— А как же?… Ему требуется совершить необходимые процедуры. На это нужно время… Где-то минут пятнадцать — двадцать… И опять же… Девушка должна выбраться… Земля-то мерзлая, слежавшаяся… Я сомневаюсь, что Тензор пойдет на раскапывание могилы…
Максим почувствовал накатывающуюся волну панического страха и, нервно ослабив галстук, расстегнул рывком воротник рубашки. Приятный предобеденный разговор…
— Значит, он там гарантированно будет? — вступил в разговор Тополев.
— Конечно. Поэтому, приехав в ноль-ноль, вы как раз попадете в апогей процедуры…
— Хм, — произнес Гарин, склонившись над планом. — А действо начинается ровно в полночь?
— Да, — кивнул Вепрь.
Молчание повисло в кабинете.
Тарас извлек трубку из ящика стола.
— Тензор не дурак, — произнес Петровский. — Зная, что в момент оживления он представляет собой отличную мишень, он, наверняка, постарается себя обезопасить. По крайней мере, такие банальные веши, как перекрыть подъезды к участку, вполне ему по силам.
— Но как он себя обезопасит? — спросил Антон, скорее риторически.
— Нам и необходимо это понять, — доставая табак, сказал Петровский. — Давайте пойдем от простого. Что нам известно о нем?
— Он очень сильный некромант, — сказал Вепрь.
— Верно, — кивнул Тарас. — А мы попадем на его территорию. Значит, проще всего ему перекрыть подъезды банальными мертвяками, благо их у него под рукой на кладбище — только выбирай. Кроме того, есть восемнадцать поднятых им. Верно?
У Максима засосало под ложечкой.
Ну, Андрюха, подумал он. Выберешься из этой каши, гаденыш, я тебе всю морду разобью.
— Какие восемнадцать? — спросил он.
— Существует тайное захоронение, — неохотно объяснил Гарин. — Там лежат те, кому не место на человеческом кладбище. Вчера ночью его проверили. Тензор поднял всех. Только воскресших не восемнадцать, Тарас. Минимум — девятнадцать.
— И каждый с непонятными способностями, — вставил Тополев. — Встреча намечается жаркая.
— Мы должны оцепить все кладбище, — сказал Петровский. — Перекрыть все входы и выходы. Ни одна ожившая тварь не должна оттуда выбраться.
— У нас банально не хватит людей, — прикинул по карте Гарин.
— Людей нам добавит Немченко, — сказал Петровский. — Я с ним уже говорил. Он поможет.
— С Немченко?! — удивился Гарин. — Зачем?
— Мы должны остановить Тензора и его мертвечину, — твердо произнес Петровский. — Любыми способами. Любыми союзами и любыми компромиссами. Ни один из воскрешенных не должен покинуть кладбище.
— Цель оправдывает средства? — нехорошо усмехнулся Виктор.
— В данном случае — именно так.
Петровский обвел всех тяжелым взглядом и вернулся к забиванию трубки.
— Что с оружием? — посмотрел на Вепря Виктор.
— Эффективнее всего — огнемет, — произнес Вепрь. — Это против древних, истлевших. А против этой двадцатки — пуля в мозжечок. Или физическое уничтожение, расчленение тела.
— Н-да… — сказал Антон. — Только мы не можем устроить тотальный пожар в городе… Тем более ночью… Из Шереметьево огонь будет видно…
— Есть еще кислотные водометы, — напомнил Тарас. — Эффективность почти равная.
— У нас их всего — четыре экспериментальных образца, — покосился на него Вепрь. — И зарядов к ним — раз, два и обчелся…
— Нам много и не надо. Всего три — мне, Виктору и Максиму.
— Ты с нами не пойдешь, — нахмурился Виктор. — Здесь все слишком серьезно.
— Я пойду, потому, что все так серьезно, — посмотрел на него Тарас. — Мы приедем в соответствии с твоим планом в ноль десять, хорошо. Наши ребята и люди Немченко перекроют выходы с кладбища. Не знаю, как уж там им придется, думаю, справятся… Сразу после перекрытия, к нам выдвигаются группы уже превратившихся оборотней. Допинговую сыворотку они получат при выезде. Встречаемся с каждой группой в ноль… максимум, ноль десять на участке. Вот так, Виктор, так и только так… Иначе, мы ни Тензора не поймаем, ни тем более, не остановим его мерзость.
Лицо Гарина стало холодным и непроницаемым.
— Я скажу так, Тарас, — произнес он. — Если я занимаюсь безопасностью «Полночи», значит, я занимаюсь планированием боевых операций. И я решаю, кого брать, а кого нет, верно? Если у тебя есть какие-то сомнения, зачем я трачу время на своем посту?
Петровский раскурил трубку.
— Хорошо, — после паузы сказал он. — И кого же ты хочешь взять на эту операцию?
