы что — шутите?! — Усатый попятился к прилавку.
— Шучу! — гаркнул страж порядка. — Сколько человек у вас в лавке?
— Двое!.. Четверо! — поправился «буденовец», выгребая из кассы наличность.
— Во двор выход есть?! — спросил сапер, озираясь.
— Там! — Продавщица указала на дверь подсобки и первая, подавая пример всем остальным, потрусила из торгового зала.
За ней устремился расстроенный усач.
— Это же моя ма... — Я успел зажать Журенко рот ладонью и подтолкнул его в указанном направлении.
— Ничего не понимаю! — мрачно сказал Андрей, когда мы очутились во дворе. — Ты что-нибудь понимаешь?!
Земля под ногами неожиданно вздрогнула, и одновременно с другой стороны дома прозвучал оглушительный хлопок.
— У тебя на кого машина была оформлена? — спросил я у Андрея с сочувствием.
— На меня! — ответил он, тревожно прислушиваясь к долетавшим с улицы крикам. — По доверенности. А почему — была?
После того как мы выглянули на улицу и убедились, что машина Журенко восстановлению не подлежит, повод у нас появился веский.
Разрушенные останки «уазика» саперы погрузили на платформу и повезли анализировать. А мы, затоварившись, вернулись в тот же двор и устроились на детской площадке.
— И все-таки реально, кто хозяин «козла»? — продолжал я допытываться, открывая бутылку.
— Какая теперь разница?! — удрученно отмахнулся Журенко. — Прапорщик из Долгопрудного! Он вроде в запас ушел и куда-то на нефтяные разработки подался! Хрен его теперь сыщешь!
— Это хорошо, что хрен сыщешь, — сказал я, разливая водку в бумажные стаканчики. — Значит, машина не твоя. Пусть менты копают. Если докопаются, что твоя, — флаг им трехцветный в руки. Скажешь, что по ошибке подорвали. С бизнесменом перепутали каким- нибудь.
— Ага! — хмыкнул Андрей. — Перепутали «Запорожец» с «шестисотым»!
— А не докопаются, — я передал ему стаканчик, — сам ты с заявлением не лезь. Я тебе другого «козла» куплю.
Мы выпили за погибший рыдван.
— Так это тебя, что ль, хотели на небо отправить, Саня?! — стало постепенно доходить до Журенко. — Дела! Мне Шибанов что-то намекал такое: «Неприятности, дескать, у нашего Угарыча! Ты с ним поменьше якшайся!»
— Правильно он тебе намекал, — подтвердил я, закуривая. — Рядом со мной тебе больше появляться не стоит. Я тебя сам найду, когда все рассосется.
— Ты что?! — В голосе Журенко звучало искреннее беспокойство. — Задолжал кому?!
— Мне задолжали. — Бросив сигарету в песочницу, я встал. — Дальше мы врозь пойдем. Там у тебя книжка моя осталась, так ты ее сбереги.
«Ах, Задиракин, Задиракин! — думал я, раскачиваясь в полупустом вагоне подземки. Не дорога тебе, Задиракин, честь мундира! Продался ты, Задиракин, людоедам позорным! И гореть тебе за это в аду! И все же интересно, как это ты, Задиракин, рассчитал, что я с Журенко встречусь, да еще и сяду в его машину?!»
