Полицейский опустил глаза и распахнул на убитом куртку. Ему пришлось тут же отпрянуть и отвернуться, зажав рот ладонью. Самсонов несколько раз глубоко вдохнул и постарался мысленно отогнать только что увиденное: склизкие серые кишки, вывалившиеся из чудовищного разреза, идущего сначала поперек живота, а затем – вверх, по направлению к ребрам. Теперь, когда полицейский распахнул на мертвеце куртку, внутренности рассыпались по ногам убитого и по земле омерзительно воняющими змеями. Все было перемазано серо-коричневой жижей, багровой слизью и кровью.
Нужно было осмотреть тело, и Самсонов заставил себя повернуться. Его едва не вырвало, когда он увидел бодро бегущего по вывалившимся внутренностям паука на тонких, как волоски, ногах.
Стараясь не глядеть на то, что было ниже груди, полицейский искал другие следы насилия, потому что ему было ясно: прежде чем потрошить, убийца должен был предварительно вырубить или просто быстро прикончить жертву – иначе ее вопли разнеслись бы на всю округу.
Поиски Самсонова быстро увенчались успехом: он обнаружил на шее след от веревки, кожа даже была кое-где содрана.
Выпрямившись, следователь вытащил мобильник и набрал Дремина.
– Дуй сюда! – проговорил он, отходя от тела. – Это Пьер, и он мертв. По дороге вызови опергруппу.
Отключившись, Самсонов огляделся. В сквере не было ни души, и все же полицейский чувствовал обращенный на него взгляд. Тот же, что преследовал его в клубе.
* * *
Через два часа после того, как был обнаружен труп хореографа из «Садов фараона», Самсонов сел в свой автомобиль, припаркованный возле управления. Полтавин подтвердил, что Пьера задушили веревкой грубого плетения, а затем выпотрошили – так же, как Горелова. Когда следователь нашел хореографа, тот был мертв уже около сорока минут.
Самсонов понимал, что Пьер собирался что-то рассказать ему, а значит, он был связан с убийцей. Не ахти какая, но все же зацепка.
Он подумал о том, что было бы неплохо допросить устроителей вечеринки в Императорском дворце о том, кому они предоставляли жетоны и приглашения, но он понимал, что обнаружить их едва ли удастся. Такие мероприятия обычно проводятся в условиях довольно серьезной конфиденциальности, и, скорее всего, никто не знал настоящих имен тех, кто получал приглашения. Полицейский удивился бы, окажись иначе. И уж Козерог должен был позаботиться об этом в любом случае.
Тем не менее Самсонов был уверен, что в «Садах фараона» девушки видели с Анабэль именно Козерога. Имело смысл переговорить еще раз со стриптизершами и составить фоторобот. Хотя убийца и написал, что избавился от свидетеля, Самсонов считал, что он не стал бы вовлекать в свою игру лишнего человека и наверняка предпочел передать приглашение сам. Возможно, загримировавшись. В таком случае фоторобот едва ли поможет, но всегда есть вероятность, что повезет. Самсонов отлично знал, что удача – одна из главных составляющих успеха в любом расследовании.
А сейчас нужно было ехать домой – поспать столько, сколько получится, переодеться (рубашка успела основательно пропитаться кровью, пока он бежал до машины Дремина и потом тоже).
Самсонов представил, что дома встретится с Кариной и придется объяснять, почему у него такой вид, подробно рассказывать обо всем, что произошло. Этого ему хотелось меньше всего. Зато он мечтал принять горячий душ, смыть с себя все, что можно, и завалиться в постель – хотя бы ненадолго. Но он понимал, что выхода нет, и придется возвращаться в Каринины объятия и по дороге сочинить убедительную историю, объясняющую его распухший нос и разбитую губу.
Самсонов завел мотор и включил плеер. Под мелодию «I wish I could fly» группы «Roxette» он выехал на дорогу. Было уже почти совсем светло. Фонари начинали гаснуть, превращаясь в крошечные, плывущие в сероватом небе искры.
Когда через полчаса Самсонов поднимался по лестнице в свою квартиру, он думал о смерти хореографа. Следователь подозревал, что Пьер хорошо рассмотрел того, кто передал Чижиковой-Анабэль приглашение и жетон, и хотел поведать об этом ему. Возможно, он даже знал этого человека. Вопрос только, почему он не сделал этого раньше? Напрашивались два ответа: не хотел связываться с полицией или покрывал преступника. Впрочем, был и третий вариант: хореограф не связал дела стриптизерши с ее смертью.
Самсонов достал ключи, чтобы отпереть квартиру.
