Эта легкомысленная покупка, или визит к Джиму, или все это вместе взятое оказали благотворное воздействие. Сидя в машине и глядя, как изморось застилает ветровое стекло, Эллен отважилась признаться самой себе, как ей не хочется возвращаться. «И именно поэтому, – упрямо подумала она, – ты отправишься домой прямо сейчас, не дожидаясь, пока кончится час пик».
Автомобильная пробка на Висконсин-авеню не раздосадовала ее – наоборот, Эллен даже испытывала странное удовольствие, видя вокруг столько незнакомых людей, которым не было до нее никакого дела. Правда, она потратила почти час, чтобы попасть на окружную дорогу, и приблизительно столько же – чтобы выехать с нее, но тем временем небеса начали проясняться, и когда она подъезжала к дому, солнце сияло вовсю, ало полыхая в разрывах туч. После дождя воздух был восхитительно прохладным, и, сворачивая на тихую проселочную дорогу, Эллен даже запела.
Но ее хорошее настроение едва вновь не испортилось, когда она обнаружила на веранде грязные отпечатки. Они принадлежали мужчине – и довольно глупому мужчине, ибо он не потрудился замести следы. Комья грязи на траве под окном вызвали в мозгу Эллен довольно неприятную картину: незваный гость, кем бы он ни был, стоял тут довольно долго, пытаясь заглянуть внутрь и беспокойно переминался с ноги на ногу. Как хищник, роющий лапой землю.
Следующий день был одним из тех, что являются гордостью Виргинии, но выпадают крайне редко. Легкий ветерок, напоенный ароматами лета, нес желанную прохладу, а солнце сияло, как райские врата.
Открыв глаза, Эллен едва успела выпрыгнуть из постели – как раз вовремя, чтобы схватить Иштар, которая припав к полу, подозрительно приглядывалась к ее новому розовому платью. Ветерок шевелил свободно свисающие рукава, и на какое-то мгновение даже Эллен показалось, что материя облегает невидимые руки.
Повесив обновку в стенной шкаф и плотно прикрыв дверцы, она шикнула на Иштар, удивляясь собственному безрассудству: только сумасшедшие способны обзаводиться столь непрочными туалетами, когда в доме сиамская кошка. У Иштар ведь даже не подрезаны когти. В тот единственный раз, когда Эллен попыталась это сделать, Иштар заплакала. При виде слез, сочащихся из глаз несчастного животного, Эллен почувствовала себя совершенно деморализованной – чего, несомненно, и добивалось коварное создание. И с тех пор Иштар надменно разгуливала по дому, оставляя следы своих острых коготков везде, где ей вздумывалось.
Сразу после завтрака Эллен, засучив рукава, принялась за уборку: она несколько запустила хозяйство, пока стояла жара. Звонок в дверь застал ее за мытьем холодильника.
С первого взгляда на нежданного посетителя Эллен поняла, что именно он наследил вчера вокруг дома. Заглядывать в окна – это было вполне в духе преподобного Хэнка Уинклера. Должно быть, он испытал немалое разочарование, не обнаружив внутри свидетельств безудержной оргии.
– Доброе утро, – холодно произнесла Эллен, недвусмысленно утвердившись в дверном проеме. – Что вам угодно?
– Так сказать, пастырский визит, – пробормотал Уинклер. – Давно пора... намеревался прийти раньше...
Лишенный своей кафедры, он в значительной мере утратил самонадеянность и больше не казался надменным диктатором. Теперь главной чертой, определяющей его облик, было суетливое коварство. Маленькие хитрые глазки священника метались из стороны в сторону, как будто пытались разглядеть, что творилось у Эллен за спиной.
– Извините, что не приглашаю вас в дом, – сказала она. – Это ведь было бы не вполне приличным, не так ли?
Грязные мысли, промелькнувшие на постном личике, вызвали у Эллен новый приступ неприязни. «Какая же он все-таки подлая маленькая крыса», – подумала она. Но Уинклер промолчал, оставив при себе оскорбительные догадки, и у нее не было повода обращаться с ним невежливо. С шумным вздохом она шагнула вперед, плотно закрывая дверь позади себя.
– У меня очень много дел, и я вряд ли смогу уделить вам достаточно времени. Но несколько минут... полагаю, мне следует объясниться по поводу того, что произошло в церкви. Я внезапно почувствовала себя плохо.
Извинение выглядело не слишком любезным, но даже оно стоило Эллен некоторых усилий. Впрочем, Уинклер, похоже, нашел его вполне удовлетворительным. Без приглашения усевшись на стул, он самодовольно ухмыльнулся. Эллен постаралась выбрать место по возможности подальше от него и, тоже присев, старательно одернула юбку. Разочарованный взгляд пастора переместился с колен на ее лицо.
– Надеюсь, вы придете в церковь в это воскресенье?
– Думаю, что нет. Я уважаю чужие верования, но придерживаюсь своих собственных.
