Линда Фэйрстайн - Костяной склеп

Я кивнула.

— Что-нибудь интересное? — спросила я Мерсера, который просматривал сообщение, пришедшее на его мобильный.

— Происшествие в клинике «Бет Израэль Норт».[56] Санитарка зашла в палату девяностооднолетней пациентки и увидела у ее кровати мужчину в приспущенных брюках. Санитарка закричала, и негодяй, быстро натянув штаны, убежал. Есть предположение, что это был курьер, доставивший цветы в соседнюю палату, потому что на месте преступления нашли разбитую вазу. Смотаюсь-ка я в больницу, поговорю с персоналом, соберу показания, пока не закончилась смена.

— А с пациенткой?

— Она невменяема, — с сожалением вздохнул Мерсер.

— Свяжешься с хозяином цветочного магазина?

— Охрана больницы уже связалась. Он нанимал для доставки цветов бездомных из соседнего приюта.

— Ну хоть что-то, — сказала я, глядя на часы. — Почти полпятого. После работы не хотите собраться у меня? Пройдемся по личному делу Катрины, подумаем, как ко всему этому приступить. А для расследования происшествия в больнице я попрошу Сару подключить кого-нибудь из нашего отдела.

Затем мы с Майком на его служебной машине направились к кольцевой дороге и с включенным сигналом стали пробираться на юг к Вест-сайдской магистрали. Я достала мобильный телефон и позвонила Райану Блэкмеру.

— Наш кибермонстр не объявлялся?

— Пока тихо. Гарри начинает работу обычно с четырех до двенадцати. Раньше суетиться нечего, ведь крошка Британи приходит домой после школы не раньше трех.

— Ага, ясно. Кстати, а не назначить ли завтрашнее свидание у Музея естествознания? Какой школьнице не нравится это место? Скелеты динозавров, выставки бабочек, планетарий. Встретиться они могут, например, у памятника Тедди Рузвельту. Ребятам из группы сопровождения будет легко затеряться в толпе. И я уверена, что в пределах одного-двух кварталов в том районе без труда можно найти тихую гостиницу, хотя бы между Амстердам-стрит и авеню Колумба.

— Неплохо, — одобрил Майк. — Пожалуй, подкину ребятам эту идею.

В городе существовало несколько мест, облюбованных педофилами. Зимой это были рождественская елка и каток у Рокфеллер-центра, куда словно магнитом тянуло мужчин, желавших полапать малолеток, в то время как те, разинув рты, смотрели на разукрашенную шарами и гирляндами огромную вечнозеленую красавицу или толпились стайками на льду. Летом ватаги девочек и мальчиков собирались у плавательных бассейнов, где с визгом и криками брызгались, ныряли, плавали и топили друг друга.

Но независимо от времени года всегда много детей было в городских музеях и зоопарках. Каждый день из автобусов высаживались ватаги школьников, приехавших на экскурсию, которые становились предметом охоты вожделеющих взрослых. Педофилы обычно подстерегали жертв или в туалетах, или возле сувенирных киосков.

— Можешь переключить меня на Сару? — попросила я.

Райан соединил меня с моей напарницей.

— Ну и как, насколько все плохо? — поинтересовалась я.

— У меня не так уж все плохо, — ответила она. — А как твои дела?

— Пока собираю информацию. Что нового?

— Просто дикий случай в одной из больниц.

— Да, я вкратце знаю от Мерсера. Он как раз сейчас отправился туда. Я пообещала, что ты выделишь ему кого-то в помощь, но вижу, ты опередила меня.

— Я проверила имя курьера и номер карточки социального страхования, которые он указал в цветочном магазине. Все липа. Так что пока неизвестно, кто этот парень. Вроде приписан к тому приюту, но он появился там совсем недавно и вряд ли вернется туда к вечеру. И еще я хочу, чтобы ты была в курсе, — продолжила Сара. — Ко мне обратилась женщина, ей тридцать девять лет. Она сообщила, что два года состояла в садомазохистской связи с каким-то типом. И сейчас я выписываю ордер на обыск в его квартире.

— Хочешь найти вещественные доказательства?

— Ну да, кнуты, цепи, дыбу, наручники. И видеопленки.

— С чем?

— С записями побоев. Не думаю, что это потянет на состав преступления на сексуальной почве, ведь она все это делала добровольно, но обвинение в физическом насилии выдвинуть можно. — Городской суд Нью-Йорка выдал четкое определение: добровольное согласие на причинение телесного вреда недействительно и не является оправданием. — Вся спина и ягодицы этой женщины в шрамах и синяках. На нее страшно смотреть.

— Моя помощь в этом деле нужна?

