– Привет, полковник.
– Привет, мисс Родз.
– Вы знакомы с Кэвином, Филом и Хьюго из коммерческого отдела? Могу вас представить.
– Как-нибудь в другой раз. Нас ждет такси. – Он направился к двери, она – за ним. Они вышли из здания и направились к воротам. Лиза поежилась.
– Боже, какой холодный ветер. И так будет до мая.
– Я собирался позвонить вам на днях... – начал Холлис.
– Не стоит об этом, Сэм. Иди в ногу со временем. Я ведь тоже была завалена работой. А ужин – отличная мысль. Спасибо тебе.
– Хорошо. – Он взял ее за руку и повернул к себе лицом. – Я постоянно думаю о том, что нам с тобой надо объясниться. Выслушай меня. Перед нашей поездкой в Можайск я предупреждал тебя, что она может оказаться опасной, и ты поняла, что я имел в виду. Сейчас же каждый день становится опасным... каждый наш выход за пределы этих ворот. И сегодня вечером – это не просто ужин... И вот я спрашиваю тебя: хочешь остаться со мной и со всем тем, чем я занимаюсь?
– Нас ждет такси.
Холлис взял ее под руку, и они прошли через ворота.
У тротуара стояло такси в ожидании пассажиров, а неподалеку от него – серая комитетская «волга». Холлис и Лиза сели в такси.
– "Лефортово", – сказал полковник водителю.
Тот удивленно взглянул на него. Тогда Холлис уточнил:
– В ресторан, а не в тюрьму. Это на улице... Забыл.
Лиза рассмеялась.
– Я знаю, где это находится, – кивнул водитель.
Холлис обернулся и увидел, что серая «волга» следует за ними.
– "Лефортово" – это название ресторана? – спросила Лиза.
– Да.
– Никогда не слышала о таком. Это то самое место, где проводят время кагэбэшники и куда ты обещал меня сводить?
– Оно самое.
Водитель бесцеремонно встрял в их разговор:
– Вы говорите по-русски?
– Немного.
– Может, выберете другой ресторан?
– Почему?
– Этот не слишком приятный.
– А почему вы так считаете?
– Милиция. Слишком много их приходит туда. Кроме них, этот ресторан никому не нравится.
– Вы говорите о кагэбэшниках?
Водитель не ответил. Он закурил сигарету, и салон наполнился вонючим дымом.
– Если дадите пару долларов, то позабудем о счетчике.
– Я не могу дать вам два доллара.
– Ну а что-нибудь еще: жвачку, губную помаду, сигареты?
Лиза порылась в сумочке.
– Вот, губная помада «Эсти Лаудер» для вашей жены.
– Это для моей подружки. Жене я отдаю зарплату. Спасибо вам.
Лиза повернулась к Холлису и сказала по-английски:
– Мужчины все-таки свиньи!
– Знаю.
– Вы оба неплохо говорите по-русски, – заметил водитель. – Неужели шпионы?
– Да, – ответил Холлис. Водитель расхохотался. Он свернул с Садового кольца на шоссе Энтузиастов и поехал к Лефортову.
– Вы слышали, что в январе намечается встреча наших президентов? – спросил Холлис.
– Ага, я читал об этом.
– Ну, и что вы об этом думаете?
Водитель осмотрелся, словно проверяя, нет ли еще кого-нибудь в машине, затем ответил:
– Они уже сорок лет договариваются, черт побери. Если бы действительно хотели мира, то давно бы договорились. Пора бы нам объединиться, прежде чем черные и желтые захватят весь мир. Вот мы тут взорвем друг дружку, а они его и завоюют. Передайте это своему президенту.
– Обязательно передам, – сказал Холлис.
– Вы на самом деле хотите пойти туда? – спросил водитель, когда они подъехали к ресторану.
– Да, – подтвердил Холлис. Он протянул таксисту пять рублей и не взял сдачу.
– Ни разу не бывала в этой части города. Какая-то она темная и мрачная, – сказала Лиза.
– В этом есть свое очарование.
Она рассматривала тюрьму КГБ, расположенную через дорогу, и заметила припарковавшуюся «волгу» с включенным двигателем.
– Это наша компания?
– Она самая.
Холлис и Лиза вошли в ресторан. Освещение в зале было сильно приглушено. Большинство посетителей составляли мужчины, и половина из них – в форме.
– Есть здесь что-то зловещее. Мне нравится, – сказала Лиза.
Холлис назвал свое имя администратору, и она проводила их к столику в самом центре зала.
– Все смотрят на нас, Сэм.
– Ты же так красива.
– Им известно, что мы американцы?