— Четверых в головной машине. Я, Максим, мой Серега — мне нужен телепат, который понимает меня с полуслова — и, — Виктор посмотрел на Вепря, — кто-то из магической братии…
— Это-то зачем? — отозвался Вепрь сейчас же.
— Случаи разные бывают, — пояснил Гарин.
— Хорошо, — кивнул Вепрь.
— Это должен быть хороший боевой маг.
— Хорошо. Мой заместитель пойдет?
— Геннадий-то? — уточнил Гарин. — Наверное… И еще… Необходимо определиться с погодой…
— А что скажут маги? — посмотрел на Вепря Антон.
— В каждую группу кордона мы можем выделить по одному погоднику, — со вздохом, словно отрывая от сердца, ответил Вепрь. — Какие осадки желаете?
— Лучше всего — дождь, — сказал Виктор. — Если я правильно понимаю, мертвякам будет тяжело передвигаться в грязи и талом льду. А оборотням это нипочем.
— Хм… Верно… — кивнул Тарас. — Так мы сумеем выиграть много времени.
Все поднялись, считая совещание закрытым, как Максим, наконец, разлепил пересохшие губы:
— Минуточку… — произнес он. — У меня только один вопрос.
— Да? — посмотрел на него Петровский.
— Вы все здорово решили с Тензором. Отлично. Но, почему-то все забыли о моем друге, благодаря которому вся каша и заварилась. Благодаря ему и его девушке. Как с ними?
В кабинете воцарилась моментальная тишина.
Гарин, шурша бумагой, сложил план кладбища.
— Тарас, — сказал он. — В соответствии с только что услышанным, прошу перенести начало операции на ноль тридцать, — Виктор глянул на Вепря. — Полчаса на оживление и подъем девушки хватит?
— Должно хватить, — ответил Вепрь.
— Давай, Тарас, мы приедем в ноль тридцать, — не поднимая на Петровского глаз, произнес Виктор. — Приедем, увидим и победим, а?
Тарас уперся руками в стол, уставившись на Гарина.
— Никакой гарантии, что Тензор будет на месте в это время дать нельзя, — сказал, наконец, Вепрь.
— Та-ак, — протянул Тарас. — Начинаются фокусы…Под удар ставится очень хорошая операция. Операция, благодаря которой мы можем закрыть тему с Тензором раз и навсегда. Ты, Виктор, понимаешь, о чем говоришь?
— Да, — кивнул Гарин. — Но ничего поделать с собой не могу. Мне просто жаль парня…И девушку его… Ведь Тензор ее реально оживить может? Ведь он может сделать, что все последствия тления и распада исчезнут? Что с головой у нее все будет в порядке? Может, скажете Вепрь?…
— М… Скорее всего, да… Она, наверное, даже помнить ничего не будет. Хм… Будет недоумевать, как, вдруг, оказалась на кладбище в чем мать родила, да еще и ночью…
— Вот видишь, Тарас, — сказал он, подняв, наконец, взгляд на Петровского. — Ты бы отказался от шанса вернуть нашего Димку?
— Его ты лучше не трожь, — тяжело произнес Петровский. — Наш друг спит спокойно уже очень давно…
— Но разве ты считаешь, что его идиотская смерть была справедливой? — перебил его Гарин.
Петровский поиграл желваками на скулах.
— Размяк ты, Вик, в агентстве, — сказал он. — Совсем размяк…Н-да… Детишек пожалел… Хорошо!.. — Тарас обвел всех взглядом. — Решили. Гарин с группой прибывает в ноль тридцать. Встречается с мобильными группами в ноль сорок, край. За это время забирает наших молодоженов, косит ожившую нечисть и, если получается, захватывает Тензора. Всех, присутствующих на совещании, прошу находиться в пределах досягаемости на случай… Ну, понятно, в общем-то… Хорошо… Но, — его глаза вернулись к Гарину, — парочка влюбленных — твоя, Вик. Если что-то пойдет не так, если хоть что-то неправильное с этой девчонкой… В общем, ты знаешь, что тогда делать…
1
Утро они встречали в придорожном мотеле.
Не выспавшийся Немченко сидел за столиком в местном ресторане и прихлебывал обжигающий кофе. Дима Стременников развалился на диванчике рядом и цедил апельсиновый сок.
— Сколько проверили домов? — хмуро поинтересовался Вадим ночными результатами.
— Шестьдесят семь, — глянул в блокнот Стременников. — Ночь нам здорово помешала.
— Это понятно, — кивнул Немченко. — Наших-то нашли?
— Нет пока, — вздохнул Дима. — Ни микроавтобуса, ни «девятки» Палтуса. Вокруг того магазина все закоулки перерыли. Там и сейчас дежурят трое. Я их на всю ночь оставлял.