– И каковы же они?
– Я пресвитерианка. – Эллен сама удивилась, с каким раздражением она это произнесла.
– Ближайшая пресвитерианская церковь – в Смитвилле.
– Я знаю.
Уинклер набрал в легкие побольше воздуха, отчего, казалось, весь раздулся, и патетически произнес:
– Это обитель грешников, рассадник ереси, гнездо ядовитых змей.
– Мне жаль, что вы так думаете.
– Она не даст вам того, в чем вы нуждаетесь.
– А в чем я нуждаюсь?
Будь Уинклер поумней, он бы уловил изменение ее тона, но и тогда, наверное, не внял бы прозвучавшему в голосе Эллен предостережению. Он подался вперед, жадно пожирая глазами ее лицо.
– В молитве. Епитимьи. Покаянии. Умерщвлении плоти...
На последнем слове его губы чуть помедлили, как будто смакуя его звучание, и холодная неприязнь сменилась у Эллен резким отвращением. Она решительно поднялась. Самообладание еще не вполне покинуло ее, но она чувствовала, что терпения хватит ненадолго.
– Ценю ваше участие, мистер Уинклер, но вы ошибаетесь: я не испытываю нужды ни в чем из того, что вы сейчас перечислили. А теперь, с вашего позволения...
Уинклер подошел к ней вплотную. Забавная подпрыгивающая походка делала его похожим на какое-то членистоногое насекомое. Когда горячее дыхание почти коснулось ее лица, Эллен инстинктивно отпрянула.
– Ну же, милая леди, вам нечего бояться. Я знаю, какие ходят разговоры, но, поверьте, не принимаю в расчет всю эту болтовню. Миссис Грапоу – добрая прихожанка и весьма благочестивая женщина, но ей не дано понять... э-э... определенных соблазнов... Вам еще не поздно отвернуться от Дьявола и обратиться к Богу. А я помогу. Я готов прийти в любое время дня... или ночи... чтобы предаться вместе с вами умерщвлению плоти.
На ее плечо легла потная ладонь. Вздрогнув от омерзения, Эллен отскочила.
– Пожалуй, вам лучше уйти.
– Ну же, не горячитесь. – Маленькие глазки горели вожделением. – У вас и без того хватает неприятностей, милая леди. Я не порицаю вас, – добавил он, запоздало ощутив растущий гнев Эллен. – Во всем виноват этот дом – прибежище греха. Он нуждается в изгнании дьявола: окурить все внутри и посыпать солью... Вы невиновны, но вам требуется моя помощь. Я помолюсь за вас. И шепну несколько слов... э-э... кому следует. Я могу многое сделать, вы же понимаете.
Он снова протянул руку. Эллен увернулась, решительным шагом проследовала к двери веранды и распахнула ее.
– Убирайтесь, – произнесла она ледяным тоном. – Или я вызову полицию.
Судя по выражению лица Уинклера, ему не впервые доводилось сталкиваться с подобными угрозами. Он неохотно подчинился, но на ступеньках крыльца обернулся, чтобы высказаться напоследок:
– Вы еще пожалеете! Это богобоязненный город, и мы не потерпим, чтобы такие, как вы...
Терпение Эллен лопнуло.
– Вон отсюда! – закричала она. – И не вздумайте возвращаться! Если я еще раз замечу поблизости вашу лицемерную физиономию, я...
Окончательно выйдя из себя, она схватила цветочный горшок.
Уинклер побледнел, поспешно развернулся и, припустив по тропинке, в мгновение ока исчез из виду.
Трясущаяся от ярости, Эллен ринулась в дом, изо всех сил хлопнув дверью. Она все еще меряла шагами пол, изобретая все новые проклятия на голову «этого ничтожества», когда звонок раздался снова. Почти надеясь, что это вновь Уинклер, Эллен решительно промаршировала в прихожую и рывком распахнула дверь. О, сейчас она выскажет ему, сейчас!.. Но на пороге стоял не священник. Там была ее дочь.
Несколько минут царила полная неразбериха. Когда, немного опомнившись, Эллен высвободилась из восторженных объятий Пенни, вопросы настолько переполняли ее, что она даже не знала, с какого начать. И вместо этого воскликнула:
– Боже мой, голубушка, как ужасно ты выглядишь!
– Премного благодарна! – ухмыльнулась Пенни. – Тебе не нравятся мои «видавшие Европу» джинсы? Разве до тебя не доходит, что все заплаты – мои трофеи? На левом колене лоскут из Парижа, а на заду – из Флоренции...
Эллен чуть отстранила дочь, разглядывая.
– Какой загар! Ты похожа на цыганку. Когда ты в последний раз мыла голову? И откуда ты выкопала эту жуткую футболку? Она на самом деле должна быть серой? Кроссовки совсем порвались: глянь – пальцы наружу. И похудела... О, ты выглядишь замечательно!