Карина спала. Когда следователь, уже умывшись, ложился рядом с ней, она чуть приоткрыла глаза и с улыбкой обняла его. Самсонов был рад, что она не заметила его распухшего лица и не пришлось ничего объяснять. По крайней мере пока. Он закрыл глаза и сразу же вырубился.
Дремин вошел в кабинет Самсонова около полудня. Вид у него был хмурый и помятый.
– Пришли результаты анализа осколков, которые ты подобрал у моста, – с ходу сообщил он. – Никаких отпечатков. Зато есть следы бензина.
Самсонов поднял на Дремина глаза. Он ушел из дома до того, как Карина встала и могла увидеть его разбитую физиономию.
– И что это значит? – спросил он. – Откуда там бензин взялся?
– Думаю, наш парень протер бутылку, чтобы обезжирить.
– То есть смыл отпечатки?
Дремин кивнул:
– Именно.
– А что за бензин?
– Самый обычный. Наверное, тот, которым заправляет свою «Газель».
– Понятно. Это нам едва ли поможет.
– Да уж! – фыркнул Дремин.
– Что-нибудь еще?
– Этот любитель смотреть на мосты, Жора, довольно странный тип. Понимаешь это, когда пообщаешься с ним подольше.
– Мне он показался вполне нормальным. А что?
– Он сказал, ты велел ему вспомнить какую-нибудь деталь.
Самсонов усмехнулся:
– Ну, велел – это не совсем то слово.
– Тем не менее он отнесся к твоей просьбе очень ответственно.
Самсонов насторожился:
– И что вспомнил?
Дремин потер тонкие усики указательным пальцем:
– Жора заявил, что тот человек двигался довольно странно.
– В смысле?
– Если приводить точную цитату, то «как баба».
На какой-то миг Самсонов растерялся:
– И… что это значит?
– Я спросил его о том же. Говорит, все дело в походке и мягкости. Так он выразился. Короче, похоже, убийца двигался как женщина, но выглядел как мужчина.
Самсонов потер шею, затем глубоко вздохнул.
– Это что же получается? – спросил он Дремина. – Переодетая женщина?
Тот пожал плечами:
– А бог его знает. Может, Жоре вообще показалось.
– Ладно. Пока нам это в любом случае много не даст. Что-нибудь еще?
– Да, взгляни-ка вот на это. – Дремин протянул флешку.
– Что там?
– Фоторобот.
Самсонов вставил флешку и открыл указанный Дреминым файл. На экране возникло мужское лицо.
– Кто это? – спросил Самсонов, вглядываясь в картинку. – Наш убийца?
– Ага, – ответил Дремин. – А вот еще вариант. – Он кликнул мышкой, и на экране появилось другое изображение. – И еще!
– В смысле? – не понял Самсонов.
– Всем людям он видится по-разному. Может, дело в невнимательности, а может, он гримируется.
– Ясно. Значит, фоторобота у нас нет, – мрачно подытожил Самсонов.
– Мы собрали всех, кто видел нашего парня. Это девушки из «Садов фараона», смотрительница из Кунсткамеры, человек, который принял заказ на ламинирование рисунка Кали, свидетели, видевшие, как порезали Горелова, – короче, собрали всех!
– И в результате мы имеем три картинки, на которых изображены разные люди.
Дремин развел руками:
– Это часто бывает, ты же знаешь.
Самсонов кивнул:
– Но от этого не легче.
– Согласен.
Самсонов досадливо поморщился.
– Как там Башметов?
– Плохо. Жена просила ему не звонить, оставить в покое. Сообщить только, если найдем Нику. Телефон ему в руки не дает.
– Ладно. – Самсонов хлопнул Дремина по плечу. – Давай-ка… – Он вдруг замолчал. Повисла пауза.
– Что? – не выдержал следак.
Самсонов потер лицо ладонями, тяжело вздохнул и подошел к окну:
– Не знаю. Понятия не имею, что делать дальше. Наверное, ждать.
– Чего? – напряженно спросил Дремин. Он впервые видел Самсонова по-настоящему растерянным.
– Хоть чего-нибудь.
В десять минут пополудни Самсонову позвонил Коровин. Они с Морозовым находились в отделении, где работали с личными делами людей, строивших мосты. Им предстояло перелопатить море информации, так что пришлось подключить местных ребят.
– Парфенов не соврал, – сказал Коровин, поздоровавшись. – Он действительно был в больнице, так что алиби у него имеется.
– А он не мог из нее уйти на время?
– С острым приступом гастрита? Да его в туалет санитар водил!
– Понятно. – Самсонов сидел за своим столом, вот уже часа три как борясь со сном. Он мог бы поддаться и подремать, но ему казалось, что каждая минута будет украдена у Ники. – А как там у вас продвигается со строителями? Обнаружили что-нибудь?