— У тебя завтра утром найдется немного времени, чтобы просмотреть те пленки, которые лейтенант Вест принесет в случае успешно проведенного обыска?

— Хорошо, с этого и начну день, — пообещала я.

— Без твоей санкции я не хотела выписывать ордер на арест, — продолжала Сара. — Когда мы в последний раз столкнулись с подобным, тебе пришлось несладко. А сейчас все усугубляется тем, что сам извращенец из адвокатской братии. Выпускник Бруклинского юридического факультета Нью-Йоркского университета, спец по налогообложению.

Совсем недавно мы выдвинули обвинение против одного высокопоставленного садомазохиста. Свою жертву он избивал деревянной дубинкой, прижигал ей кожу горячим воском, и при всем том какой-то бульварный журналист, бывший к тому же изрядно пьян, вознамерился критиковать наше отделение и ту студентку, над которой обвиняемый издевался всю ночь.

— Тогда до утра, — попрощалась я.

В западной части Центрального парка в конце дня было просто невозможно припарковать машину. Весь громадный комплекс старого музея, состоящий из двадцати трех соединенных между собой зданий, опоясывала длинная вереница автобусов, приехавших забрать школьников и студентов. Поэтому Майку пришлось повернуть на 77-ю улицу и остановиться прямо перед величественным фасадом, прикрепив к стеклоочистителю разрешение на парковку.

Понимая, что время поджимает, мы быстрым шагом направились к необъятной арке, которую украшала величественная надпись «АМЕРИКАНСКИЙ МУЗЕЙ ЕСТЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ».

Это место было едва ли не первым, куда жители Нью-Йорка вели своих детей. Предметы быта индейцев, диорамы с млекопитающими, скелеты ископаемых, коллекции редких насекомых и моллюсков, метеориты, минералы и ценные гербарии. Любой ребенок наверняка заявил бы, что это его любимое заведение в городе.

Когда я пыталась проскочить мимо охранника, он преградил мне путь.

— Без четверти шесть мы закрываемся, — предупредил он. — Так что у вас, молодая леди, в распоряжении всего полчаса.

Майк подошел к справочному бюро и спросил, где ближайший гардероб.

— А вы сотрудник музея?

— Я полицейский, — сказал он, блеснув своим значком, чем весьма смутил пожилого служащего.

— Это… э-э… идите к противоположной стороне вестибюля, к тому синему указателю.

Музей занимал огромное помещение. И все равно нам приходилось зигзагами пробираться сквозь толпу школьников и взрослых, мимо шестифутового каноэ, в котором неутомимые полуголые индейцы из Британской Колумбии плыли по одному и тому же маршруту, что и во времена моего детства.

У гардероба выстроилась длинная очередь из детворы, которой не терпелось получить назад рюкзаки и достать наконец коробки с обедами. У Майка тоже не хватило терпения стоять в очереди. Поэтому он в очередной раз взмахнул своим полицейским жетоном перед гардеробщиком.

— Будьте добры, покажите корешки ваших квитанций.

— Простите, что? — удивился тот.

— Корешки ваших квитанций. Я хочу на них взглянуть.

Служащий гардероба показал большой рулон квитанций.

— Эти, что ли?

Майк взялся за край рулона и оторвал один корешок. Затем приложил его к тому, что нашел Кестенбаум в кармане брюк Катрины и который Майк прихватил в качестве улики. Совершенно одинаковые.

— Где вы храните утерянные и забытые вещи? — поинтересовался Майк.

— Вы сегодня что-то потеряли, сэр?

— Нет. Просто моя девушка несколько рассеянна. Она еще прошлой зимой оставила в музее лыжи и теперь хочет их забрать, чтобы подготовиться к новому сезону. — Майк решил немного поупражняться в остроумии, но гардеробщик этого не оценил.

— В таком случае спросите у охраны, — посоветовал он. — Следуйте по указателям, пройдите мимо кинотеатра IMAX к фасаду здания. Это будет прямо перед залом, посвященным истории Земли.

Майк помчался в указанном направлении с такой прытью, что мне пришлось его догонять. Зал индейцев Северо-Западного побережья казался нескончаемым, героями его экспозиций были мужчины в набедренных повязках и женщины в одежде из шкур. Мужчины изображали охотников и воинов, а женщины мирно занимались домашними делами и готовили еду на кострах.

— Знаешь, какое главное различие между этим музеем и Метрополитен?

— В освещении. Это первое, что приходит на ум.

Прежде я никогда не замечала, как сумрачно в этих громадных коридорах. В выставочных залах не было даже естественного освещения, не говоря уже о той прозрачной открытости, что царила в художественном музее. Стенды, конечно, подсвечивались, но в целом все пространство было погружено в прохладный полумрак.