– Раз уже заговорили об анкетных данных, скажу, что джентльмены, разглядывающие тебя, в основном сотрудники «Лефортова», правда, тюрьмы, а не ресторана. Здесь собрались те, кто допрашивает, пытает и расстреливает. После такой работы у них обычно зверский аппетит. Еда здесь преотличная, обслуживание – самое быстрое во всей Москве. А цены – ниже, чем в других ресторанах.
Подошла официантка с бутылкой минеральной воды и положила на столик меню. Холлис заказал бутылку грузинского вина и ужин. Им не пришлось ждать и пяти минут.
– Вон тот тип все время пялится на меня, Сэм.
– Просто он никогда не видел настоящих американок.
Она улыбнулась и показала мужчине, уставившемуся на нее, язык. Кто-то из посетителей рассмеялся. Мужчина поднялся из-за стола, направился к их столику. Он был огромного роста и, казалось, вот-вот заденет головой люстру.
– Виктор! Да не веди себя по-хамски! Лучше поставь американцам выпить! – раздались голоса.
– Не хочешь уйти отсюда, Сэм? – спросила Лиза.
– Нет.
Виктор и Холлис оценивающе смотрели друг на друга. Из темного угла поднялся высокий худощавый мужчина и пошел через зал.
– Вон отсюда! – рявкнул он сквозь зубы, остановившись рядом с Виктором.
Тот кинулся к выходу.
Полковник Буров подошел к их столику.
– Добрый вечер, господа. Я могу присоединиться? – Не дожидаясь приглашения, Буров сел на свободное место и щелкнул пальцами. Тут же как из-под земли выросла официантка. – Принесите еще вина, – приказал он и обратился к Холлису и Лизе. – Я должен извиниться перед вами за поведение моего соотечественника.
– Извинение принимается, полковник, – сказал Холлис.
– Правильно ли мое предположение, что наша встреча не случайна?
– Возможно, для вас она – роковая. Что у вас на уме, полковник Буров?
– Многое, полковник Холлис. С прошлой нашей встречи в Можайске в связи с тем неприятным делом я постоянно думаю о вас обоих.
– А мы о вас.
– Польщен. Кстати, мне сказали, что вы вообще не ночевали в совхозе.
– Так что из этого следует?
– Мы обнаружили взятую вами напрокат машину там, где вы ее оставили – на вокзале в Гагарине. Я тщательнейшим образом осмотрел ее и заключил, что вы заезжали в запретную зону. Конкретно – в зону, находящуюся в двух километрах севернее от Бородинского поля.
– Передайте мне масло, полковник, – попросил Холлис.
Буров передал через стол тарелочку с маслом.
– Итак? – спросил он.
Холлис наклонился к Бурову.
– Полагаю, что если вам понадобится побеседовать с нами, то вы, через своего министра иностранных дел, организуете встречу в моем посольстве. Всего хорошего.
Буров стукнул по столу вилкой.
– Черт бы вас побрал, Холлис. Мне известно, кто вы такой. Я даже знаю, что у вас шрамы на спине от ран. Вас ведь сбили над Хайфоном? Я знаю, что вашу сестру зовут Мэри и что ваша мать много пьет. Давайте-ка перейдем прямо к делу и забудем дипломатические протоколы.
– Хорошо, оставим дипломатию. Вы убили американского гражданина. Вы избили моего шофера и, наверное, убили бы и меня, и мисс Родз. И тем не менее сидите здесь и разговариваете с нами, словно вы – цивилизованный человек. Коим вы отнюдь не являетесь.
– Ладно. Не имеет смысла отрицать некоторые факты, которыми вы располагаете. Однако вывод, сделанный вами, возможно, ошибочен. Это дело, полковник Холлис, выходит за пределы вашей компетенции, и уж, безусловно, мисс Родз. Допускаю, что в какой-то степени оно и вне моей компетенции. Это дело касается людей, стоящих выше нас с вами.
– В таком случае зачем же убивать маленьких людей, полковник? – вмешалась Лиза.
Не обращая внимания на ее слова. Буров продолжал:
– Что ж, я удовлетворю ваше любопытство. Дело обстоит примерно так: майор Джек Додсон, о котором рассказал вам по телефону покойный мистер Фишер, был перебежчиком. Находясь в плену в Народной Республике Вьетнам, майор Додсон послал в советское посольство в Ханое письмо с просьбой о встрече. Его желание было удовлетворено, и в беседе с советским военным атташе майор Додсон попросил политического убежища в Советском Союзе. Он также заявил, что готов предоставить некоторую информацию в обмен на освобождение из лагеря военнопленных. Он страдал от того, что предан своей страной. Додсон считал, что Америка неправильно вела эту войну, что жестокие воздушные бои подвергали опасности его жизнь, что он зря растрачивал свои талант и опыт и что эта война стала причиной гибели многих его друзей. Возможно, вы и сами чувствовали то же самое, полковник. Додсон попросил нас вытащить его из вьетнамского лагеря для военнопленных. И мы сделали это.
